Ники Пау Прето - Корона из перьев [litres]

Помедлив, зная, что над ее словами Вал будет смеяться, Вероника все же сказала:

– Будь осторожна.

Вал улыбнулась. В ярком утреннем солнце ее рыжие волосы полыхали огнем.

– И не такое видала, ксе Ника. Когда-нибудь сама поймешь.

– А я хочу сейчас, – сказала Вероника и шагнула ей навстречу. Вал была из тех людей, которые никогда тебя в свою жизнь не пустят. Годами ты с ними говоришь, день за днем, живешь с ними, но до конца так и не узнае́шь. Если Вероника и правда больше не увидит сестру, то попытается узнать о ней хоть что-нибудь истинное, кроме ее черствой натуры да сердца, в котором горит черное пламя. – Расскажи.

Вал долго и пристально смотрела на нее.

– Нельзя, – решительно покачала она головой.

Вероника поникла, наткнувшись на непроницаемую стену: магическую, каменную и эмоциональную.

«Зато можно показать», – добавила Вал.

Мир вокруг Вероники исчез, стены, из-за которых она сокрушалась, стерлись полностью. Она внезапно очутилась в одном из своих снов – картина развернулась перед ней наяву.

Она сидела во главе длинного деревянного стола, утопающего в лужицах света, льющегося от масляных светильников. Напротив сидела та же девушка, что являлась ей во снах прежде. Теперь это была молодая женщина; ее глубоко посаженные глаза, окруженные тенями, смотрели настороженно.

В комнате присутствовали и другие люди, но до них Веронике во сне дела не было. Она напряженно, неотрывно смотрела на девушку, подмечая каждый ее вздох, малейшее движение. Выглядела она бледнее обычного и прижимала руку к животу, будто ее тошнило. Она то и дело бросала взгляд в угол комнаты, где у двери застыл стражник. Может, нервничала и его присутствие ободряло ее? Или же просто на глаз пыталась определить, далеко ли дверь – на случай, если придется бежать до ночной вазы.

Когда она убрала за ухо прядку волос – казалось бы, невинный жест, – от гнева кровь вскипела в жилах Вероники. Волосы были блестящие, прямые… и не заплетенные в косицы. Новая мода, догадалась Вероника, снова оглядывая собравшихся. Заметила, как разительно отличаются окружение девушки напротив и ее собственная свита.

Свита девушки носила мантии советников: провинциальных губернаторов и лордов. На груди у них были золотой нитью вышиты символы положения: весы – у министра правосудия, круги внахлест – у казначея. Еще несколько людей вроде принадлежало к военному сословию: короткие стрижки, прямая осанка и цветные ленты, обозначающие высокий ранг.

Окружение же Вероники во сне тоже занимало видные позиции, только другого рода. Все они были наездниками: в наручах и кожаных костюмах; в косах у них поблескивали обсидиановые бусы и яркие фениксовые перья.

Обе стороны еле сдерживали враждебность, и непонятно было, кто из них более грозен: и те и те имели под началом сильных опытных солдат, мужчин и женщин, однако наездники хороши верхом на фениксах, вооруженные луками и копьями. Здесь же, в затененной комнате, где подлинное оружие – воск и чернила, властвовали политики.

Сравнивая стороны в этом противостоянии, Вероника наконец поняла, где находится, и что все эти годы ей снилось: она в сердце империи, более шестнадцати лет назад, в Аура-Нове, и она – одна из двух принцесс, что боролись за трон в Войне крови.

Если девушка напротив – Ферония, окруженная членами совета, то Вероника поселилась в голове Авалькиры, сопровождаемой мятежными наездниками. Повисла гнетущая тишина: Вероника во сне перевернула перстень на пальце и припечатала им жирную каплю воска на исписанной чернилами бумаге. Ее движения были быстры, но Вероника ощутила дрожь в пальцах, когда Авалькира спешно и неуклюже подвинула документ на противоположный конец стола. Напряжение достигло пика, стоило Феронии взглянуть на советников – те кивнули – и разорвать документ надвое.

Вероника во сне вскочила на ноги, но не успела ничего сказать или сделать, как ее же советники схватили ее за руки и вывели из комнаты. Вероника последний раз обернулась посмотреть на сестру, но присутствующие закрыли ей вид.

Темные коридоры, шепот, и вот уже Вероника в опочивальне. Люди отпустили ее и, получив приказ, подкрепленный тенемагией, покинули комнату.

Стоило двери закрыться за ними, как Вероника схватила тяжелый стул и швырнула его через всю комнату. Он разбился о стену, щепа брызнула во все стороны, но Вероника не успокоилась. Разбила кувшин, разорвала надвое шелковую подушку – в воздухе подобно снежинкам закружили пушистые перья. Потом, задыхаясь, плеснула себе в лицо прохладной воды из таза.

« Значит, война», – произнес в голове у Вероники голос, но принадлежал он не ей.

Когда вода в тазу успокоилась, она взглянула на себя в отражении и увидела лицо Вал.

Мир сна сменился явью, и Вероника пошатнулась. Птицы щебетали, шелестела на ветру трава, палило солнце.

Перед ней стояла Вал – в точности как в отражении во сне, и Веронике показалось, что она видит призрак, а не живого человека из плоти и крови.

Призрак Авалькиры Эшфайр.

– Вал! – прокричала Вероника вслед сестре.

«Вал, Вал, Вал».

Преследуя сестру, Вероника повторяла и повторяла ее имя, вслух и мысленно. Как заклинание, способное вернуть все на место – вернуть Вал, прогнать из головы образы и привнести равновесие в ее мир.

Но к тому времени, когда Вероника забралась, наконец, на каменистый холм, Вал уже и след простыл. Куда же она пошла?

В тишине Вероника воззвала к сестре мысленно, однако ответом было молчание. Вероника крепко зажмурилась, но и это не помогло: на нее смотрела увенчанная перьями королева с лицом Вал.

Ужас, точно ползучие стебли, оплел Веронику, не давая сдвинуться с места.

Вал – Авалькира. А… Вал… Кира.

Но… как?

Авалькира Эшфайр мертва. Погибла в самом конце Войны крови… шестнадцать лет назад. Все так говорили. Авалькира сгорела: ее феникса сбили в Последнем сражении, и она сгорела в его посмертном пламени. Вот только осталась ли среди мертвых?

В памяти всплыли слова Морры: «Нужны лишь пепел да кости».

Вероника пристально смотрела на рощу деревьев, а сердце неровно билось в груди. Чувство было, что Вал за ней наблюдает, и все же Вероника никак не могла заставить себя сдвинуться с места: ни пойти за сестрой, ни позвать ее.

А если и звать, то какое имя выкрикивать?

Наконец колючее ощущение чужого взгляда пропало, и Вероника не спеша вернулась в Гнездо. Голова была как в тумане. Вероника не собиралась возвращаться на кухню, но когда выбралась из подвала, направилась именно туда. Ноги сами несли ее.