Вик Джеймс - Сияющие руины [litres]

То, что разрешено, что всем известно и делалось раньше, – все это не интересовало Сильюна.

«Невозможно» для него срабатывало как призыв попробовать.

Люк был эмоционально раздавлен, Крован, к сожалению, слишком напряжен и раздражен, чтобы восхититься маленьким чудом, которое только что произошло у двери его собственного замка.

А вот день Сильюна начался с очаровательного путешествия и пришел к чему-то совершенно невероятному.

Крован бросился через порог и схватил Люка за горло.

– Что здесь произошло?!

Люк попытался вырваться, книги, которые он держал, выпали у него из рук. Пока они ждали в кладовке, Сильюн воспользовался возможностью и прочитал названия: «История Шотландии», «Книга пэров» и довольно занимательный роман с лихо закрученной интригой, который очень нравился ему в ранней юности, хотя главный герой и напоминал ему Гавара.

Крован тоже заметил книги, а Люк начал задыхаться, так сильно Крован сдавил его горло.

– Где ты их взял?! Как ты посмел?!

Собака, стоявший рядом с Сильюном, звякнул своими ножами, но для Крована с его Даром это была пустая угроза, скорость его реакции могла предотвратить любое нападение.

Сильюн наклонился, чтобы поднять и внимательнее рассмотреть книги. Уголок какой-то бумаги торчал из одной из них – фотография. О боже, как интересно! Он перевернул фотографию и не смог сдержать усмешку, увидев имена, написанные на обратной стороне. Из нескольких гипотез, которые Сильюн построил, чтобы объяснить то, что произошло у Последней двери, то, что он обнаружил в уме Койры, как и существование самой Койры, одна начала превращаться в реальный факт.

Устрашающие хрипы Люка прервали его рассуждения. Глаза Люка выпучились и смотрели на своего бывшего тюремщика. Трудно было сказать, у кого из них лицо было краснее.

– Кишки Девина разбросаны по полу, – прошипел Крован. – Половину слуг нигде не найти. А теперь еще и она. Исчезла.

– Она? – с трудом выдавил Люк сиплый звук. – Твоя дочь? С собственной сестрой? Мерзавец!

– Ты сам не знаешь, что несешь!

– Он об этом говорит? – невинно спросил Сильюн, показывая фотографию.

– Не трогай! Отдай!

– Отдаю, но вы не можете взять, у вас руки заняты. Будет так ужасно, если… Ой!

Фотография выскользнула и, делая плавные зигзаги, полетела к воде, хотя воздух был неподвижен, как будто мир затаил дыхание.

Крован рванулся за фотографией, и в этот же момент Сильюн схватил Люка и потянул, пряча за своей спиной. Мало того что у парня нет Дара, у него еще и инстинкт самосохранения никудышный. Сильюн и Собаку подтащил к себе поближе. Защита слуг входила в обязанности лорда.

Крован поймал фотографию, поднял книги и вложил ее между станиц одной из них.

– Ты что думаешь, я бы стал так обращаться со своей родной дочерью? – усмехнулся лорд Эйлеан-Дхочайса. – Она не мой ребенок.

– Твой… она твоя наследница! – хриплым, срывающимся голосом выкрикнул Люк из-за спины Сильюна. Гнев исходил от него волной, и Сильюн вытянул руку, чтобы удержать его от опрометчивого шага. – Она может дать разрешение выйти через Последнюю дверь. Через нее ушли слуги. Она выпустила всех, кто, по ее мнению, заслуживал свободы. Замок подчиняется ей, потому что она одна из Крованов!

Люк выплюнул последнее слово как нечто, вызывающее невыносимое отвращение. Сильюну хотелось понаблюдать: довольно забавно, чем может закончиться этот поединок, если бы Крован не был так опасен, а он сам не был бы так заинтересован в том, чтобы Люк остался невредимым. Время перейти к цивилизованному разговору.

