Сири Петтерсен - Скверна [litres]

– Я сказала стой!

Он снова выругался и резко свернул влево. Дорога сужалась и исчезала среди деревьев. Появился странный запах. Кислый. Стефан остановил машину у забора из сетки. Он пялился на свою ладонь.

– Черт, мне никогда не вытащить осколки!

Хирка распахнула дверцу и выскочила на улицу. Она помчалась к забору, прижимая к себе книгу. Она нашла дыру в том месте, где завалился один из столбов, и пролезла в нее. Хирка слышала, как Стефан кричит Наиэлю, чтобы тот остановил ее, потому что они не могут здесь оставаться.

Она оглянулась. Наиэль вырвал столб и направлялся к ней. Она больше его не боялась. Если бы он хотел убить ее, то сделал бы это в машине. Ей просто хотелось уйти. Уйти от него. От всего, что он ей не рассказал. От тех вещей, которые теперь душили ее. Он знал. Он все это время знал, кто она. И что слепые до сих пор находятся в Имланде.

У Римера.

Она ушла напрасно. Оставила его. Оставила Имланд. Оставила все, что любила. Совершенно зря.

Ее ноги заплетались, и она упала. Хирка заползла на какой-то холм и остановилась, только когда поняла, из чего он. Мусор. Гора мусора. Несколько гор. Как макушки посреди равнины. Они воняли. Остатки пищи. Коробки. Пакеты. Сломанные игрушки. Газеты. Вещи, назначения которых она не знала. Вороны и вуроны расхаживали и копались в несъедобном мусоре. Что это? Где она? Кому принадлежали все эти вещи?

Гниль. Это гниль. Мир умирает.

Она поднялась, попятилась и наткнулась на Наиэля. Он развернул ее к себе и взял ее лицо в руки. Когти коснулись затылка Хирки. Она посмотрела на красивого бледного слепого и поняла, что нет такой цены, которую она не заплатила бы за то, чтобы на его месте оказался другой. Чтобы он оказался Римером. Больше никому не дозволено подходить к ней так близко. Никому.

– Ты соврал мне, – прошипела она.

– Нет. Я тебе не врал. Я не стал рассказывать того, что могло тебя уничтожить, – Хирка попыталась вывернуться из его рук, но безуспешно. – Послушай меня, Хирка! Если бы я рассказал тебе, кто ты, разве это упростило бы тебе жизнь? А? Стало бы тебе легче переносить изгнание в этом мире, если бы ты знала, что ты дочь моего брата?

Она кивнула.

– Все становится легче, когда знаешь правду! Все! Но что тебе об этом известно? Что известно трупорожденным? Если разобраться?

Наиэль зарычал, услышав это слово. Его волосы лежали на груди длинными черными прядями. Одна из пуговиц на рубашке оторвалась.

– Нам известно больше, чем людям и имлингам вместе взятым! Мы Дрейри! В нас кровь первых. И с твоей стороны будет умно помнить, что ты одна из нас.

Хирка сглотнула. Она – одна из них. Одна из тех, кто сейчас свирепствует в Имланде. Одна из тех… Ход ее мыслей прервался. В глазах Наиэля разлились черные чернила и собрались в пульсирующие круги.

– И кто кому врал? Ты сама знала это, но ничего мне не сказала, да?

– Ты бы убил меня!

– Разве ты до сих пор не жива, Сульни? – прошипел он.

– Жива. А Ример? А Имланд? Или вы все опустошили?

– Я – не они!

– Но ты знал! Ты знал, что они все еще там! Ты знал, что я явилась сюда напрасно, и ничего не сказал! Ты ни слова не сказал, чудище!

Он крепче сжал ее голову и встряхнул ее.

– Ну вот теперь ты знаешь! Тебе легче? А? Отвечай мне. Легче ли тебе от того, что ты знаешь, кто ты, и находишься здесь? Знаешь, что не можешь им помочь?

Ей хотелось плакать, но из тела словно исчезла вся влага. Оно стало сухим. Мертвым.

– Вот так ты и нашел меня… – услышала она свой голос. – Ты знал. Еще до того, как мы отправились в путь. Когда был вороном. Ты отыскал меня у Аллдьюпы, когда был в теле Куро, потому что ты знал…

– Мы чуем свою кровь, а ты была невозможностью.

Это несправедливо. Она была невозможностью в Имланде. Здесь все должно было измениться. Она не должна быть невозможностью здесь, у людей.

Наиэль отпустил ее. Хирка не смогла удержаться на ногах и упала на спину на черный пластиковый мешок. На это страшное вещество, которое никогда не умирает. Оно будет лежать здесь еще очень долго после того, как она умрет. Может быть, даже после того, как этот мир тоже умрет. Будет лежать здесь и вонять гнилью.

Она заметила у решетки Стефана. Он бежал к ним. Позади него виднелась машина с распахнутыми дверцами. Вороны, летавшие под тяжелыми тучами, кричали.

– Я не невозможность, Наиэль. Я никогда не была невозможностью. Я здесь, так ведь?

Наиэль сел рядом с ней. Не так, как сделал бы Стефан. И не так, как когда-то садился отец. Наиэль находился здесь не для того, чтобы утешать ее. Ему это не свойственно. Может, это вообще не свойственно слепым.

А мне свойственно? Разве я не занималась утешением всю свою жизнь?

– Я знал, что ты дочь моего брата. Только я не понимал, как такое возможно.

Стефан остановился перед ними. Он запыхался, согнулся и уперся руками в колени.

– Ну, о чем вы тут болтаете? Случайно не о том, как усесться на кучу мусора и поджидать мусоров? Вы об этом? Да что с вами обоими случилось? Кажется, реальность вас вообще не касается! Как думаете, что будет, когда нас найдут?

Он выпрямился и провел рукой по волосам. Его глаза бегали. Стефан не знал ответа на собственный вопрос.

Наиэль откинулся назад и отдыхал, лежа на куче мусора. Казалось, он совершенно не обращает ни на что внимания. Точно так же он не обращал внимания на то, что ел руками. Часть большого целого. Ничто не было тухлым или свежим. Все состояло из маленьких-премаленьких частей. Слишком маленьких, чтобы их можно было разглядеть, но тем не менее полезных.

Хирка посмотрела на Стефана:

– Он знал, кто я, Стефан. Но не рассказал мне об этом.

– Ты тоже об этом знала, но ни слова мне не сказала! А я ведь человек! А он , черт возьми, кто? Ты же не можешь быть в шоке от открытия, что на него нельзя полагаться?

Она немедленно почувствовала себя дурочкой. Он прав, ясное дело. Можно ли полагаться на нечто настолько чужеродное? Хирка подняла глаза к небу. Уже стемнело, и показались первые звезды. Звезды. Как дома в Эльверуа. Может быть, те же самые звезды сияли каждую ночь и там, и гасли каждое утро с криками чаек и приходом рыбаков на пристань?

Наиэль сел.

– Они сделали все, чтобы Грааль не смог продолжить свой род. Они отрубили его мужское естество перед тем, как сослать сюда.

Хирка не сразу поняла, о чем он говорит. Мужское естество – это очень старомодное выражение.

– Ты шутишь?

Он не ответил.

– Его кастрировали?

– Они прервали линию крови, – ответил он колко. – Таково было наказание.

– За что? За проигрыш в войне?

В войне, которую он проиграл из-за тебя, Всевидящий…

Хирка подумала так, но не решилась произнести вслух. Она посмотрела на Стефана.

– Он говорит, что Грааль… ну, он не может стать отцом. У него нет… – она бросила взгляд на соответствующую часть его тела.