Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

– Иди, Вита, – я перекинул привязанный дипломат через подоконник и, держась за штору, как за канат, немного приспустил его вниз.

Вита, закашлявшись, подошла к окну.

– Я придержу тебя. Перелазь.

Она взялась за раму рукою, вскинула на подоконник колено, приподнялась и глянула вниз…

– Н-е-е-е-т!! – закричала она, соскакивая на пол. – Я боюсь! Боюсь!!

И отбежала к противоположной стене. «Чалма» свалилась с головы, мокрые волосы слиплись в сосульки, глаза блуждали, как у затравленного зверька.

Хотя я и видел, что она боится (а кому не страшно спускаться с седьмого этажа на таких подручных средствах?), но не ожидал такой реакции. От неожиданности я выпустил штору, и вся конструкция, увлекаемая дипломатом, полетела вниз. Карниз заскрежетал об оцинкованный слив оконного проема, хлопнула, натянувшись, простыня, гулом отдалось в радиаторе.

Что делать? Я чувствовал, что никакая сила не заставит Виту подойти к окну, а времени у нас, судя по тому, как нарастал жар от двери, осталось минуты две-три. Я неподвижно стоял, тупо уставившись на палас, который темнел от воды, вытекающей из ванной, и не имел ни малейшего понятия, что предпринять…

И в этот момент оглушительный удар во входную дверь. С треском вылетают филенки и хлопают о пол, а в дверном проеме на фоне сплошного огня и дыма появляется мычащий зверь – весь черный, с поднятыми и разведенными в стороны передними конечностями, с болтающимся хоботом…

– Мамочка!! – закричала высоким, на пределе, голосом Вита и бросилась к окну.

Я даже не успел повернуть головы, как раздался звон рассыпающегося стекла и удаляющийся крик…

То, что появилось в двери, качнулось и грохнулось на пол, превратившись в обыкновенного пожарника. Спина у него горела.

Все!.. Стараясь не дышать, я взобрался на подоконник, повернулся лицом к номеру и опустил ноги в пропасть. Но прежде чем начать спуск, я вновь ощутил на себе тот тяжелый взгляд, что и ночью, и краем глаза увидел среди пламени улыбающееся лицо. Меня поразило, что оно находилось очень низко от пола: сантиметрах в семидесяти, не более…

Я проскользнул вниз за считанные секунды. Притормозив, сразу же просунул руку сквозь открытую форточку, заглянул в номер. Он был полон дыма. Как быть? Решать нужно было мгновенно. Глянул вниз. Оттуда били несколько водяных струй, перекрещиваясь как лучи прожекторов. Уже совсем рассвело. Двумя этажами ниже опускали по пожарной лестнице какую-то женщину. Спускаюсь дальше. Снизу меня заметили, и кто-то, очевидно, сообразил, что то, на чем я спускаюсь, может перегореть: одну из струй направили в окно моего номера. На меня полилось, как из душа, но это было уже не столь важно, потому что я стоял на оцинкованной полосе в проеме раскрытого окна, уцепившись за верхнюю часть коробки так, что под ногтями наверняка побелело.

Спрыгнув в номер, потянул за собою дипломат, но отвязать его не успел.

– Какого черта?! – раздался хриплый мужской голос. – То в дверь стучат, то в окно прыгают – спать не дают.

Я посмотрел в ту сторону, откуда меня так приветствовали, и увидел на узкой одноместной койке мужчину и женщину. Совершенно голых.

Мужчина – красивый крупный грузин с волосатой не только грудью, но и плечами – приподнял голову с подушки, высвобождая из-под простыни и спуская на пол ногу.

Женщина – крашеная блондинка – лежала на боку лицом к стене и никак не прореагировала на мое вторжение.

На прикроватной тумбочке красовался натюрморт из наполовину выпитой бутылки коньяку, двух стаканов, оберток от конфет, пачки «Мальборо», засохших апельсиновых корок, полной пепельницы окурков и рассыпанной колоды карт. На полу вперемешку валялись принадлежности мужского и женского туалета, еще одна пустая бутылка, коробок спичек, смятые газеты. Вторая койка была не разобрана, но, судя по вмятине, на ней сидели.

– Горим, – сказал я, показывая большим пальцем на потолок.

Его широкие, почти сросшиеся брови поползли вверх, едва не соединившись с короткой челкой. Он сбросил простыню на спящую женщину, поднялся и подошел к окну. Высунувшись наружу, посмотрел вниз, по сторонам, вверх и присвистнул.

– Действительно горим! – констатировал мужчина, отходя от окна. – И ты на этой веревке оттуда? (Как и я, он поднял большой палец). Молодец!

Отыскав на полу возле койки полосатые плавки, мужчина натянул их и пошлепал босиком к холодильнику. На спине его перекатывались дельтовидные мышцы.

И вдруг мой дипломат так дернуло, что я чуть не выпустил его из руки – это наконец-то перегорело мое крепление, и карниз сорвался вниз. Я отвязал штору от дипломата, хотел было отпустить ее, но сообразил, что моя конструкция может свалиться кому-то на голову, затолкал конец между ребрами радиатора.

Мужчина между тем достал из холодильника бутылку минеральной воды, открыл пробку зубами и, запрокинув донышко вверх, стал пить прямо из горлышка. Как загипнотизированный смотрел я на его кадык, совершающий возвратно-поступательное движение.

Опорожнив бутылку, мужчина подошел к окну, собираясь снова высунуться, но тут хлестнула снизу струя воды, и он отпрянул.

– Хулиганят, – усмехнулся он и увидел остатки коньяка. – Слушай! Давай отметим твой героический поступок? Я без всякой иронии, на полном серьезе. Я ни за что не полез бы по такой веревке, – и усмехнулся снова, – при моем-то весе.

Я машинально взял протянутый стакан (отметив, однако, что мне достался без следов губной помады).

– Давид, – представился мужчина, поднимая стакан.

Я назвал себя, выпил коньяк и направился к двери.

– Женя! – окликнул меня Давид. – Куда ты в тапочках? В гроб еще рано.

Я глянул на свои ноги, и действительно – в суматохе я забыл обуть кроссовки.

– Возьми мои, – говорит Давид, – они более солидно выглядят.

Он нагнулся и вытащил из-под койки тапочки, которые вполне могли сойти за босоножки.

– Если велики, то подтяни ремешки.

Я так и сделал.

– А вам я советую не задерживаться, – сказал я от двери, – огонь быстро распространяется.

Женщина вскочила с койки и, нисколько не стесняясь меня, будто я был частью интерьера, начала собирать с пола и натягивать на себя трусики, бюстгальтер, короткую сорочку. А я медлил и не торопился выходить: суета этой женщины казалась мне похожей на торопливость кошачьих движений Виты.

Застучали в дверь. Я вопросительно глянул на Давида, он допивал коньяк.

– Открывай, открывай, – махнул он рукою.

Ключ торчал в замочной скважине, я открыл дверь. На пороге стояла женщина в униформе.

– Сколько можно стучать?! В гостинице пожар. Срочно покиньте номе…

Несмотря на необычную ситуацию, наша компания, видать, показалась ей более необычной: двое мужчин – один в мокрой одежде, но тем не менее с дипломатом в руке, второй – в одних плавках, и совершенно голая женщина…