Ад Вороновский - Половина солнца

Я шёл по коридору, и когда нам попадался тот или иной ученик, я видел, как все они смотрят на меня. Как на чудовище. На монстра. На животное, дикое животное, которое сейчас запрут в клетке, и они этому только рады.

Чудовище.

Конечно, меня никто не замечал, я всегда скользил словно призрак и без своих этих… сил. И теперь я так хотел вернуться в это состояние, так хотел, чтобы меня снова не видели. Чтобы всё было как тогда, пока мать была жива… Пока я её не… не…

«Не думай об этом».

Я убил её! Ты убил её! Мы…

«Это последнее, о чём тебе сейчас следует волноваться».

Когда длинные коридоры закончились, меня привели в какую-то тёмную комнату. Там стояла кровать, и, рассмотрев её поближе, я вскрикнул. Я в ужасе отвернулся, пытаясь сбежать, но охранник схватил меня и осторожно подтолкнул вперёд – не так грубо, как в той больнице, и на том спасибо. Я прищурился, стараясь смотреть под ноги, но взгляд всё же упал на источник моей паники.

Ждала меня вовсе не кровать, а скорее койка, к которой крепились ремни для рук и ног. Как в психиатрической клинике. Всё прямо как там. Когда на тебя кричат, щипают за руки, чтобы заткнулся…

Я пытался вырваться, и мне пригрозили. Но я не сдавался, не понимая, Райан я сейчас или Джонатан, и в этом порыве сумасшествия даже не заметил, как меня уложили и приковали к койке.

Бежать было некуда. Я пытался выбраться из тела, применив свою аномальную, но всё без толку. Меня будто обезоружили, будто бы кто-то лишал меня сил…

Раздался негромкий голос. Я не видел его источника – он был где-то вне моего обзора.

– Это обязательно?

– Делай, иначе займёшь его место, – отвечал человек, который приковал меня к постели.

– Ха-ха. Интересно, как вы провернёте это без меня.

– Да просто будем вырубать. С тобой этим уродцам хотя бы не так больно, подумай сам.

Незнакомый голос замолчал. Я почувствовал слабость и усталость.

Тишина. После – скрип двери. Перед глазами появилась женщина с серыми глазами.

– Сладких снов, – пожелала она ледяным голосом, и я провалился во тьму.

Когда я очнулся, то находился в подвале. И прятался под лестницей, дрожа от страха.

Послышался голос.

Фонарик светил прямо в лицо.

– Джонатан? Милый, ты здесь? Что случилось?

Ужас парализовал меня. Я пытался хоть что-то сказать, но моё тело не слушалось. Руки дрожали.

Безумие.

Она наклонилась, снова светя мне в глаза. Улыбнулась.

– Милый?

Улыбка исчезла. Ей стало страшно.

И вдруг уже – нет.

Она снова улыбнулась.

Мама выронила фонарь. Теперь он был направлен куда-то в сторону. Я упал на пол, стукаясь головой о кафель, и почувствовал, как в меня вонзается кухонный нож. Врезается в кожу. Я ощутил тепло, как из раны льётся кровь.

– Милый, ты что, всё ещё жив?

Её руки синие. И лицо тоже. Черви поедают её глаза.

– Почему ты жив, а я – нет?

Ещё удар. И ещё.

Я закричал. Она вонзала нож раз за разом, продолжая улыбаться. Я посмотрел на своё тело – оно было всё в крови. Она сочилась из ран, и я ничего не мог поделать. Я чувствовал лишь адскую боль, пронзающую меня насквозь.

Нож вонзился ещё раз.

Она уже не говорила. Просто кромсала меня. Мне казалось, она режет меня на куски. Я ощущал, как вываливаются органы.

Я умер.

Но испытание не было закончено. Раны затянулись, и мать перерезала мне горло.

И снова всё проходит, я снова открываю глаза – и вижу её мертвое лицо. Но она вырезала мне глаза…

Я снова очнулся. На этот раз она швырнула меня лицом в пол и пыталась вырезать позвоночник. Кухонный нож вонзался всё глубже, и с каждым разом я слышал хруст, и мой собственный крик казался таким приятным по сравнению с этим мерзким звуком от ломающихся костей. Я чувствовал, как они крошатся, царапая мясо и кожу, я чувствовал всё, абсолютно каждое движение.

Умирал.

И так. Каждый. Раз.

Я не знал, сколько это длится.

Мама… мама. Я заслужил? Это оно? Возмездие? Ты хотела бы этого? Ты бы так поступила?

Я открыл глаза. Она вонзила нож в каждый мой палец. Отрезала их…

Снова смерть. Снова воскрешение. Мгновенное.

Нет, это не моя мать.

Это что-то иное.

Женщина снова принялась выковыривать мне кишки. Я кричал и молил остановиться. Мне было так больно. Страдания – невыносимы. В моём теле больше не оставалось меня – только скопление адской боли, крови, перемешанной с осколками костей, лопнувшие вены, вытекающая жизнь. И я ничего не мог сделать.

Я чувствовал только то, как громко хрустят кости, как мелодично хлещет кровь и как жалко я плачу, кричу, умоляю.

Мёртвая женщина делала меня мёртвым из раза в раз. Каждую секунду. У меня не было передышки, меня не принимала в объятия смерть – лишь на мгновение.

И спасения не было нигде.

Даже в собственном крике.

– Генри. Генри пропал.

Я уставился на вошедшего в комнату Аарона. Он стоял в двери и впервые выглядел не сосредоточенным и спокойным, а растерянным и сердитым.

– Его нет. Нигде. Как сквозь землю провалился! Что мне, чёрт побери, делать?

Поднялась такая суматоха, какой не было с самого пожара. Мы бродили по острову с фонарями, заглядывали в щели у прибрежных скал, но не нашли даже трупа.

Он пропал.

Странные события обрушивались на наши головы со стремительной скоростью.

Генри Лаллукка не сбежал. Он исчез.

А отсюда не исчезал ещё никто.

«Да что не так с этой школой?» – писал я в своём дневнике уже утром, когда поиски прервали. «Ах, точно. Абсолютно всё ».

Но больше всего меня мучил один вопрос.

Пропал он или же его устранили ?

Ответа не было.

– И куда он мог деться? Он что, снова издевается над всеми нами? В этот раз прятки закончатся плачевно. – Аарон светил фонариком вокруг, будто пытаясь обнаружить затаившегося в траве Генри. – Полный идиот… Да где он может быть?

Я задумался. На ум пришло кое-что глупое, и я известил об этом беспокойного брата:

– Я иногда видел его, прячущегося в кустах напротив пляжа. Мы туда ходим иногда с ребятами, да я и один хожу, а он… наблюдает. Всегда делал вид, что не замечаю его, так как не хотел обижать.

Разумеется, я не считал, что Генри скрывается в кустах. Если уж на то и были причины – прятаться так долго, что даже невозмутимая скала в виде Аарона начала волноваться открыто , то вряд ли старший брат не отыскал бы своего младшего.

Старшие братья…

Я вздохнул. Моё предположение, кажется, совсем немного позабавило шведа, и я был рад этому. Хотя бы на секунду отвлёк его от мрачных мыслей. Что с ним случилось что-то очень плохое. С Генри.

Они ведь так часто ходили вместе, такие непохожие, совершенно. Вечно ворчали друг на друга или даже ссорились – по пустякам, конечно, но я знал, что Аарон, будь Генри в беде, вытащил бы его оттуда хоть зубами.