– Ваши золотые ошейники всегда казались мне любопытным объектом исследования, – произнес Сильюн. – Все считают их своего рода оковами для про́клятых, которых вы содержите в своем замке. Но ведь это же копия ожерелья прекрасной Элспет? Оно было ее наказанием. Эту идею мне подсказали гобелены. До про́клятых и Койры золотой ошейник вы надели на ее мать, которая была повинна в том же преступлении, что и Элспет, – полюбила мужчину, которого ее семья не одобряла.

– То, что вы думаете по этому поводу, – холодно сказал Крован, – меня не интересует. А теперь, Сильюн, покиньте мой остров. Я и раньше терпел ваше присутствие исключительно в интересах исследований, но наше сотрудничество закончилось. Хэдли, возвращайся в замок.

Сильюн почувствовал, как Люк у него за спиной попятился. Конечно, Крован понятия не имел, что Люк несколько дней назад покинул замок, побывал на площади Горреган и в поместье Фар-Карр.

– Я сказал, – угрожающе проворчал Крован, – возвращайся в замок.

Сильюн протянул руку к шее Люка, она была слишком горячей, и на ней виднелись багрово-красные пятна от пальцев Крована. Нарочито медленно Сильюн опустил воротник свитера, показывая, что ошейника на Люке нет.

– Араилт, вам нравится контролировать людей, не так ли? Но это не всегда возможно, согласитесь.

– Избавьте меня от своей доморощенной психологии, Сильюн. С ошейником или без, Хэдли осужденный и находится под моей опекой.

– О, но вы уже потеряли так много заключенных, – пожал плечами Сильюн. – Не думаю, что вы слишком расстроитесь, потеряв еще одного. Скажите, а вашей сестре удалось снять ошейник и покинуть замок, чтобы воссоединиться со своим возлюбленным? Или вы надели его только тогда, когда обнаружили, что она беременна? Вы считали отца ребенка недостойной партией, или Люк прав, и этим отцом были вы, порочный Араилт?

Лицо Крована исказила ярость. Он резко взмахнул рукой, но, когда ударила молния, Сильюн рассмеялся, и в этом смехе была капля страха и море восторга. Он был готов к атаке с того самого момента, как заслонил собой Люка и Собаку. Воздух зашипел, рассеченный электрическим разрядом, мгновенно рассеянным Даром Сильюна, его Дар защитил всех троих.

– Бодрящий разряд! – крикнул Сильюн. – Но вы нарушили семейную традицию, мы не успели сесть в лодку и отплыть на середину озера.

– Чертов выродок! – завопил Люк.

Его сильно трясло, по всей видимости, он испугался, что молния его испепелит. Сильюн не был уверен, кого Люк величал выродком – Крована или его. Возможно, их обоих.

Люк все еще ничего не понимал, потому что не видел того, что видел Сильюн в голове Койры. Пейзаж ее ментального пространства был версией Эйлеан-Дхочайса и его окрестностей. Но там реальный замок был превращен в невероятно высокую и воздушно легкую копию себя самого. Его окна освещал свет ярко горевших свечей и ламп, и обе двери стояли приветливо приоткрытыми. Вдвоем они шли по комнатам и залам, светлым и уютным, обивка мебели была жизнерадостной, стены увешаны картинами и фотографиями, а не оружием и чучелами животных.

Орпен Моут, запечатленный в памяти тети Терпи, был точной копией оригинала, потому что детство тети Сильюна было настолько счастливым, что ничего поправлять в нем она не желала. Койра не знала других мест, кроме замка с его жестокой реальностью, поэтому она преобразила его в соответствии со своими представлениями о семейном благоденствии. Ее остров, в отличие от бесплодного каменистого осколка земли, на котором они четверо сейчас стояли, был полон жизни. Он был усеян бледно-желтыми первоцветами и альпийскими цикламенами с розовыми лепестками, стрижи и ласточки стремительно носились возле стен замка.