Гай Орловский - Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны

Он пояснил со вздохом сожаления:

– Он был с его величеством в убежище.

– Это его и спасло, – ответил я. – Как вообще дела в королевстве?

Я держался раскованно, но в таких вот неформальных встречах собирать информацию удается лучше, чем в долгих переговорах, полных уверток и недомолвок, когда все стороны свои карты придерживают, а в чужие беззастенчиво заглядывают.

Он рассказал о сборе налогов, снабжении столицы и даже содержании армии, это намного больше, чем скупой на слова начальник охраны дворца, тот как бы на охране государственных тайн, лишнего не брякнет, а от Лазиуса узнал о дворцовых течениях, притязании могущественных кланов, о мерах по установлению порядка в королевствах Авлегия и Шарде, где народ, пользуясь временем бескоролевья, разрушил причальные пирамиды.

– Везде эти проблемы, – утешил я, – кто-то в леса, кто-то блудит и распутничает, кто-то в грабежи, раз уж последние дни живем, а самые умные, надеясь на лучшее, спешат обособить королевства от центра…

– Самые умные?

Я кивнул и сказал с сочувствием:

– Как жаль, этих самых умных приходится вешать в первую очередь.

Он развел руками, говорить что-то на эту опасную тему не решился, только промямлил:

– Вы очень мудро все обрисовали…

– Кому-то надо и держимордить, – сказал я. – Во имя свободы и равноправия!.. Без виселиц страна, что придворный без шляпы.

Он содрогнулся всем телом.

– Точно сказано, ваше величество!

– Я афорист, – согласился я. – Ляпну так ляпну.

Он остался со склоненной головой, я прошел мимо, чувствуя, что как-то надо убить время до вечера, когда вернется с охоты император.

Среди придворных весьма неожиданно усмотрел Габриэллу, удивился, как это не заметил с первого раза такую молодую и сочную женщину, даже издали видно, насколько чувственная, жаркая и в нужном понимании слова отзывчивая.

Такую трудно не углядеть с ходу, хотя ей, похоже, пришлось нанести двойной слой белил, скрывая жаркий румянец на обеих щеках, а поверх белил рисовала уже скромный, но яркий румянец на скулах, а сверху еще и темную мушку в виде сердечка.

Я сказал подчеркнуто радостно:

– Габи!.. Давно не виделись!..

Она засияла, но успела повести глазами в стороны, видят ли подруги, что грозный император и властелин демонов обращается к ней очень даже по-дружески.

– Ах, ваше величество!.. Я счастлива видеть вас снова!

Даже голос ее звучит жарко и зовуще, а глаза засияли чувственным огнем, но я уловил в ее словах подтекст, рассчитанный на подруг, навостривших уши.

– Полагал, – сказал я, – вы в Люнебурге при дворе короля Людвига…

– Я там, – подтвердила она охотно, – но Элизабет часто приглашает меня и сюда, к императорскому двору, что дозволено протоколом.

– Успеваете, Габи?

Она счастливо заулыбалась, я снова назвал ее уменьшенным именем, чего раньше никогда не делал.

– Успеваю везде, ваше величество!.. Пока пропуск на багеры есть, я им пользуюсь. Пойдемте отыщем мою лучшую подругу? Я знаю, где она сейчас.

Я покачал головой.

– Пусть флиртует, не надо мешать даже собачьей свадьбе. А я вам позволяю за неимением более интересного компаньона предаться блуду пока что со мной. А леди Элизабет отыщем потом.

В великом изумлении она даже отступила на шаг, всмотрелась в меня неверящими глазами.

– Ваше величество?

– А что, – спросил я, – с маркизом можно, а с императором что-то мешает?

– Ой, – сказала она опасливым шепотом, – а вы вправду властелин Багровой Звезды Зла?.. А то я и с маркизом что-то не упомню…

Я ответил так же тихо, чтобы не услышали притаившиеся за кустами и толстыми деревьями ее подруги:

– Было, было. В ваших интересах держаться этой версии. Буду крутым хотя бы по слухам. А властелина Багровой Звезды Зла с собой в альтанку не возьмем.

Она прошептала совсем тихо:

– А ужасные демоны… что за вашей спиной? Их не видно, но я слышу, как топают, земля вздрагивает…

– Закроют глаза, – сказал я, – и отвернутся.

Не знаю, зачем я повел себя так неожиданно и нелогично, хотя нет, вообще-то прекрасно осознаю, зачем вот так по-животному, инстинкты подсказали спасительную лазейку. Хотя для жителей Юга, а тем более придворных, это не препятствие, а привычный образ жизни, но я как бы этим коитусом с Габриэллой воздвигаю еще один барьер между собой и леди Элизабет.

Когда мы покинули альтанку, леди Габриэлла цвела, как только что распустившаяся под ласковыми лучами солнца роскошная роза, ароматная, яркая и сочная, хоть нюхай, хоть дави из нее розовое масло.

В соседней аллее простучали каблучки, мне показалось, что узнаю по стуку туфли Элизабет, что это со мной, но додумать не успел, из-за деревьев в полутора десятков шагов выскочила в самом деле она, придерживая руками платье, одна-однехонька, хотя незамужним девушкам надлежит прогуливаться только с родственниками или женщиной старше по возрасту.

Завидев меня, вскрикнула тоненьким голосом:

– Сэр Ричард!.. При дворе говорят, вы явились в громе и молниях в окружении целой армии жутких демонов?..

Я ответил с сомнением в голосе:

– Я бы не назвал леди Габриэллу такой уж жуткой, хотя… как демон, она еще та штучка…

Габриэлла вышла из-за моей спины, таинственно и плотоядно заулыбалась.

– Ах, сэр Ричард, – произнесла она таким томным голосом, что на этот раз я почти увидел ее обнаженной в роскошной постели, – вы такой шутник, такой шутник…

Элизабет, побледнев, перевела взгляд на подругу.

– Габи… я рада, что ты не страшишься властелина Багровой Звезды.

Габриэлла томно хихикнула.

– Теперь ничуть. Правда, и тогда в Люнебурге я не страшилась, маркиз был так очаровательно и грубо любезен… И я рада, что сейчас помогла ему скоротать несколько долгих минут, пока он ожидал встречи с тобой. Потому удаляюсь, но помни, ты вышла со мной и никуда от меня не отходила!

Элизабет даже не посмотрела в ее сторону, взгляд прекрасных глаз жадно обшаривает мое лицо, щечки побледнели.

– Сэр Ричард?

Я ответил ласково, как принято говорить с женщинами и домашними животными:

– В моем появлении ничего особенного, леди Элизабет. Возникла необходимость срочно переговорить с Германом, это здешний император, если вдруг не знаете. Я позавтракал и прибыл. Увы, не учел, что здешний император тоже ездит на охоту, как вы когда-то с тем графом… как его… Видите, какая у меня прекрасная память даже на такую микроскопическую величину. Микроскопическая, значит, предельно малая… Запомнил, как вы поздно вечером отправились на охоту, чтобы с ночевкой, а утром снова доохотиться…

Ее глаза стали отчаянными, а голос прозвучал впервые так жалобно, что мое мохнатое сердце дрогнуло: