Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

– Нет. – Травник серьёзно посмотрел ему в глаза. – Не переживёт и не оправится, я знаю. Хагг… – на краткое мгновенье он замешкался. – Хагг, это в последний раз: мне нельзя колдовать, совсем нельзя! Это всё равно что спать. Оттуда я пойду пешком.

Лицо его напряглось, руки дрожали. Серебристый свет перед ним образовал кольцо, распался лепестками и стал раскрываться. Иоганн, раскрыв глаза так широко, как только можно, с изумлением взирал на происходящее.

– Найди меня, – выталкивая слова, сказал Жуга. По лбу его струился пот. – Найди, Золтан, я знаю – ты сможешь. Я тоже… буду вас искать… вас и девчонку. Может, когда встретимся, я тебя не узнаю, тогда расскажешь. Томас, молодой монах, не упускай его из виду… Посох! – Он протянул руку и нетерпеливо пошевелил пальцами.

– Что?

– Дай мне посох!

Его трясло. Хагг подскочил к столу, схватил дубинку, оказавшуюся неожиданно увесистой, и сунул её травнику.

– Всё! – выкрикнул тот. – Прощай!

Жуга шагнул вперёд, воздух за ним схлопнулся, и в келье снова стало тихо и темно.

Золтан долго стоял без движения.

– Шайтан смеётся, когда мы строим планы, – наконец сказал он, глядя в то место, где мгновение назад стоял Жуга, потом взял щипцы, согнулся и зашарил в камине. Иоганн всё понял и полез в мешок за новой свечкой – прежнюю они забыли погасить, когда бежали на пожар, и та сгорела полностью.

– Это был он, тот самый травник-лис? Это был он, да? – спросил трактирщик, когда трепещущий огонёк выхватил из темноты две бледные физиономии. – О чём он говорил, господин Золтан?

– Трудно сказать, – устало признался Золтан, садясь за стол. – Он что-то затевает, я не знаю что, но, кажется, для этого надо собрать троих детей.

– Каких детей? Любых детей?

Золтан криво усмехнулся.

– Нет, не любых, – сказал он. – Далеко не любых. Я потом объясню. Однако странно: он же сам писал, предупреждал меня, что нельзя сводить их друг с другом.

– А чего страницы рвать? – Иоганн тронул тетрадь и вопросительно взглянул на Золтана. – Можно мне посмотреть? – Тот кивнул, и Шольц раскрыл тетрадку в самом начале. – О, гляньте-ка! Все он не выдрал: одна осталась.

– Где? А ну, дай.

Золтан с интересом перегнулся через стол и развернул тетрадь к себе.

«Я замыкаюсь с чёрным зверем в себе.

Я вопрошаю: зачем мне дан разум, словно вопросом могу разрешить себе жить.

Я пытаюсь понять то, что в теле моём.

Я словом пытаюсь сказать то, что в мыслях моих. Я говорю голосом, которого нет.

Я не спрашиваю, для чего, зачем и почему: не обрести вопросом имя смысла. За гранью кроются ответы, но их не услышать никому: ответы – ложь, как и вопросы, они существуют только для таких, как я.

Вы читаете книгу, которой не существует, написанную человеком, которого нет».

– Что бы это ни означало, в этом должен быть какой-то смысл, – пробормотал Золтан. – Но вот какой?

Косые, неровные строчки выстраивались в некое подобие стиха или заклятия. Смысла в них как будто не было, но Хагг почувствовал, что колкий холодок пробирает его при каждом слове. А может, то был просто ветер от окна.

Слабый щелчок металла о металл, раздавшийся со стороны двери, заставил обоих вскинуться и взяться за оружие. Но было поздно: вертикальные зрачки двуствольной аркебузы смотрели на них почти в упор.

– Не двигайтесь, – предупредил Мануэль Гонсалес. – И поднимите руки.

Фитилёк уже горел; тлеющая точка дважды отражалась в стёклах окуляров и скрывала выражение глаз испанца; выглядел он словно волколак. Мануэль держал своё оружие по-испански – на рогатке, эту позу можно было сохранять часами. Пороху на полке – кот наплакал, два ствола сулили попадание. Мнимый палач с помощником предпочли послушаться и руки подняли, хотя и медленно.

– Так-то лучше. Я всё слышал.

– И чего ты хочешь? – спросил Золтан.

– Правды, – устало выговорил маленький испанец. Поправил очки. – Я дам вам пять минут, пока горит фитиль. До той поры вы говорите, а я слушаю. Дёрнетесь – положу на месте, не промажу.

– А что после?

– После… – Мануэль замешкался, но вскорости нашёлся: – Всё зависит от того, что вы мне скажете.

– А если ничего не скажем, что сделаешь? – вмешался Иоганн. Золтан хмурился и молча буравил испанца глазами.

– Что сделаю? – переспросил наёмник и усмехнулся. – Заряжу обоим по куску свинца в грудину. A Muerte [79] Насмерть ( исп. ). . Поэтому торг неуместен. Ну? Который будет говорить?

– Я, – сказал Хагг.

На выходе из лечебницы брат Себастьян поравнялся с аббатом и заговорил:

– Мне нужно сказать вам пару слов, дражайший аббон. Прямо сейчас.

Тот кивнул, спокойно и серьёзно, будто ожидал этого предложения или сам собирался его сделать. Впрочем, предвидеть подобное не составляло особого труда.

– Я сам хотел с вами переговорить, – ответил он. На собеседника он не глядел, взгляд его был устремлён в пространство перед ним; он не глядел даже на дорогу. Его сухие старческие ноги, как всегда обутые в одни сандалии, уверенно ступали по раскисшей и оттаявшей земле. – Покуда ваши люди ворошат пепел и копают землю, думаю, нам лучше будет пройти в мою келью.

– Не имею возражений.

– А ваш юный спутник…

– Я бы сказал, его присутствие не обязательно.

Испанец бросил Томасу несколько слов, тот кивнул и удалился. Сам брат Себастьян проследовал за Микаэлем.

В келье аббат первым делом зачерпнул воды в старую глиняную кружку и сделал несколько глотков, но сделал их, как показалось Себастьяну, не затем, что испытывал жажду, просто хотел прогнать с языка дымную горечь. Инквизитору тоже захотелось промочить горло. Аббат перехватил его взгляд.

– Хотите воды? – предложил он. – К сожалению, это единственный напиток, который я могу предложить: вина у себя в келье я не держу.

– Благодарю. – Бенедиктинец принял кружку и тоже сделал глоток. – Что вы хотели мне сказать?

– Кажется, это вы хотели мне что-то сказать, – напомнил ему настоятель. – Как я понял, виновник сегодняшнего пожара вам каким-то образом… известен.

– Возможно, – последовал уклончивый ответ.

– Зачем вы его преследуете? Это так необходимо?

Брат Себастьян бросил на аббата косой взгляд и, казалось, задумался. Настоятель терпеливо ждал.

– Странно слышать от вас подобные вопросы, – наконец сказал испанец. – Вы что-то имеете против моих поисков? Или, наоборот, хотите сказать, что можете навести меня на его след?

– Вы не найдёте его.

Инквизитор поднял голову.

– Найду, – ответил он.

– Не найдёте, – со странной убеждённостью повторил аббат Микаэль. – Страна большая. Он передвигается быстрее вас. Ему известны тайные ходы. Он возникает там, где в самом деле нужен, а не там, где его хотят увидеть или поджидают. Ваша приманка не сработала или сработала не так, как желательно. Вам не выйти на его след, для этого нужна совсем особая ищейка.