Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

Первым его порывом было войти, но он сдержался. Минуты ничего не решали, и почему-то в глубине души он чувствовал, что уж никак не должен идти первым. Тем паче к месту катастрофы шёл брат Себастьян. Он выглядел усталым, измождённым. Вряд ли инквизитор принимал участие в тушении пожара, но последние события, конечно, выбили его из колеи. Золтан был готов поставить золотой против гроша: бенедиктинец в этот вечер не ложился. Немногим лучше выглядел его помощник, юный Томас. Рядом обнаружились испанцы, злые, возбуждённые и очень грязные; их было только трое: Мануэль, Родригес и Хосе-Фернандес. Позади всех, обходя сгоревшие проплешины и взбаламученные лужи, шагал аббат Микаэль. Все расступились, давая им пройти. Сквозь окошко и дверной проём виднелись развороченная комната, остатки мебели, спёкшиеся бутылки и два мёртвых, обгорелых до неузнаваемости тела на полу, у входа в коридор.

– Кто-нибудь входил? – нарушил молчание брат Себастьян.

– Нет ещё, – сказал Родригес. Говорил он сдавленно, не отрывая взгляда от сгоревших тел. Кончики его усов обвисли, он всё время их грыз.

Себастьян посмотрел на аббата, из чистой вежливости испрашивая разрешения. Тот кивнул. После недавного переполоха его спокойствие казалось просто невероятным, все невольно им прониклись. Перешёптыванья смолкли, кто-то оглушительно чихнул и вытер нос, и наступила тишина.

– Там всё сгорело, будьте осторожнее, – рассудительно сказал аббат. – Это может быть опасным.

– Стены целы, остальное не важно, – отрезал испанец и двинулся вперёд. Он шествовал, как исполнял ритуал. Лицо его было мрачно-торжественным. Солдаты, Томас и брат келарь с факелами двинулись следом. Золтан и Иоганнес Шольц сочли возможным пойти с ними и пошли, не встретив возражений. Все прочие, включая аббата, остались ждать снаружи.

Внутри было темно и душно. В воздухе ещё клубился дым, все сразу стали кашлять. Факелы, потрескивая, распространяли свет и смоляную копоть. Отважно переступив через оба трупа, Себастьян, помедлив, всё же пропустил вперёд Хосе и Мануэля. В таком порядке члены маленького отряда миновали выход на второй этаж, прошли глухим коридором и там, у запертых дверей, остановились, глядя вниз.

У самого порожка, мордой в пол, валялся Санчес – голова повёрнута, рот приоткрыт, глаза закатились, скрюченные пальцы процарапали бороздки в земляном полу, возле руки – тесак. Когда перевернули тело, обнаружилась единственная рана – справа на груди, не очень даже и глубокая. Ожогов не было. Он полз, пока был жив, но дым лишил его сознания, и испанец задохнулся. Пол был залит кровью и усыпан кусками штукатурки; в одной из луж лежал погасший факел. На стене, чуть выше уровня пола, там, куда ещё тянулась мёртвая рука Алехандро Эскантадеса, кровью была выведена большая буква «Z».

Родригес опустился возле Санчеса на одно колено, взял друга за руку, потрогал пульс, пощупал ему шею, обвёл взглядом своих спутников и безнадёжно покачал головой.

– Мёртв, – с горечью произнёс он и встал. – Он мёртв, – вздохнул. – Эх, Санчо, Санчо… Как же ты…

– Дайте свет! – распорядился Себастьян.

Снаружи зашумели, и вскоре в коридоре уже толпились монахи. Ему поднесли факел. Дверь была нетронута, с той стороны царила тишина – ни шороха, ни звука.

– Ключ, – потребовал инквизитор.

Арекбузир Гонсалес только развёл руками.

– Я потерял его, – сказал он.

– Ломайте дверь.

