Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

– Я врач. Опустите ее, – приказала она.

Мужчины повиновались и опустили девушку на спину. Лицо ее покрывалось сероватой бледностью. Вокруг плотным кольцом стояли пассажиры рейса № 1302. Женщина приподняла голову стюардессы и поднесла флакончик, видать с нашатырным спиртом, к ее носу. Та отвернулась.

– Отойдите! – махнула рукой женщина. – Дайте воздуху! – И стала расстегивать униформу на груди девушки.

Все повиновались, и я в том числе, но прежде чем отойти, еще раз оглянулся и увидел то, чего не должно было быть ни по какой теории вероятности – полоску ожога на левой оголенной груди стюардессы.

Между тем с подошедшего теплохода в носовой его части опустили под наклоном деревянные сходни, и пассажиры гуськом стали подниматься на борт.

Я стоял в стороне от образовавшейся очереди, почти у самой воды, приходя в себя, и не сразу обратил внимание на то, как «Казанка», вспоров днищем песок, остановилась метрах в трех от меня.

– Садись, шеф, подброшу к пристани!

Загорелый до черноты худощавый мужчина неопределенного возраста, с морщинистым лицом и выгоревшими волосами, сидел в одних синих плавках на корме дюралевой лодки, держась правой рукой за рычаг подвесного мотора. На его предплечье была вытатуирована русалка с веслом.

Я посмотрел на медленно подвигающуюся очередь к сходням, на поднятое крыло нашего самолета, увидел, что стюардесса пришла в себя и, поддерживаемая под руку женщиной-врачом, идет к теплоходу, что подошел катер с людьми в форме гражданской авиации, и они вместе с членами экипажа стали в тень самолета, и… переступил через борт «Казанки».

Я все еще находился будто в тумане, а монотонные удары лодки о воду усиливали это состояние, погружая меня в тягучую дрему. И поэтому я не сразу заметил, что вираж наш несколько затянулся и за спиною мужчины на корме все еще маячит высокий правый берег, куда мы и должны были держать курс. Я оглянулся и увидел по ходу заросший берег поймы.

Мужчина уловил мое недоумение.

– Садок с рыбой захватим, – пояснил он. – Это недалеко.

И, сбавив скорость, направил лодку в какой-то узкий проран, как в туннель: деревья, росшие по его берегам, смыкались над водою кронами. Проплыв метров двести по извилистому руслу, мужчина заглушил мотор, и лодка, замедляя ход, ткнулась носом в трухлявый ствол сухого дерева в два обхвата толщиною.

– Приехали, – сказал мужчина, доставая из-под сиденья мятую пачку сигарет. – Перекурить не хочешь?

Перекурить не мешало, и я достал свою пачку. Никакого садка в воде не было видно. Поверхность ерика (это был, скорее всего, ерик, а не проран) сплошь покрывала ряска светло-зеленым ковром. Вода цвела. У меня было время рассмотреть своего «гондольера». Типичный браконьер лет сорока. Особо выделялись у него пронзительно-голубые глаза, от уголков которых к вискам лучились незагорелые от частого прищуривания участки кожи. Свою последнюю статью я хотел озаглавить «Ковбои пресных водоемов» (действительно: прерия – водная гладь, мустанг – дюралька с форсированным двигателем, лассо – стометровая завозная с коваными крючками), но главный редактор узрел в этом идеализацию браконьерского промысла и зарубил название.

Но что это так дрожит рука с сигаретой у моего ковбоя? Он сам обратил на это внимание и, сделав несколько глубоких затяжек, выбросил окурок в воду. К нему тотчас устремились мальки.

Мужчина достал со дна лодки что-то завернутое в тряпку, стал разматывать.

– Приехали, говорю, – повторил он. – Вернее, приплыли.

И направил на меня ствол обреза. Он был похож на старинный пистолет. Сухо щелкнул взведенный курок.

– В чем дело? – спросил я, чувствуя, как деревенеют мускулы лица.

– Выходи, – тихо сказал мужчина, указывая стволом на берег.

– Деньги у меня здесь, – толкаю ногою дипломат и уточняю: – Не очень, правда, много после отпуска.

Мужчина зло усмехнулся.

– Бери свой чемодан с бабками и выходи.

Ничего не понимаю. Что ему от меня нужно? Так и спрашиваю:

– Что вам от меня нужно?

– Чтобы ты вышел из лодки.

Элементарное хулиганство! Завез в эти заросли, чтобы после рассказать своим собутыльникам, как «подбросил» к пристани одного интеллигента.

– Вы меня с кем-то путаете, – стараясь выглядеть спокойным, говорю ему. – Я первый раз вас вижу.

– Я тоже первый раз тебя вижу, не считая твоей фотографии.

– Фотографии… Кто показал?

– Тот, кому ты наступил на хвост.

– Я никому не наступал на хвост…

– Для меня это не имеет значения.

Шелестя слюдяными крыльями, на ствол ружья опустилась стрекоза и замерла.

– И я ничего такого не сделал, за что меня нужно было убить. Если кого-то задели мои очерки о браконьерах… то в них я не указал ни одной настоящей фамилии.

Человек на корме усмехнулся.

– А для этого и не обязательно называть фамилии. Вот ты, например, не знаешь, кто я по паспорту, но достаточно тебе в этих самых очерках упомянуть ну хотя бы это (человек двинул плечом в мою сторону, показывая татуировку), чтобы всем до Астрахани стало ясно, о ком идет речь.

Не правда ли, интересная литературная дискуссия под прицелом дробовика?

– Но это не имеет никакой юридической силы! – не совсем вразумительно воскликнул я. – И конкретно: чем я навредил лично Вам?

– Лично мне? – человек пожал плечами. – Мне ничем.

– Значит, Вас наняли?

– Считай, как хочешь…

Во мне закипела злость.

– Ну и как сейчас оплачивается труд наемного убийцы? Сколько ты получишь за мою жизнь?

Я увидел, как заходили желваки на скулах мужчины.

– Сколько я получу?! – зашипел он, и обрез задергался в его руках. – То, что я получу, ни за какие деньги не купишь. Это жизнь моей дочери. Ясно теперь?

Ясно-то ясно… но что-то здесь не так, что-то здесь не вяжется.

– Послушай! А ты уверен, что я тот самый, что и на фотографии? – ухватился я за эту мысль, как за соломинку. – Я не сомневаюсь, что я не тот! Произошла ошибка!

Мужчина отрицательно покачал головою. Стрекоза слетела со ствола ружья. С деревьев в воду что-то капало.

– Разве ты не Евгений Новак? – спросил он.

От неожиданности я утвердительно кивнул. Моя фамилия прозвучала как грозовой разряд.

– Вот видишь, – мужчина криво усмехнулся одной половиной рта, – так что никакой промашки не будет.

Меня покоробил его каламбур.

– Вас видело много людей, когда я садился в лодку, – убеждал я больше себя, чем его.

– Там было много лодок.

– Но кто-нибудь запомнил и скажет…

– Хрен с ними! – мужчина пытался завести себя. Корму лодки тихонько сносило течением влево, и по худому торсу мужчины, покачиваясь, скользили расплывчатые тени листьев и веток. – Мне все равно!.. Я за свою дочь (его всего передернуло) не то что тебя, а весь город…