Брендон Сандерсон - Устремленная в небо

Я отодвинулась, и его руки соскользнули с моих плеч.

– Ты первый меня схватил!

– А ты на меня набросилась!

– Я лишь легонько постукивала тебя по груди, чтобы подчеркнуть мысль!

Йорген закатил глаза, и мгновение ушло. Но странно – когда мы нагнали ФМ и вместе пошли к нашему новому учебному классу, я кое-что осознала. Я стала чувствовать себя лучше. Совсем немного, но, если учесть, что со мной творилось в последнее время, надо было хватать все, что подворачивается.

Несколько дней спустя мы с ФМ сидели в столовой вместе со звеньями «Чернильница» и «Шторм», еще двумя кадетскими звеньями, начавшими учиться одновременно с нами. У них в сумме осталось шестеро, то есть даже все вместе мы не составили бы полного звена.

В основном разговор крутился вокруг того, объединят нас в одно кадетское звено или нет. А если объединят, то как нам называться? ФМ настаивала, что надо придумать новое название, хотя я считала, что мы должны быть главными, ведь у нас до сих пор сохранился свой командир, а остальные своих потеряли.

Я сидела тихо и быстро поглощала еду. В глубине души еще сидел страх, что в столовую вот-вот ворвется адмирал и выгонит меня оттуда. Еда была потрясающая, а вместо моего старого залатанного комбинезона мне выдали целых три новых, идеально подходящих по размеру.

Остальные кадеты с волнением обсуждали будущий выпуск.

– Я пойду в разведчики, – сказал Остряк, шумный парень со стрижкой под горшок. – Уже получил приглашение.

– Слишком скучно, – сказала ФМ.

– Неужели? – удивилась одна из девушек. – А я думала, это как раз для тебя, со всеми твоими разговорами про «агрессивность Непокорных».

– Все равно это чересчур ожидаемо, – сказала ФМ. – Даже если из меня и получился бы неплохой разведчик.

Слушая их разговор, я задумалась, не заберет ли и ФМ ее семья, хотя она вроде не была такой важной шишкой, как Йорген, которого снова отвлекли какие-то неотложные государственные дела. «А что?» – если бы и я попала на один из таких роскошных правительственных обедов вместе с ним, подумала я и с удовольствием представила, какой восхитительный скандал вызвало бы мое появление. Дочь того самого знаменитого труса!

Конечно же, из-за напускной вежливости никто бы ничего не сказал, и всем пришлось бы страдать молча, пока я, как невоспитанная дикарка, некультурно хлебала бы суп, громко рыгала и ела руками. А Йорген бы просто закатывал глаза.

От этих фантазий я невольно улыбнулась, но потом с досадой нахмурила брови. С чего это вдруг я стала так много думать о Йоргене?

Остальные кадеты за столом рассмеялись, когда кто-то упомянул позывной Артуро, который никто не мог выговорить.

– Наверное, теперь, когда он ушел, у вас на тренировках стало гораздо тише, – сказала Драма, девушка с таким же акцентом, как у Киммалин.

– Мы это переживем, – отозвалась ФМ. – Хотя как-то непривычно – с его уходом никто не рвется постоянно объяснять мне вещи, которые я и так уже знаю.

– Странное же у вас звено подобралось, – сказала Драма. – Я знаю Йоргена и готова поспорить, что он открывает рот только для того, чтобы отдать приказ или сделать кому-нибудь втык. Верно? И Юла уж точно тихоня. Так что ваши полеты наверняка проходят в тишине. А вот в нашем канале болтовня не стихает ни на минуту, даже теперь, когда нас всего четверо.

Ее товарищи по звену принялись добродушно отнекиваться, а я сидела как мешком огретая. Тихоня? Они считают меня тихоней?

Ну да, за последнее время я стала более сдержанной. Но чтобы – тихоня? Вот уж не думала, что за всю жизнь меня кто-нибудь так назовет. Ха!

Ужин закончился, и после того, как мы убрали со стола, ФМ кивком указала в сторону нашей комнаты:

– Ну что – отдохнем? Или поделаем домашнее задание?

– Ни то ни другое, – ответила я. – Думаю, мне лучше пройтись немного.

На самом деле я просто хотела проверить, как там М-Бот и Мегаслизня. Я не навещала их уже несколько дней.

– Как знаешь. – Она заколебалась. – Эй, ты все еще переживаешь из-за Артуро? Да будет он летать, только не на боевые вылеты.

– Ну да. Я знаю.

Звезды! Уже несколько дней прошло, а она думает, что я по-прежнему нуждаюсь в утешении?

Я вышла с базы. Домашнее задание поделать и правда стоило, но меня грызла совесть из-за того, что я так надолго оставила М-Бота одного. Раньше я несколько раз забегала, чтобы помочь Тору с ускорителем, но теперь, когда я жила на базе, выкраивать время стало трудно. Хотелось насладиться всеми теми привилегиями, в которых мне так долго отказывали.

Пока я одолевала знакомый путь по пыльной дороге, небесные светильники потускнели, свидетельствуя о наступлении ночи; стало заметно холоднее. Выйти из закрытой со всех сторон Альты и снова просто оказаться под небом было приятно. Я добралась до пещеры и спустилась по энергошнуру, собираясь с духом, чтобы приготовиться к неизбежному потоку жалоб. М-Бот вовсе не был в восторге от того, что я сменила место обитания. Он уверял, что гибнет, что его программы имитации личности деградируют от недостаточного использования.

– Эй! – добравшись до низа, крикнула я, и мой голос отозвался гулким эхом.

– Эй! – Мегаслизня сидела на камне неподалеку. Я посветила на нее, потом подошла и почесала ей голову.

– Мордобоец! – позвала я в темноту.

– Это прозвище все еще требует обсуждения, – произнес корабль. – Я никогда на него не соглашался.

– Если ты не подбираешь себе хороший позывной, кто-нибудь подбирает его за тебя. Такова жизнь.

Я улыбнулась и подошла к кораблю, ожидая, что он сейчас выдаст что-нибудь нравоучительное. Но он помалкивал. Что-то случилось?

– Ну? – спросил М-Бот. – Ну?

– Э-э… – «И что я натворила на этот раз?»

– Ты в восторге?! Ты готова взорваться от восхищения? Ведь круто же?

Круто?

«Ускоритель!» – вдруг дошло до меня. Тор закончил установку. Я очень плохо следила за его успехами – была слишком занята эти недели. Но его инструменты исчезли, все вокруг было прибрано, а на фюзеляже М-Бота белела записка.

Рядом с ней на крыле сидела Мегаслизня.

– Идиотский кусок бессмысленной имитации жизни! – пропела она голосом Тора. – Тьма! Тьма! Тьма! Тьма темная и придурошная тьма!

– Осторожнее, малышка, – сказала я. – С таким лексиконом тебя в техники загребут.

Мегаслизня издала череду звуков, подражая стуку молотка по металлу – этого она наслушалась за последние несколько недель вдоволь.

Я взяла записку.

«Готово , – было написано в ней. – Я хотел полетать на нем и провести испытания, но потом решил, что первый выстрел за тобой. Кроме того, я бы не удивился, если бы ИИ нарочно устроил мне аварию.

Работа над этим кораблем была самым потрясающим опытом за всю мою жизнь (только М-Боту не говори). Я сделал те бесценные чертежи, узнал столько всего нового… Теперь я твердо намерен преобразовать ССН, Юла. Полностью изменить и то, как мы летаем, и то, как сражаемся. Меня не просто взяли в инженерный корпус – мне предложили место в конструкторском бюро. Завтра я выхожу на работу.