Т. Баррон - Семь песен [litres]

Через несколько минут Шим выбрался из воды, и его волосатые ноги зашлепали по берегу. Он высадил нас на широком пляже, представлявшем собой одну сплошную каменную плиту. Здесь не было ни единого цветочка, ни самой чахлой травинки. Даже пламенеющий закат не мог оживить сурового пейзажа. Скалы покрывал лишь блестящий черный пепел. Безжизненная каменистая равнина протянулась далеко вглубь страны, к подножию холмов. В воздухе висел неприятный запах гари – словно от заброшенного кострища.

Я понял, что это побережье и все, что когда-то здесь росло, было сожжено сильным пожаром. Даже сами скалы растрескались и оплавились от воздействия волн невыносимого жара. Оглядев неприветливые холмы, я обнаружил неподалеку от берега источник отвратительного запаха: тонкую струйку дыма, поднимавшуюся из низины.

– Нам туда, – сказал я.

Шим наклонил встревоженное лицо так низко, что его подбородок едва не коснулся моего посоха.

– Ты уверены? Никто не пойти навещать дракона по доброй воле.

– Я пойду.

– Ты глупая! Ты знали это?

– Да, я знаю это. Слишком хорошо, поверь мне.

Великан заморгал, смахивая слезы с ресниц.

– Тогда удачи тебе. Я скучать по тебе. И по тебе тоже, милая Риа. Я надеялись, что в другой день потом мы с вами пересечь воды еще раз.

Бамбелви покачал головой, и бубенчики звякнули.

– Если рядом логово дракона, то вряд ли мы доживем до другого дня.

Шим выпрямился. Он пристально рассматривал нас еще несколько мгновений, затем развернулся и вошел в воду. На фоне закатного неба, окрашенного лиловыми и розовыми красками, четко вырисовывались его массивные плечи и голова. Высоко над нами бледный серп убывающей луны едва светился на серо-голубом небосклоне.

Я решил, что не стоит соваться в логово дракона ночью, лучше подождать до утра. Пока мои спутники беспокойно ворочались во сне на черных, опаленных огнем камнях, я сидел и размышлял о будущем. Я прекрасно понимал, что шестой урок, названный Уничтожением, мог означать только одно.

Я должен убить дракона.

При мысли об этом сердце сжималось от страха. Как может мальчик, пусть даже вооруженный магическим мечом, совершить такой подвиг, думал я. Это невозможно! Со слов матери я знал, что драконы – существа невероятно сильные, поразительно ловкие и быстрые и что они гораздо хитрее и умнее людей. Я вспомнил ночь в нашей глинобитной хижине, когда я завороженно смотрел на ее лицо, озаренное светом очага, а она описывала мне дракона. Мать рассказывала, как чудовище одним взмахом хвоста прикончило дюжину великанов и огнем дыхания поджарило их на ужин.

И что мне теперь делать, в отчаянии размышлял я. В отличие от мудреца Туаты, я не был знаком с магическими заклинаниями. Я твердо знал лишь три вещи: что дракон, пусть даже спящий, ужасен на вид, что к нему страшно приблизиться и почти невозможно убить.

Когда первые лучи зари коснулись обугленного побережья и разлились по волнам, как жидкое пламя, я с неохотой поднялся. У меня замерзли руки, но я не обращал на это внимания – на сердце лежала невыносимая тяжесть. Я вытащил из кармана яблоко Шима и откусил кусочек. Яблоко было хрустящим и ароматным, но я не чувствовал вкуса. Когда от плода остался огрызок, я безразлично отбросил его прочь.

Риа села на камнях.

– Ты совсем не спал, да?

Я продолжал пристально смотреть на островерхие горы, которые заря окрасила в бледно-розовый цвет.

– Да. Но за всю ночь так и не придумал никакого плана. Если у тебя есть хотя бы крупица разума, оставайся здесь. Может быть, дракон меня не сожрет, и тогда я вернусь за тобой.

Она тряхнула головой так яростно, что два или три листочка, украшавших ее каштановые кудри, упали на землю.

– Кажется, мы это уже обсуждали. Там, на берегу озера Лица.

– Но на этот раз опасность слишком велика. Риа, ты со дня нашей встречи в Темных холмах предупреждаешь меня о том, что я могу потеряться. Так вот: на самом деле, потеряться можно разными способами. И сейчас я чувствую себя именно потерянным. – Я испустил долгий, тяжкий вздох. – Неужели ты не понимаешь? Только волшебник, настоящий волшебник может одолеть дракона! Я правда не знаю, как стать магом, – наверное, мне потребуется могущество, умения, знания, а может, сила духа. Каирпре говорил, что нужно все это и еще многое другое. Я знаю только одно: у меня нет качеств, необходимых для победы над драконом.

Риа нахмурилась.

– Я в это не верю. И твоя мама тоже не верит.

– Несмотря на все свои инстинкты, на этот раз ты ошибаешься. – Я покосился на Бамбелви, скрючившегося под толстым плащом. – Следует ли мне предоставить ему тот же выбор, что и тебе?

Неожиданно тощий шут повернулся к нам.

– Я иду с тобой, если ты это имел в виду. – Он вытянул в стороны свои длинные руки. – Если когда-нибудь тебе и могут пригодиться мое чувство юмора и мудрость, то именно сегодня, в день твоей верной смерти.

Мое лицо стало мрачным, как у шута, и я снова уставился на логово чудовища. Из черной долины между холмами, похожей на клин, поднимался столб темного дыма, пачкавший утреннее небо. Я сделал шаг по направлению к нему. Затем другой. И еще один. При каждом шаге посох стучал о камни – и этот звук напоминал мне стук молотка по крышке гроба.

Так я шагал по выжженной земле; Риа шла рядом со мной, а Бамбелви тащился позади. Понимая, что самое главное – это скрытность, мы старались ступать по камням тихо, словно лисы. Никто не говорил ни слова. Я положил посох на плечо, чтобы не стучать по земле. Шут даже прижал ладони к голове в попытке заглушить звяканье колокольчиков. По мере того как мы приближались к лощине, из которой шел дым, на душе у меня становилось все тяжелее и тяжелее. Я знал, что, возможно, самый черный день Финкайры, день пробуждения дракона, еще не настал, но мой самый черный день определенно пришел.

Низкий рев разносился над почерневшими камнями. Он был глубоким, словно басовые струны титанической арфы. Ритмичным, как дыхание. Я догадался, что это храп спящего дракона. Мы двигались к цели, и храп становился все громче.

Вскоре мы покинули равнину и очутились среди покрытых копотью скал. Здесь было душно, невыносимо душно. Шаг за шагом, стараясь не производить лишнего шума, мы приближались к столбу дыма. Камни здесь были не просто обожжены, но еще и расколоты, искрошены могучими лапами. Валуны превратились в осколки. Овраги и расщелины были расплющены. Все живые существа были сожжены. Уничтожены.

Едва осмеливаясь дышать, мы перебрались через нагромождение мелких камней. Внезапно Бамбелви оступился и упал. Булыжники с грохотом посыпались к подножию кучи. Однако этот звук заглушало невыносимое звяканье его бубенчиков. Металлический звон разнесся среди холмов, подобно раскатам грома.