Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

– Я видел, – сказал Мануэль. – Он и ещё один наёмник, Фабио, побежали вдогонку за тем парнем, который устроил весь этот погром.

– Догнали?

– Я не знаю.

– Что за парень? Откуда взялся?

Мануэль поколебался.

– Я… не уверен, – произнёс он и умолк. В мерцающем, неверном пламени двух факелов его лицо показалось Золтану бледным и немного испуганным.

– В чём ты не уверен? Отвечай, – потребовал брат Себастьян.

– Я, право же, не знаю, – вновь уклончиво заговорил аркебузир. – Мне показалось, он похож… ну знаете, как это бывает…

Брат Себастьян подобрал подол, чтобы не испачкать рясу, присел возле кровавой буквы на стене и стал её серьёзно изучать.

– «Зет», – задумчиво сказал он. – Очевидно, Санчес написал это перед тем, как умер, или незадолго до того. Что может означать эта «зет»?

– Zank! [74] Ссора! ( нем. ) – подсказал ему кто-то из монахов.

Брат Себастьян поморщился:

– Какой смысл перед смертью сообщать о ссоре, когда и так ясно, что она была? Ты ещё скажи «Zecher»! [75] Пирушка ( нем. ). Нет, здесь явно что-то другое.

– М… м-может, zauber? [76] Колдовство ( нем. ). – предположил Томас. Он впервые за сегодня подал голос.

– Какая чепуха! – сказал теперь уже Родригес и потряс кулаком. – Наш Алехандро был испанцем, и когда пришло время помирать, он писал не на вашем собачьем языке и не на латыни, а на родном кастильском. Он не очень разбирался в этих закаляках.

– Всё равно непонятно, – вынужден был признать брат Себастьян. – Что тогда? Zaino? Zaguan? [77] Здесь: «Предательский?», «Прихожая?» ( исп. ). А может, это не «зет», а цифра «2»?

– Zorro! [78] Лис! ( исп. ) – хриплым голосом вдруг произнёс кто-то у них за спиной, так громко и отчётливо, что все вздрогнули и обернулись.

В проёме коридора стоял Смитте.

– Zorro rojo! – повторил он на чистейшем испанском, тяжело дыша, шатаясь и держась за стену. Толстяк смотрел куда-то в сторону, поверх голов, из перекошенного рта свисала ниточка слюны. Никто не заметил, как он подошёл. Наверное, монахи не решились остановить убогого, когда он двинулся за ними.

– Вы тоже видели его? – Несколько секунд толстяк смотрел на них, потом погрозил им пальцем, толстым, как сосиска, и мерзко захихикал. – А-а! Я вам говорил, что он придёт! – Он потянул носом. – Здесь пахнет холодом, землёю. Вы копаете могилы? Для кого вы роете могилы? Для себя?

Все опять закрестились.

– Не слушайте его – он сумасшедший, – тонким голосом сказал Гонсалес.

– Нет. Он прав, – возразил Хосе-Фернандес. – И не смотрите на меня так, будто я тоже сумасшедший! Говорю вам, это был тот самый brujo, за которым мы гонялись пару месяцев назад. Что ты мнёшься, Мануэль, как девка в первый раз! Скажи, что это он!

– Этого не может быть, – тихо возразил тот. – Ты видел, и все видели, как я всадил ему пулю в грудь на той поляне. Он мёртв. После такого выстрела не поднимаются.

– Тогда я скажу: для мертвеца он слишком крепко стоял на ногах. Можете верить мне, святой отец, можете не верить, но я видел его так же ясно, как сейчас вижу вас. Санчес тоже не верил, и где теперь Санчес? Говорю вам, это был он! Пуля, не пуля, но он выжил и вернулся за своей девахой. Это он устроил весь переполох.

– Если так, – нарушил воцарившееся молчание брат Себастьян, – куда он делся?

