Дмитрий Скирюк - Руны судьбы [litres]

– Опять снег… – проворчал он, стряхивая его лапой с ушей и с носа. – Ненавижу зиму! Что они там, наверху, совсем с ума посходили? – Он повернулся к Карелу. – Чего разорался? Чего тебе?

Он оказался малюсенького роста, вполовину меньше Карела, с руками и с ногами, словно человечек, только с хвостом. Никакой одежды на нём не было, лишь густая и, видимо, довольно тёплая шёрстка, покрывавшая его с подошв до кончиков ушей. Ялка пятилась, пока не уткнулась в дерево спиною, наложила крестное знамение на себя и на зверька и малость успокоилась, когда тот не исчез в огне и не провалился сквозь землю. Для дьяволёнка Зухель был чересчур симпатичным. Пока всё ограничивалось головой, торчащей из-под снега, ей какое-то мгновение хотелось до него дотронуться, даже погладить. К тому же рогов и копыт на нём не наблюдалось, а что до хвоста, так и у кошки тоже хвост…

Попала в заколдованный лес, напомнила она себе, жди заколдованных событий.

– Вот, – тем временем небрежно указал в её сторону Карел. – Познакомься. Это Ялка, она зовёт себя Кукушк… То есть, тьфу, что я говорю! Это Кукушка, и она зовёт себя Ялкой.

– Я Ялка, – решила та прийти ему на помощь. – Это травник Лис зовёт меня Кукушкой.

– Её Лис привёл, – с облегчением закончил Карел. – Вот.

Маленький тролль (всё-таки это, наверное, тролль, решила Ялка) заметил девушку только сейчас. Подобно Карелу в первые минуты знакомства, он обошёл её со всех сторон, пощупал лапкой краешек подола (Ялка с трудом удержалась, чтоб не закричать и не поддать ногой – уж очень Зухель походил в этот момент на большую, вставшую на задние лапки мышь), остановился перед ней и задрал голову.

– У тебя есть изюм? – спросил он.

– Нет… – растерялась та. И глупо спросила: – А надо?

– Принеси, когда найдёшь. Люблю изюм, – он повернулся к Карелу. – Вэйхатил уже знает?

– Высокий всегда всё знает, – горделиво ответил тот и надулся, словно был другом этого самого высокого , который всегда всё знает. – Зови остальных.

– А надо?

– Надо. Я пообещал ей показать.

– Спят же половина.

– Те, кто проснётся, не обидятся. Как жрать, так первые.

– А сам-то!..

– Хорош болтать. Давай начинай.

Откуда-то взялись две палочки, похожие на барабанные. Тролль огляделся, взял их в зубы, подскочил к большому дуплистому чёрному вязу и, как белка, легко и бесстрашно взобрался ему на макушку. Замер на мгновение, примерился и выдал такую частую, раскатистую дробь, какой доселе девушке не доводилось слышать – монолитную и лёгкую, как звук журчания водопадной струйки, когда один удар почти сливается с другим. Выждал, пока не смолкло эхо, хихикнул и пошёл молотить уже без шуток, в сумасшедшем темпе чередуя разные – простые, сдвоенные, строенные и даже счетверённые удары. Впрочем, за последнее Ялка не могла поручиться. Палочки так и мелькали у него в руках, снежная пудра сыпалась с ветвей. Вяз отзывался по-разному, в зависимости от того, куда приходился удар: др-рум, та-тах, др-рум, та-тах, да-да-бум, да-да-бум, ра-та-та-та, ту-дут, ту-дут… Эхо разносило звуки далеко вокруг. Даже Ялка, не понимая их значения, постепенно прониклась общим настроением: «Сюда! Хэй, все, кто спит и кто не спит! Сюда! Хэй, хэй, сюда скорей!»

И всё это – привычно, весело и лихо, куда там полковому барабанщику! И никакой тревоги или спешки. Меньше чем через минуту Зухель кончил грохотать и соскочил, почти не цепляясь за ветки, и стал ждать. Ялка почувствовала необъяснимое радостное возбуждение. Даже лес, с утра залитый раздражающим, пронзительным морозным светом, показался ей каким-то посвежевшим и проснувшимся. Где-то даже запела птица.

Птица…

Зимой?

– Ну, ты выдал, – одобрительно заметил Карел. – Сущий дятел.

– Сам ты дятел, – обиделся Зухель, похоже, непритворно.

– Ладно, не сердись… О, – Карел поднял палец: – Гляди, кое-кто уже здесь.

А между деревьев и вправду возникло движение. Ялка завертела головой. В этот момент ей, как никогда, хотелось бежать без оглядки.

Они шли. Кто-то в открытую, кто-то шуршал по кустам, кто-то пробирался под снегом. Некоторые существа скакали по кронам деревьев, роняя снег с зелёных хвойных лап. Ялка назвала их существами, потому что по-другому их назвать язык не поворачивался. Смешные и страшные, разных размеров и масти. Одни больше походили на человека, другие на зверей, на некоторых была одежда, другие обходились без неё. У большинства были руки и ноги, но кое-кто ходил на двух, а кое-кто – на четырёх. Впрочем, как Ялка успела заметить, были здесь и просто звери, настоящие, всамделишные – белки, пара лис, десяток зайцев… Из далёких кустов показалось семейство оленей и остановилось на опушке, насторожённо втягивая воздух. В итоге разных тварей собралось не меньше сотни, на земле и на деревьях. Над поляной встали тихий гул и щебет голосов. Одни таращились на Ялку с молчаливым любопытством, другие обменивались мнениями, вслух и на ухо, хихикали, вострили ушки и подёргивали усиками, толкали друг дружку в бок локтями и показывали на девчонку пальцем, как на чудо в балагане. Малыши немедленно затеяли возню, невзирая на свою несоразмерность и несхожесть. Суета привела девушку в состояние пьянящей, невозможной, совершеннейшей растерянности. Голова её кружилась. «Я сплю, – подумала она. – Такого не бывает и не может быть. Я просто ещё не проснулась. Я зимой люблю поспать. Вот и тётка мне говорила…»

– Во-от, – удовлетворённо потирал ладошки Карел, мимоходом представляя Ялке всех собравшихся. – Лесные гномы. Видишь, вон те, бородатые, с трубками? Это они. Так. Дальше, у камней – юггены, а чуть правее, вон, шныряют – шниффы, так и называются, ага. Вон те, которые хвостами крутят. Здесь, во Фландрии, их называют «конопляники». Вот эти, с зубами – хрупы или… Нет, бояться не надо: они только на вид большие и страшные, а на самом деле дерево грызут. Ну, в смысле, кору. Как зайцы.

– А это?

– Это? Тролли, – снисходительно махнул рукою Карел.

– Что, прямо все тролли? – пролепетала она, в который раз безумным взглядом обводя поляну, на которой глаза с трудом отыскивали двух одинаковых существ.

– Ага. Почти. Они же разные: болотные, лесные, мумми, никси… Эти нездешние, эти с севера: морхи, буккены. Те, толстозадые, на краю полянки – тюхи и тикки; тюхи серые, тикки рыжие. Есть ещё т'тикки, но они сегодня почему-то не пришли. И дридов почему-то нет… А в самом деле, – он задумался, – почему?

– И что, всех их… такое можно увидеть в любом лесу?

– Нет, не в любом. Только здесь.

– Откуда они? Зачем они здесь?

Карел пожал плечами и коротко бросил:

– Пришли. Знакомиться с тобой.

– Со мной?

– Ну да. Надо же им знать, что у Лиса появилась помощница. Да и ты не будешь больше их пугаться, если что.