Ники Пау Прето - Корона из перьев [litres]

– Она… в общем… моя бабушка.

Сэв выпрямился:

– Так ты Вероника, да?

Вероника испуганно огляделась. К счастью, Сэв лежал тут почти один, и большая часть людей в лечебнице, которые не спали, – целители и их помощники – ухаживали за тяжелоранеными в противоположном проходе. Сэва никто не слышал.

– Она рассказывала обо мне? – прошептала Вероника.

– Нет, – виновато произнес Сэв, – но повторяла твое имя во сне. Только твое… больше ничье.

Что делать с этим знанием? С одной стороны, это доказывало, что бабушка не забыла про нее и по-прежнему любила. С другой, напоминало о потерянном времени, которое они могли бы провести вместе.

Вероника заставила себя улыбнуться. Она была благодарна Сэву и радовалась, что жизнь по непонятной причине вновь столкнула их.

– Где ты это нашел? – спросила она, кивая на сумку, лежавшую рядом. Еще несколько дней назад при виде яиц феникса сердце выскочило бы у нее из груди, и хотя Ксепира вернулась и столько всего переменилось, яйца по-прежнему были гораздо важнее. После нападения империи тренировки новых наездников стояли превыше всего.

– Это не я, а Кейд, один из повинников, – ответил Сэв, выдавливая из себя слова. – Они с Илитией нашли яйца и прятали всю дорогу.

Должно быть, нашли их где-то на территории империи. Может, на ее землях есть еще? Вдруг империя держит ключ к спасению Укротителей, у них под носом и одновременно в недосягаемости?

– Когда стало ясно, что им не спастись, – откашлявшись, продолжил Сэв, – я забрал яйца и принес сюда. Спрашивать, откуда они, я не стал, а и спросил бы, Илития все равно не ответила, наверное. Она ведь обожала тайны.

– Тайны, – пропыхтела Вероника. Довольно с нее секретов, всю жизнь одни недомолвки. Вал, Илития… да еще собственная сущность Вероники, тайну которой не распутать.

На лице Сэва появилась широкая улыбка, и он сразу же переменился: из раненого солдата снова превратился в юношу.

– Так всегда с тайнами, – произнес он, словно повторяя чью-то мудрость, а не высказывая собственную мысль. – Они ведь не умирают. Стоит одной вспыхнуть пламенем, как ее место занимает другая.

– Пока не разорвешь круг, – прошептала Вероника.

Сэв задумчиво наклонил голову вбок и присмотрелся к ней:

– Или они не приведут тебя к печальному концу.

2 день 8 месяца, 179 г.п.и.

Дражайшая Авалькира!

Говорят, ты собираешься напасть на столицу. Прошу, милая сестрица, не превращай наш дом в поле битвы.

Пока война не превратила всех нас в мертвецов, надо поговорить еще раз.

Знаю, в Пире мне больше не рады, но не обольщайся, твою армию здесь тоже не ждут.

Но ты бы могла прийти. Одна.

Буду ждать тебя на вершине башни Гении – каждый день с наступлением ночи. Прошу, приходи.

Мне так много надо сказать тебе.

После визита Вероники Сэв чувствовал себя неважно. Точнее, стало еще хуже. В лечебнице и так было несладко: постоянно бороться с болью, проваливаться в небытие и снова приходить в себя, слушать стоны умирающих и тяжелораненых.

Да, было приятно увидеть ее снова и узнать, что она пережила битву. Приятно было и поговорить о Трикс, но вместе с мыслями о ней пришли и мысли о Кейде. И как бы ни храбрился Сэв, он понимал: обоих он утратил слишком рано.

В первые несколько часов, когда его только принесли в лечебницу и жуткая правда того, что произошло, обрушилась на него, некая слабая часть его надеялась, что и сестра Вероники – та, что отняла у него нож и чуть не прирезала у лесной хижины, – тоже здесь и исполнит угрозу. В какой-то момент Сэву даже показалось, что она пришла к нему, но он слишком устал и его опоили дурманом. Больше он ее даже мельком не видел. Видимо, придется просто жить дальше.

Целительница сказала, что Сэву повезло: стрела не задела кость, а боль в плече до конца жизни – лучше, чем изувеченная и бесполезная конечность.

Стражник, лежавший рядом, тоже сказал, что Сэву повезло: ранили в руку, а не в грудь. Стрела в легкое или сердце оборвала бы его жизнь.

Повезло.

Сэв невольно подумал, что это проделки Тэйке – сплошное везение, а ему все без радости.

Никто его не понимает.

Сэв лежал и пялился в пустоту вовсе не из-за раны. Он если и думал о ней, то как о почетном знаке. Боль и шрамы он заслужил: они стали его частью и отмечали как уцелевшего. Нет, сломленным и опустошенным он чувствовал себя от того, что потерял дорогих ему людей.

Трикс мертва. Да и Кейд наверняка тоже. Что стало с Мелким, которому было ну совсем не время умирать, и с пастухами Тиллой и Коремом, Сэв не знал. По дороге сюда, пока миссия не была выполнена, а сообщение – доставлено, о них он себе думать не позволял. Зато теперь с каждым вдохом у него в груди ширилась пустота, онемение. Или то было некое чувство, но такое сильное, что Сэв не понимал, как с ним быть? Сперва у него не было ничего, потом он обрел все и вновь потерял. Теперь все иначе. Изменился он сам.

Снова закрыть глаза на все он уже не мог. Не мог вернуться к прежней жизни.

Сэв хотел сражаться дальше. Иного пути для себя он не видел.

Другой вопрос: как биться?

Можно взять одно яйцо себе, примкнуть к наездникам и оставить притворство позади. Стать воином, героем, как родители. Вот только что-то в этом казалось неверным. Сказать по правде, воином себя Сэв не видел. Он не герой, сколько бы ни хотел им стать. Да и боец из него так себе. Вот Кейд – дело другое, но эти качества стоили ему жизни. А Сэв – даже не сильный анимаг.

Он – нечто иное. Трикс говорила, что он – как она, а она была шпионкой.

Получится ли у Сэва продолжить дело Трикс? Кейд сказал, что он – достойный ее преемник, а Сэв лишь усмехался. Может, по прошествии многих лет, получив опыт и мастерство, он согласился бы. Вот только времени у них больше нет, а Трикс умерла.

Впрочем, маленькие обманы Сэва работали, разве нет? Вспомнилась последняя часть разговора с Вероникой: он может отринуть свою ложь и притворство, которыми жил, разорвав круг, а может пойти до конца и посмотреть, куда они приведут.

Его место в рядах солдат стало ключом к планам Трикс, она многие годы провела в стане врага. Если Сэв не сбросит личину солдата, если станет дальше притворяться им, только уже намеренно, не из страха и трусости… что ж, это совсем иное дело. Притворство станет его силой. Искренним выбором, а не неудачей. Оружием.

Война не окончена. Этот штурм наездники пережили, но будут еще сражения. Выживание Укротителей теперь значило для него больше, чем продолжение порядка, которому служили родители. Не просто кусочек прошлого, за который он цеплялся. Нет, теперь их выживание плотно связано с его настоящим, с Трикс и Кейдом, их последней жертвой. Падут Укротители – и смерти дорогих Сэву людей окажутся напрасны. Этого допустить нельзя.