Вик Джеймс - Сияющие руины [litres]

– Здесь чего ни коснись, все – история, – произнес он.

– Это не музей, Сильюн. Мы сюда не историческими экспонатами любоваться прилетели. Твоя мать сказала, что Крован возвращается сегодня. Он может прибыть с минуты на минуту. Мы должны как можно быстрее отсюда исчезнуть.

– Нет, не должны. Второго такого шанса, как этот, у нас может не быть. Ты пришел за девушкой, она с тобой. А сейчас я хочу получить то, за чем я пришел. Я хочу узнать, почему король появился в твоем ментальном пространстве именно здесь. Почему ты его увидел, стоя у Последней двери.

Сильюн толкнул дверь, ведущую в небольшую гостиную.

Книжные шкафы стояли у дальней стены, а подушка и одеяло на диване свидетельствовали, что именно там спала Койра. Но взгляд Сильюна привлекли гобелены, которые закрывали две длинные стены комнаты.

– Взгляни на них. Я почти уверен, что именно они подарили хозяину замка идею надеть на заключенных золотые ошейники. Ты помнишь, я в прошлый раз спросил Крована об ожерелье Грох? В дневниках моего предка Кадмуса я нашел много размышлений на эту тему. Тогда я впервые заинтересовался созданием с помощью Дара сдерживающих привязок.

Возраст гобеленов исчислялся, конечно, не одной сотней лет, но цвета оставались яркими, без сомнения сохраненные Даром. На одном была изображена красивая молодая пара, плывущая в лодке. У девушки были рыжие волосы до пояса, а рядом с ней сидел бородатый молодой человек. Над ними бушевала буря, сверкали молнии. На гобелене на противоположной стене была та же девушка, она стояла на берегу, за ее спиной вырисовывался Эйлеан-Дхочайс. Рядом с ней стоял уже не молодой человек, а старуха с белыми волосами, заплетенными в косу. На шее девушки сверкала полоска, прошитая золотыми нитями, выглядевшая как настоящее золотое ожерелье.

– Легенда о прекрасной Элспете и храбром Алане, – сказал Сильюн. – Довольно романтично, если вам кажется, что такое определение применимо к кому-то из рода Крованов. – Он поднял бровь и посмотрел на съежившегося Люка.

Элспет была внучкой мормэра [3] Мормэ́р – титул высшей аристократии в средневековой Шотландии. Как правило, мормэр управлял провинцией или областью страны. Теоретически мормэры подчинялись непосредственно королю, однако часто пользовались большой самостоятельностью. Крована, построившего этот замок. Он считал, что Шотландии не нужен верховный лорд, и стал хранителем заложников, чтобы положить конец междоусобной войне, – в одном из ее сражений погиб его сын. Но его обожаемая внучка Элспет влюбилась в молодого дворянина по имени Алан, сына того самого человека, который убил ее отца.

Зная, что мормэр никогда не согласится на их брак, однажды ночью они убили его в этом замке, после чего хотели убежать, переплыв озеро на лодке. Но двоюродная бабушка Элспеты, Грох, обнаружила их преступление. Поднявшись на стену замка, она вызвала молнию и поразила лодку.

– Герб, – произнесла у них за спиной Койра, заставляя Люка вздрогнуть. – Лодка, пораженная молнией, – это герб Крована. Я никогда не слышала эту историю.

Люк подавил волну ревности: Сильюн, а не он приоткрыл Койре тайну ее семьи.

Какое значение может иметь для Койры статус Равной? Она говорила, что останется в замке, чтобы поговорить с Крованом, но после всего произошедшего она наверняка уйдет с ними. Возможно, в Фар-Карре Сильюн поработает с ней и поможет разблокировать ее Дар.

А что дальше? В Доме Света рядом с Крованом есть и ее место – кресло наследницы Эйлеан-Дхочайса. Может ли Койра предъявить на него права, даже если отец никогда ее не признает? Примет ли общество Равных? Воображение Люка нарисовало Койру в нежно-шелковом платье, вальсирующей в бальном зале в объятиях молодого блестящего наследника. Совсем неутешительная картина.

– А что ожерелье? – спросила Койра, касаясь золотой полоски на своей шее. – Что о нем говорит легенда?

– А-а… – улыбнулся Сильюн. – Все закончилось печально. Когда лодку разбила молния, Алан утонул. И как только двоюродная бабушка Грох добралась до Элспеты, та пожалела, что тоже не утонула. Первые слезы, которые упали в воду, были слезами Элспеты, поэтому озеро и назвали Лох-нан-Деоир, что значит «озеро слез». Говорят, воды озера причиняют боль потому, что в них растворились ее горе и страдание, но, вероятнее всего, здесь действует самое обычное старое заклятие. Его использовали для защиты острова. Так вот, чтобы предотвратить повторное бегство Элспеты, Грох надела на нее ожерелье, которое привязало девушку к замку.

– И что с ней случилось потом?

– Я обычно теряю интерес к легендам, когда в них иссякают сведения о Даре. Но ни в одной книге я не нашел упоминаний о том, что Элспета сняла ожерелье или покинула остров.

– Я могу покинуть остров, – сказала Койра. – По крайней мере, до берега озера. Туда, куда я отвела Люка, а затем и еще несколько человек. Я никогда не пыталась пройти по дорожке в деревню, но я пересекала озеро.

Сильюн нетерпеливо взмахнул рукой:

– Ты ведь не носишь настоящее ожерелье? Тебя с помощью Дара просто привязали к замку, и эта привязка в форме золотого ошейника, по-видимому, лишь дань этой очаровательной семейной истории. В твоем случае если ты есть та, кто ты есть, как это подтверждают события, то есть дочь Крована, то я предполагаю, что твой ошейник сдерживает твой Дар. Однако он не ограничивает твою власть над замком, озером или Последней дверью, которые реагируют на кровь семьи. Можно мне взглянуть на него? Люк издевался надо мной, не верил, что я могу его снять.

– Я не понимаю, почему ты вернулся, – проговорила Койра, поворачиваясь к Люку. – Не могу себе представить, что кому-то захотелось вновь увидеть это место.

– Я хотел увидеть тебя, – ответил Люк, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не покраснеть, когда и Койра, и Сильюн взглянули на него.

– Как трогательно, – сухо произнес Сильюн после паузы, которая была достаточно длинной, чтобы стать неловкой.

Люк ждал, когда Койра скажет что-то вроде: «Я тоже по тебе скучала», но, конечно, она этого не сделала. Она лишь моргнула.

– Ты никогда не замечала, – Сильюн повернулся к Койре, – за все эти годы, что жила рядом с ним, что к тебе он относился иначе, чем к остальным? Ты не обратила внимание, как Люк, на ваше внешнее сходство? И разве другие этого не видели?

Лицо Койры болезненно исказилось.

– В моем воображении моим отцом мог быть кто угодно, например твой отец. Он мог отослать меня сюда, чтобы избежать пятна на благородном имени семьи. Я могла быть дочерью самого опасного преступника. И Крована в том числе. Но его я никогда не рассматривала всерьез. Разве родной отец может так относиться к своей дочери? И он все время повторял, что я, как и все остальные заключенные, виновна в страшном преступлении. И мое преступление – худшее из всех возможных. Да, я замечала нечто общее в нашей внешности. Но вместе с тем я видела сходство и с другими людьми, с кем-то цветом глаз, с другим телосложением, формой носа или рук. Если ты ищешь сходство, ты его обязательно найдешь. Вопрос о моем происхождении мучил меня всю жизнь. И теперь я хочу получить ответ. Именно поэтому я осталась в замке.