Джессика Броуди - Небо без звезд [litres]

– Шесть… семь… восемь…

Толстые тома тесно стояли на полке, и, когда Алуэтт добралась наконец до десятого, ей пришлось хорошенько дернуть его, чтобы вытащить. Едва книга оказалась в руках, она отбежала к столику в дальнем углу библиотеки, между двумя книжными шкафами. Отодвинула чернильницу и рассыпанные по столу авторучки принципаль Франсин и положила том туда.

Встав перед столом, девушка прерывисто вздохнула, втянув в себя успокаивающий запах тысяч старых книг. После своего недавнего возвращения в Обитель она ни разу еще не вздыхала полной грудью.

Алуэтт поднялась по трапу, набрала пароль и шагнула за толстую дверь из пермастали, с облегчением убедившись, что никто не поджидает ее с той стороны. Кажется, никто и не заметил ее отсутствия. Сестры еще не вернулись из Зала собраний, а отец по-прежнему готовил вечернюю трапезу на кухне.

Наверное, чтобы не вызвать подозрений, ей надо было тотчас приняться за недоделанную работу. Но Алуэтт не удержалась. Первым делом отправилась сюда. В любимейшее во всем мире место.

В библиотеку.

Это помещение далеко превосходило величиной и важностью все остальные комнаты Обители. И неудивительно. Ведь ради него-то и строилось убежище. Ради хранения тысяч и тысяч спасенных в Последние Дни книг. Они были самым драгоценным, самым священным сокровищем Сестринской обители. Библиотека представляла собой тесный лабиринт между сколоченными вручную стеллажами, от пола до потолка заставленными изданиями Первого Мира. Сестра Жаке рассказывала маленькой Алуэтт невероятные истории об отважных женщинах, пронесших эти книги на борт первых кораблей-транспортов. Письменная речь отмирала уже на старой планете. Книги сочли ненужными для новой жизни и лишним грузом на пути через галактики. Но те женщины презрели законы и, рискуя всем, сохранили письменное слово и знания Первого Мира.

И только спустя многие годы после появления на Латерре первых поселенцев эти книги вновь были собраны вместе, и для их хранения основали Сестринскую обитель, этакое убежище.

Хранились в библиотеке и «Хроники». Здесь были все написанные когда-либо тома. Бетани, одна из первых сестер Обители, почти пятьдесят лет назад начала вести летопись Латерры своим красивым округлым почерком. Ныне же их записи дополняла и обновляла принципаль Франсин.

После случившегося в Трюмах руки Алуэтт еще дрожали. Опустив на них взгляд, она заметила на мизинце пятнышко крови. Это кровь того юноши. Марцелла.

Но сейчас Алуэтт нельзя было отвлекаться. Ведь найти то, что она искала, следовало до возвращения сестер из Зала собраний.

Бережно открывая переплет десятого тома, девушка с замирающим сердцем предвкушала ответы на свои отчаянные вопросы. Они должны быть здесь. В этом томе содержалась исчерпывающая информация о Министерстве, полиции и Бастилии.

– Маленький Жаворонок, ты здесь?

От неожиданности Алуэтт захлопнула книгу и, схватив другую с ближайшей полки, прикрыла ею заглавие «Хроники». Подняв глаза и увидев выходящего из-за высокого шкафа отца, она сообразила, как глупо таиться от него. Гуго Торо, единственный во всей Обители, не умел читать. Он никогда не интересовался изучением Забытой Речи.

– Да, папа, – высоким звенящим голосом отозвалась Алуэтт.

Мощная фигура отца заполнила собой маленькую библиотечную нишу. И впервые в жизни его рост, широченные плечи и огромные руки показались Алуэтт незнакомыми. Загадочными. И даже пугающими.

Конечно, смешно было бояться собственного отца – уж он-то и в мыслях не держал ее обидеть. И все-таки Алуэтт вжалась в спинку стула.

– Ужин готов, – подмигнул ей отец.

У нее вырвался вздох облегчения. Он вдруг снова стал ее отцом. Могучие плечи, добрая улыбка – все опять собралось в знакомый образ. Знакомый и любимый. Понятный.

Отец склонил голову к плечу:

– Да ты здорова ли?

Она поспешно кивнула и улыбнулась:

– Ну конечно здорова. Просто я… понимаешь… – Алуэтт опустила взгляд на стол, подбирая слова, и чуть не расхохоталась, увидев, какую книгу выхватила наугад, чтобы прикрыть десятый том «Хроник Сестринской обители». Это была история девочки, воровавшей книги во время одной из страшных войн Первого Мира. Алуэтт ткнула пальцем в обернутый пластиком переплет. – Зачиталась.

Отец расплылся в улыбке:

– Все читаешь… – В его теплых карих глазах искорками отразились лампы библиотеки. – Помню, маленькой ты вечно пряталась здесь от принципаль Франсин. А когда она собиралась запереть библиотеку на ночь, выпрашивала еще пять минуточек. Еще одну главку.

Рассмеявшись, Алуэтт всмотрелась в лицо отца. Такую тоскливую задумчивость она видела на нем не раз. И догадывалась, что ему не слишком приятно вспоминать о прошлом.

О прошлом, одетом в тайну.

«Заключенный номер 48590».

От воспоминания о голосе робота, дребезжащем в коридоре Трюма, у Алуэтт по спине прошел холодок. И как болтался в руке дроида тот человек…

Быть может, все это пустое. Может быть, металлические точки на руке того мужчины – случайное совпадение. Да и с чего бы ее отцу вдруг оказаться в заключении? Гуго Торо был добрым и мягким человеком, безупречно честным.

Просто не за что было сажать его в тюрьму.

Он совсем не похож на того арестанта, которого она видела в Трюмах.

– Ты точно здорова? – Вопрос отца вернул ее к действительности.

– Точно, – кивнула Алуэтт.

– Ну, тогда я жду тебя в столовой.

Отец уже повернулся к выходу, когда Алуэтт вдруг услышала собственный голос:

– Папа!

– Что такое, ma petite ? – Ее внезапный отчаянный выкрик застал его врасплох.

– Я… – начала девушка, но слова застряли в горле. – Ты… – Она начала сначала. – Ты всегда был поваром? И до того, как попал сюда? – Она взмахом руки обвела стены из книг. – То есть до того, как попал в Обитель?

Что-то мелькнуло в лице отца, заставив Алуэтт съежиться. Гнев это был или страх? А может, то и другое? Она не знала. К тому же это непонятное выражение тут же сменилось обычной мрачностью.

– Жаворонок мой, – тяжело вздохнул отец.

Алуэтт открыла было рот, в ней уже бурлили новые вопросы. Но она тут же остановила себя. Бесполезно. Отец никогда не отвечал на вопросы. Не отвечал и не ответит.

И разве она вправе требовать от него правды, когда сама только что совершила поступок, о котором ему нельзя рассказать? Она покинула тайное убежище, двенадцать лет служившее ей домом, и вышла в Трюмы, чтобы помочь попавшему в беду незнакомцу… мальчику по имени Марцелл. За ней гнались дроиды! Она подвергла себя опасности. Большой опасности.

И теперь Алуэтт понимала, что у каждого из них есть свои секреты.

– Ужин готов, и сестры ждут, – промолвил отец тоном, подводившим черту под разговором.