Джессика Броуди - Небо без звезд [litres]

Шатин поспешно замотала головой.

– Мы получаем вдесятеро против того, что платят на фабриках, – словно бы оправдывалась девушка. – Выходит, мы кормим семьи. И покупаем новую одежду. Которая тебе, вижу, не по карману.

Обе ее подружки зафыркали, и Шатин опустила глаза на свой склепанный из кусочков металла наряд. И сказала себе, что ей плевать, что думают о ней эти девицы. Она и вправду лучше их. Она придумала, как можно вырваться с этой проклятой планеты, не продавая свою кровь первому сословию. Но почему же тогда ей так захотелось съежиться под своим плащом, поскорее уйти прочь?

Шатин натянула капюшон на самый нос и уже собралась было идти дальше, когда девушка сказала:

– Начинать надо сейчас, пока ты еще молоденькая.

Шатин чуть не споткнулась на ровном месте:

– Что?

– Мадам Марион хорошо платит девушкам твоего возраста.

– Я… я… – Шатин заикалась. – Я не могу торговать кровью. Потому что… я мальчик.

Девушка в красном издала лающий смешок, да и две другие тоже захихикали.

– Ты кому голову морочишь? Меня ты своим глупым капюшоном не одурачишь.

По спине у Шатин пополз холодок. Она приказала себе не дергаться. Не выдавать растерянности. И голос постаралась сделать сиплым, низким:

– Не понимаю, о чем ты толкуешь.

Но обмануть девушку ей не удалось.

– Я видела, как ты на нас уставилась. Парни смотрят так, словно боятся, что мы их коснемся. А ты – словно и сама боишься оказаться среди нас.

Шатин понимала, что надо поскорее уходить от этой болтливой и слишком наблюдательной девицы. Но она почему-то не могла двинуться с места. И шарила взглядом по красному пальто, пока не нашла в себе силы заглянуть в пустые глаза.

Девушка ответила на ее взгляд. Твердым, леденящим, безнадежным взглядом.

Шатин сжалась, ощутив, как что-то словно бы переходит из глаз в глаза. Некая темная энергия. Какое-то понимание и даже сочувствие. Как будто каждая из них признала в другой человека. Обе они борются за жизнь. Обе – жертвы этой насквозь прогнившей планеты.

И голос девушки, когда та снова заговорила, заметно смягчился. Стал хрупким, как будто один взгляд разрушил ее оборону.

– Ты вполне можешь пристать к нам. Тут либо ты решаешь, либо решат за тебя. А раз конец все равно один, так почему бы не взять все в свои руки?

Шатин с трудом сглотнула, дрожь проняла ее насквозь. Она сумела наконец оторвать взгляд от лица девушки в красном, отвернулась, пошла прочь. Крепче стягивая плащ на груди, Шатин пыталась представить, какой стала бы ее жизнь, если бы она отбросила капюшон, распустила волосы, смыла с лица маску грязи.

Стала бы той, кем была на самом деле.

Что, если девушка права? Вдруг она и в самом деле так кончит? Неужели ей придется однажды переступить порог борделя крови, оказаться в очереди к жуткой машине, которая высасывает и прокручивает твою кровь, до капли выскребая питательные вещества?

Когда Шатин набралась храбрости оглянуться на девушку, та уже снова болтала с подругами, и три изломанных хрупких тела жались друг к другу в поисках тепла.

В эту минуту Шатин вдруг отчетливо поняла: как ни крути, все они скоро закончат свои дни в том морге. Будут безмолвно лежать на носилках, как та девушка, которую она видела сегодня утром. Обморожение, гниль, голод… Судьба Шатин на этой планете ясна. Она была предопределена с самого начала, с того дня, как она родилась при этом Режиме; ей предназначено умереть молодой. Она никогда не увидит звезд. Не почувствует на лице тепла настоящего сол-света. Ей не спастись.

Потому что на Латерре не спастись никому .

Шатин опустила взгляд на свою «пленку», стукнула пальцем по экрану.

«Адресат?» – отозвалось в аудиочипе.

«Генерал д’Бонфакон».

Шатин ждала, считая вздохи, пока не услышала подтверждение доступа:

«Пожалуйста, запишите сообщение».

В уголке ее «пленки» засветился красный огонек, и Шатин озвучила свое решение. Она уложилась всего в три слова:

«Я в игре».

Даже если это ловушка, даже если генерал не собирается выпускать ее с Латерры, все равно надо попробовать. Глупо упускать свой шанс. Других-то вариантов попросту нет. Поэтому нужно соглашаться. Шатин смотрела, как исчезает с «пленки» сообщение, как оно растворяется в пространстве, чтобы отыскать путь через ржавые Трюмы, на холм, к стенам Ледома и на экран телекома в руке генерала д’Бонфакона. Человека, который до сегодняшнего дня был ей злейшим врагом, а теперь стал единственной надеждой.

О, как играют с ней Солнца!

Покидая площадь Планке, чтобы вернуться в Трюмы, Шатин чувствовала на себе пристальный взгляд девушки в красном. Но оглянуться не посмела, боясь встретиться лицом к лицу с тем, что оставила за спиной.

У них были три общих Солнца. Общая система летоисчисления. Общий, оставшийся в далеком прошлом Первый Мир. Но на этом сходство и заканчивалось: у каждой планеты в системе Дивэ был свой аромат, свой цвет и свой климат. Стройные торговые суда птицами порхали туда-сюда. А порой, когда союзы рушились, приходилось задействовать и военные корабли. Двенадцать разбросанных между звездами детей одной крови ссорились между собой. И в то же время были привязаны друг к другу.

И повсюду богатые купались в роскоши и наслаждались жизнью.

А бедным оставались только мечты.

Марцелл, виляя между деревьями, цеплялся за рукояти своего мото́. Единственная мощная фара прорезала утренний туман, поднимавшийся от лесной почвы. Дождя сегодня не было, только роса, облепившая все кругом. Двигаться через лес без «проводника» было трудно, но он не рискнул подключать телеком, пока не вернется в пределы города. Боялся, что его отследят по трекеру.

Лес Вердю протянулся на тысячи километров от Валлонэ, до южной оконечности Латерры. Немногие отваживались войти в его густую тень: деревья тут стояли сплошной стеной и, казалось, им не было конца и края. Круизьер бы здесь безнадежно застрял. Пробраться могла только такая юркая машина, как мото.

Времени сегодня ушло больше обычного, но в конце концов Марцелл отыскал поляну и остановил мото. Старый лагерь дезертиров не изменился с прошлого раза. Расставленные по кругу хижины, кое-как слепленные из палок, глины и сухих лиан, жались друг к другу. Здесь было пусто. И стояла призрачная тишина.

Прошло много лет с тех пор, как люди, в надежде скрыться от Режима, разбивали лагеря в отдаленных уголках Латерры, таких как лес Вердю. Но продержались они недолго. Генерал д’Бонфакон приказал переловить всех дезертиров, снабдить их «пленкой» и внести в Коммюнике Министерства. Почти всех вернули на фабрики и в рудники, а самых непокорных отправили прямиком на Бастилию.