Принесли молот и выбили замок, после чего заскрипели петли, и взорам присутствующих открылся тёмный зев дверного проёма. Все замерли. Свет факела выхватил убогое пространство маленькой каморки – низкий свод, неровный грязный пол, пустые стены, узкое окно под потолком. Больше в келье ничего не было.

Ничего и никого.

Монахи зашумели, стали переглядываться и попятились. Толпа пришла в коловращенье: каждый хотел посмотреть на пустую келью, а посмотрев – немедля выйти вон. Что до Золтана, то он почувствовал одновременно облегчение и растерянность. Он никак не мог взять в толк, что здесь произошло. Три смерти и упоминание «рыжего дьявола» подействовали на него, как ушат холодной воды, и Золтан был уверен, что исчезновение девушки из-под замка – звено в цепочке странностей и жутковатых совпадений. То, что для прочих стало мигом ужаса, для Хагга сделалось мгновеньем торжества: он ощущал преувеличенную бодрость, сердце его билось в ритме доброго галопа, голова была ясной как никогда. Тем временем все шумно выдохнули и закрестились, даже Иоганн и Золтан. Аббат заметил толкотню, нахмурился и осадил любопытных.

Брат Себастьян повернулся к Мануэлю.

– Как это понимать? – потребовал он объяснений.

– Я… я не знаю, padre. – Мануэль Гонсалес избегал монашеского взгляда. – Ключ всё время был при мне, но в драке… Мы посадили девку в келью, я закрыл замок и неотлучно находился рядом. Я всё время был на страже, даже по нужде не отлучался! Я… я не знаю.

– Кто сегодня караулил?

– Я и Мигель… то есть я и Михелькин.

– Где Михелькин?

– Я не знаю. Всё произошло так быстро, я не мог уследить за всеми! Понимаете, я говорил уже: Антонио затеял драку, а потом…

Себастьян по очереди быстро оглядел всех пятерых, и Мануэль заткнулся.

– Позднее объясните мне, что здесь произошло, – отчеканил монах. – Я с каждого потребую отчёта, где он был и что делал. А сейчас осмотрите келью, а заодно и второй этаж, и крышу. Проверьте каждый камень, загляните в каждый угол, я хочу знать, куда подевалась эта девчонка.

– Должно быть, чёрт её унёс! – пробормотал келарь, мелко крестясь и роняя с факела смолу. – Я эту келью знаю, раньше здесь припасы хранили. Кроме как через двери, отсюда не выйти.

– Помедлим с выводами, – осадил его брат Себастьян. – Всё ещё может объясниться естественными причинами.

Так и случилось. Не прошло и пяти минут, как из угла раздался удивлённый возглас Хосе-Фернандеса:

– Да здесь подкоп!

Все прекратили поиски и сгрудились вокруг. Древко алебарды чуть ли не до половины уходило в мягкий грунт – дальше было не прощупать, но и так становилось заметно, что здесь недавно копали. Хосе-Фернандес поворочал рукоятью, ухнул, подналёг, и в земляном полу открылся лаз, в который, хоть с трудом, мог протиснуться не очень толстый человек. Однако дальше хода не было, свет факелов уткнулся в жирный мокрый глинозём: свод был обрушен.

– Она там, – сказал Хосе-Фернандес, поднимаясь и выдёргивая алебарду. – Больше ей быть негде. Здесь земляной пол, она вырыла яму, полезла туда, и её завалило. Прими, Господи, её душу.

Все перекрестились.

– Всё это очень странно, – проговорил задумчиво брат Себастьян. – Чтобы вырыть этакую ямину, потребен долгий труд… Да и чем она рыла? Не руками же! Возможно, подкоп вели снаружи. Может быть, он обвалился только здесь, а дальше невредим. Почему её держали здесь, а не наверху? Ах да… Спуститесь туда и посмотрите, далеко ли он ведёт, только будьте осторожны – мы и так потеряли слишком много людей! Где ваш командир? Кто-нибудь видел Мартина Киппера?