Марина Ясинская - Лестница героев

Агата почувствовала, как ее захлестнула самая настоящая ненависть, напрочь вытравив все намеки на тепло, которое возникло в душе. Здесь и сейчас перед ней стоял не человек, с которым она разделяла по-настоящему волшебные минуты; здесь и сейчас, в этой черно-красной форме перед ней стоял даже не просто чужак, а враг – враг, которого она ненавидела. И за то, что он сделал с ней, и за то, что все они сделали с ее страной.

Ах, как бы ей хотелось бросить в это надменное лицо: «Мы еще посмотрим, кто разобьется!» Но даже в этом эмоциональном состоянии Агата понимала, что надеется на невозможное.

И все же она наклонилась к микрофону и сказала:

– Вензор, прием! Есть новости?

«Давай, Ника, – мысленно подбадривал ее Тристан. – Ты можешь!»

До земли оставалось каких-то три сотни футов.

Вслед за Никой хищными птицами пикировало три авиолета; они явно собирались добить Нику, в случае если она каким-то чудом выживет. Еще три авиолета, включая оба «Гейзера» Аргеста, кружили в небе и наблюдали за происходящим сверху.

– Рей Хок, выходи из пике! – не выдержала напряжения майор эр Мада и сорвалась на крик. – Выходи из пике, у тебя не остается времени для маневра!

Авион не отреагировал на призыв и продолжал камнем нестись к земле.

Двести футов.

Тристан невольно потянулся рукой к потертому кожаному футляру под курткой, незаметно открыл его и прикоснулся к осколкам.

Сто пятьдесят футов.

Тристан почувствовал знакомый и в то же время непривычный – осколки ощущались не так, как цельный камень, – отклик и постарался, сам не зная для чего, вобрать в себя как можно больше заполнившей его энергии.

Сто футов.

Энергия осколков аэролита забурлила и рвалась наружу. Казалось, еще немного – и Тристан взлетит сам, без авиона и без крыльев. Ах, если бы он только мог отдать эту энергию Нике и помочь ей перевести это пике, больше похожее на падение, в продольный вираж, так, как это сделал когда-то он сам, падая с Седьмого Неба! Тристан даже мысленно потянулся к аэролиту Ники, сам толком не зная, на что надеется, но…

Восемьдесят футов.

Но энергия аэролита так и осталась внутри его, бесполезная и бессильная.

Пятьдесят футов.

Предельная отметка. Никто не сможет вывести падающий авион на таком маленьком расстоянии до земли.

Тристан подавил желание прикрыть глаза. Он не будет прятаться. Он запомнит каждую деталь. Он наполнится болью, яростью и ненавистью, наполнится до края, до самого предела – и они поведут его вперед. К мести. За гибель Ники он отомстит.

Сорок футов.

Тридцать…

Тристан закрыл глаза.

Ансель уже практически видел, как авион врезается в землю, но когда до поверхности остались даже не считаные футы, а, как ему казалось, жалкие дюймы, авион Ники, практически чиркнув стойкой шасси по земле, стремительно перешел в продольную восьмерку и… начал набирать высоту!

Из груди юноши вырвался протяжный, шумный вздох. Анселя била нервная дрожь.

«Ёр!» – мысленно позвал он. Сейчас никакие соображения морали его больше не волновали; видеть Нику на волосок от гибели оказалось слишком мучительно! Пусть Ёр сделает что угодно, но только остановит этот бой!

Ёр насмешливо покосилась на Анселя, слегка кивнула в сторону авиолетов, преследовавших Нику, и сказала, словно догадавшись, о чем он собирается просить:

«Конкретно эти больше не представляют для нее угрозы».

Только сейчас, увидев авиолеты, планировавшие низко, очень низко над землей, Ансель наконец сложил два и два. Авиолеты работали совсем не так, как авионы Империи. У них не было аэролитов, позволяющих им спокойно менять высоту; авиолеты держались в воздухе за счет аэродинамической подъемной силы, которую создавал на крыле набегающий поток воздуха. Авиолеты не могли сами взлететь с земли, именно поэтому их спускали высоко в небе с палуб зепеллинов. Уже находясь в воздухе, они могли пролететь много миль, лавируя на воздушных потоках, но даже последние, усовершенствованные модели, с пропеллерами на носах, по сути, летали в режиме постоянного снижения. И если высоко в небе они могли поймать новый поток воздуха и набрать немного высоты, то так близко к земле такой возможности у них уже не было. Опустившись так низко, они могли только приземлиться.

Ансель поразился железной выдержке Ники. Резкое снижение для авиолетов означало путь в один конец – к земле. Именно потому они шли на подобное лишь в тех случаях, когда загоняли врага и были уверены, что добьют его. Чтобы заманить авиолеты в эту ловушку, Нике требовалось заставить их поверить в свое неконтролируемое падение, что она и продемонстрировала с ужасающей наглядностью и достоверностью. Инсценировав панику, она заставила авиолеты почуять вкус победы, потерять осторожность и ринуться за ней следом.

Крайне рискованная затея, но Ника выполнила ее с блеском. А то, что Ансель пережил, пожалуй, худшие мгновения своей жизни, это ерунда.

Впрочем, расслабляться было рано; высоко в небе Нику все еще ждали три боевых авиолета. Они с самого начала держались несколько в стороне, не стреляя, не гоняясь за Никой и практически не участвуя в маневрах. Видимо, как раз для того, чтобы вступить в бой, если все остальные потерпят поражение.

Ника тем временем перевела авион в «качающийся маятник»; Ансель едва не зажмурился от ужаса, глядя на то, как она взмыла над парящими в небе авиолетами по крутой дуге, а затем, прямо как маятник, качнулась вниз, открыв по ним огонь. Он почти физически чувствовал предельную нагрузку на конструкцию авиона!

«Только бы выдержал корпус, только бы выдержал корпус!» – как заведенный повторял про себя Ансель, боясь, что в любой момент треснет один из лонжеронов или шпангоутов.

Авион держался на удивление хорошо, но, когда внезапно Ника перестала стрелять, Ансель тут же понял: произошло нечто почти столь же плохое, как если бы летная машина развалилась прямо в воздухе, и в то же время совершенно ожидаемое. У Ники закончился боезапас.

Все. Одна безоружная авионера против трех свежих и полных сил авиолетчиков. И совершенно нечего им противопоставить; а все, что нужно сделать врагу, – это поливать «Буран» пулеметными очередями.

Ника тоже наверняка это понимала, потому что, сделав боевой разворот, она… устремилась прочь с поля боя.

Ансель провожал удаляющийся авион мрачным взглядом. Он мог только представить себе, что сейчас говорят командующие офицеры, но сам он станет последним, кто будет судить за это Нику. Принять свою участь и достойно погибнуть звучит геройски красиво только в книгах. В реальной жизни в этом моменте нет ни красоты, ни возвышенности.