Альвдис Рутиэн - Между [litres]

– Отлично. А кто из богинь?

– Не знаю, мне всё равно.

На склонах холмов из камней выкладывают очертания лошади и щедро поливают известью.

Так было. Так есть. Так будет, спустя века и тысячелетья.

Ее боятся. О ней рассказывают страшные легенды. Но на ее могущество уповают. И будут уповать.

Рианнон. Одна из трех богинь-Кобылиц. Они поделили между собой три земли: Эпона на юге, Маха на западе, Рианнон в Прайдене.

Если путнику, бредущему в тумане, выйдет навстречу белая лошадь, то более благой приметы ему не найти.

– Рианнон? Хорошо, – Сархад отхлебнул меда. – Пусть будет Рианнон.

– Но ведь она безумно ревнует тебя к Эссилт? – нахмурился Вран.

– Пусть ревнует, – махнул рукой Мастер.

– Послушай. Это слишком серьезно. Если вам четверым удастся соединить круг силы, то Котел Керидвен…

– Я уже понял. Удастся.

– Но ревность Рианнон может всё разрушить!

– Нет. Не тревожься: нет.

– Сархад!

Тот прищурился:

– Послушай меня, Верховный Король Прайдена. (И не отрекайся от этого титула – он только твой.) Меня не за длинные ресницы прозвали Сархадом Коварным. Конечно, за тысячу лет в темнице я позабыл многое, слишком многое… но ведь не всё. И остатков былой хитрости мне с избытком хватит, чтобы убедить одну-единственную женщину сделать нечто, идущее против всех ее желаний. Это очень просто, поверь.

– Ты солжешь ей? – нахмурился Вран.

– Ни в коем случае! Я скажу ей только правду. Ничего, кроме правды. Но… не всю правду.

Сархад улыбнулся. Оч-чень недоброй улыбкой.

Вран помедлил – и улыбнулся в ответ:

– Правду говорить легко и приятно, так?

– Почти, – рот Сархада изогнулся в усмешке. – Полуправду говорить не совсем легко. Но зато та-ак приятно…

Пройдясь по Залу Огня, Сархад щелчком пальцев вызвал Зеркало.

Оно услужливо показало ему Эссилт.

Ворон сосредоточился. Обмануть Рианнон было не очень-то трудно… при одном условии: он должен действительно испытывать все те чувства, в которых убедит ее.

Испытывать – или помнить их так, будто они – сегодняшние.

Черты Сархада, отраженного в Зеркале, разгладились. Тысяча лет с плеч – немало даже для сидхи.

Женщина рядом с ним стала выше, величественнее, горделивее.

«Рианнон! Мы были молоды – ты и я. Мы были счастливы. Я не забыл, и помнишь ты. Хорошо помнишь?»

«Что это?» – девы-сидхи подобрали подолы своих длинных одежд и, дрожащие, подбежали к трону Рианнон.

И было чего испугаться.

В зал вползали струйки огня.

Они не сжигали ничего – от них ни дыма, ни чада, ни пепла. Даже самые нежные зеленые листочки не скручивались от их жара, не падали безжизненным белым тленом.

Огонь ничего не уничтожал, но полз и полз по ее тронному залу, словно пламенеющие змеи осмелились проникнуть сюда.

Рианнон замерла, поняв, кто посылает ей таких вестников.

А змеистый пламень подбирался к ней, его золотистые протуберанцы оплетали колонны живой листвы, ничего не уничтожая и всё приближаясь…

– Сархад? Ты?

Языки огня обвили ей лодыжки, перекинувшийся сверху пламень оплел ее плечи, руки, грудь.

И потянул к двери – небыстро, но настойчиво.

Рианнон не противилась этим учтиво-жарким огням. Изжелта-красные протуберанцы змеились вокруг нее, лаская и приказывая. Словно золотая сеть оплетала Королеву.

…Девушки-сидхи не верили своим глазам: они впервые видели, чтобы их Королеву вот так – уводили. И она бы… повиновалась, покорная и счастливая.

– Ты хотел видеть меня? – спросила Рианнон, когда пламенеющие змеи ввели ее в Зал Огня.

– Видеть? – переспросил Сархад, чуть усмехаясь. – Можно сказать и так.

Он обнял ее, жадно проводя губами по ее щекам и шее. От этих касаний Белой Королеве стало жарче, чем от огня.

…А Зеркало отражало их же – только на тысячу лет моложе.

– Мой Сархад…

– Ты всё еще любишь меня?

– Ты сомневаешься? Ты смеешь сомневаться?

– Пойдем к тебе… – прошептал он.

– Почему ко мне?

Он подхватил ее на руки и ответил:

– Потому что в покоях узника ложе узко и жестко.

Стена расступилась перед ними.

…Черное Зеркало в пустом зале отражало Сархада и Эссилт, держащихся за руки.

Просто держащихся за руки.

– Любимый, – прошептала счастливая Рианнон.

Сархад не ответил, неспешно гладя ее тело.

– Но ты стал жаден и груб, – добавила она. – Сколько веков у тебя не было женщины?

– Ты сама знаешь это так же хорошо, как я.

– С того Бельтана? – Рианнон приподнялась. – С того самого Бельтана?!

…Она неслась в танце, отдаваясь веселью и не спеша отдаться кому-нибудь из жадно глядящих на нее. Но вдруг свет костра словно перечеркнул другой огонь: черный. Летящий наземь с небес.

Ворон. Сархад. Враг.

Рианнон сжалась от нахлынувшего страха: она была беззащитна сейчас. И если Коварный осмелился попрать святость бельтановской ночи… что делать?

Сархад сменил облик – и улыбнулся ей. Слишком памятной улыбкой.

– З-зачем ты здесь? – спросила она, скрывая испуг.

– Зачем мужчина приходит в Бельтан к женщине? – отвечал он.

– Но мы… – она осеклась: говорить «враги» явно не стоило.

– Давно не друзья, – усмехнулся Сархад. – Но сейчас – Бельтан. А ты что-то не спешишь найти себе спутника. Я – даже и не пытался искать кого-то. Ну? – он призывно распахнул объятья.

Слишком знакомый жест.

Она замерла. Сердце кричало «Да!» – а разум твердил, что Сархаду Коварному нельзя доверять!

Он понял это.

– Я не предлагаю тебе дружбы, Рианнон. Я не предлагаю тебе мира между нами… даже перемирия. Но в ночь Бельтана нет вражды.

Он подошел к ней, обнял.

– Только до рассвета… – прошептала она.

– Только… – отвечал он, приникая к ее губам.

– С того самого, – улыбнулся сидхи.

– Но… почему?

Сархад откинулся на мягкий мох, служивший им ложем:

– Почему? Я тогда уже думал только о мести. Новой любви не было места в моем сердце. А без любви… это не для меня, ты же знаешь.

– Знаю, милый…

Он намотал на палец прядь ее золотистых волос. Сбросил. Намотал снова.

Она прильнула к нему:

– Помнишь, когда-то ты хотел взять меня в жены? Не передумал?

– Передумал.

– Что?! – Рианнон резко отстранилась.

– Погоди, – он притянул ее к себе. – Сначала выслушай, потом гневайся. У тебя то и дело – новые смертные любовники. Я не осуждаю, просто… вечность быть обманутым мужем я не хочу. А вот стать тем возлюбленным, к которому ты возвращаешься после каждого однодневки, – это другое дело.

– Сархад… скажи мне одно: ты ведь не любишь эту смертную королеву? Эссилт?

– Рианнон, моя прекрасная Рианнон… – он ответил ей долгим поцелуем.