– А вот это, – сумрачно ответил каталонец, – мне не ведомо. Это дело для священника, а я солдат. Приказывайте, если знаете, что делать.

– Пока продолжайте поиски, – ответил инквизитор. – И уведите этого… Томас! Идём. Я должен переговорить с аббоном. Э-э… господин Мисбах?

– Ja? – выпрямился Золтан, напуская на себя личину палача.

– Вы тоже можете идти.

– Но мои услуги…

– Сейчас в них нет нужды. Если вы считаете, что я вам задолжал, составьте перечень и до утра отдайте мне. И поспешите: возможно, нам придётся в срочном порядке покинуть обитель.

– Я… буду должен вас сопровождать?

– Зависит от обстоятельств.

Он сказал и отвернулся. Спорить не имело смысла, к тому же вызвало бы подозрение. Золтан почему-то был уверен, что девушка жива, хотя откуда бил источник этой уверенности, не мог объяснить. Трое конверсов с лопатами уже сноровисто раскапывали яму. Ход тянулся и тянулся. Девушки в нём не было. Пару мгновений Золтан пребывал в растерянности, затем сдержанно поклонился и, не меняя выражения лица, направился к выходу.

– Пойдём, Дважды-в-день, – вполголоса сказал он Иоганну. – Теперь нам снова есть над чем подумать.

– Ваша правда, господин Зо… то есть мастер Людгер, – признал тот и огляделся. – Да и вещи надо уложить. Мы ведь теперь опять уедем. Или нет?

Золтан не ответил.

В молчании они пересекли в обратном направлении обширный монастырский двор, дошли до своих комнат в странноприимном доме, распахнули дверь… и замерли на пороге.

– Не зажигай свечу.

Человек сидел за столом и листал оставленную Золтаном тетрадь. В комнате было темно, очаг погас, и только бледное сиянье лунного серпа сочилось через пыльные стёкла. Разглядеть что-либо на страницах было решительно невозможно, и всё же гость был очень увлечён своим занятием. При появлении хозяев он поднял голову, пригладил пятернёй торчащие вихры и усмехнулся.

– Ты! – выдохнул Золтан, делая шаг назад.

– Здравствуй, Хагг, – сказал Жуга, закладывая книгу лезвием испанского кинжала. – Здравствуй. Не ждал?

Золтан сглотнул.

– Ждал, – признался он. – Я встретил стражника, испанца, он сказал, что кто-то рыжий выскочил с дубиной, всех поколотил и сгинул. Я почему-то сразу подумал о тебе.

– Очень хорошо! – Жуга издал смешок. – Мне меньше придётся объяснять.

– Где ты прятался?

– В пруду.

И впрямь с него текло. Замызганная ряса бернардинца была ему коротка, из-под обтрёпанного подола торчали голые ноги в горских башмаках с обмотками. Золтану припомнились слова наёмника про «монахов без памяти». Помимо рясы травник обзавёлся скапуляром, ладанкой и чётками – больше у монаха позаимствовать было нечего. Посох у него был свой, из какого-то дерева с плотной и белой корой; он прислонил его к столу. А меч отсутствовал.

– Так ты жив.

Жуга усмехнулся.

– Вполне.

– Нет, я хотел сказать…

– Я тебя понял, – перебил его травник. – Я настоящий. Я не привидение.

– От тебя никогда не знаешь, чего ожидать, – проворчал Золтан и гулко сглотнул. Иоганн за его плечом хранил молчание. – Значит, пуля тебя не берёт… Я нашёл твоё письмо. Та девчонка… я пытался ей помочь, но…

– Я знаю. – Травник поднял руку. – Знаю. Не трудись рассказывать. Ты сделал всё, никто не смог бы сделать больше. Я даже надеяться не мог, что ты примешь всё так близко к сердцу. Но сейчас мы ничем не можем ей помочь – она сама выбрала дорогу. Эта девочка с виду сущая тихоня, а на деле своенравна и очень сильна. Может, оно к лучшему.