Джон Краули - Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра [litres]

Три большие Лошади побежали под натиском Ворон.

– Морды! – кричали друг другу птицы. – Глаза!

– Волк! Волк! – вопили другие спотыкавшейся мелкой Лошадке. – Беги! Беги!

Лошадь скакала сумасшедшими кругами. Вороны устали так же, как и Лошадка, которую они гнали. В последние короткие дни еды было мало. Потом им повезло: Лошадь на повороте сошла с ровной земли на каменистый склон, ведущий к реке. Вороны сразу сообразили, что теперь будет, и погнали ее вниз криками и ударами черных крыльев, так что она упала и покатилась. Попыталась встать, но не смогла.

Вороны ликовали.

– Кто тут Волки? – кричали они. – Мы тут Волки!

Дарр Дубраули прекратил орать и сел на камни рядом с тем местом, где лежала Лошадь. Она попала передней ногой в разрыв между камнями и, наверное, сломала ее. Лошадь вертела головой из стороны в сторону, подтянув губы, и тихо всхлипывала при каждом вздохе; по щекам ее бежала кровь из ран, оставленных вороньими клювами. До утра она не доживет.

Приятно было сидеть и смотреть на свою добычу, но приближался закат, а они улетели далеко от ночевки. Один за другим все перестали кричать: «Мы тут Волки! Мы тут Охотники!» Парами они взлетали и возвращались домой. Ночью придут настоящие Волки, вскроют труп, и на следующий день Вороны будут пировать. Наедятся до отвала.

Вдали, на полях, Брат и крестьянин стояли, схватив друг друга за руки от ужаса, и молились: ибо воистину узрели они, как дьявол в обличье черных птиц опустился на их Лошадей, погнал их куда-то вдаль и даже, наверное, ускакал на них прямо в Преисподнюю.

Вороны, о которых мне рассказывает Дарр Дубраули, и вправду вели себя как маленькие черти. В его тогдашней стае иерархия была пожестче, а боевой дух покрепче, чем в других, и победителями из их состязаний выходили птицы бесстрашные и жесткие, впрочем побеждали не всегда самые крупные или самые быстрые, ведь и в собачьих стаях вожак не всегда самый сильный зверь. Зимой Большие собирались в своих излюбленных рощах и общались друг с другом, вместе искали пропитание, дрались с соперниками и выскочками, осыпали их бранью, а самых отважных принимали в свои ряды. Они оплакивали тех собратьев, что гибли от когтей Совы или несчастного случая, но это никого не удерживало от того, чтобы вырваться вперед, когда нужно было прогнать очередную Сову, или затравить Ястреба, или сыграть в какую-нибудь опасную игру: «Давай, давай!» Остальные члены стаи богатели от их выдумок и отчаянных выходок, получали долю от их пиршества, смеялись над их шутками, уклонялись от их острых клювов.

Там были Ва Тернхолм и Кон Орлохвост: с ними никто не рисковал связываться, даже они сами друг с другом. Были Та Синеглаз и его дочь-жена Фин, и глаза у обоих были чернее, чем у любой Вороны. Были (Дарр Дубраули по-прежнему помнит всех по именам, как отставной вояка былых сослуживцев) Большой Ручей и Малый Ручей, который был сильней Большого; грубая и жестокая Рябинка и пронырливая Другая Рябинка. И был Дарр Дубраули, который занимал в своем полку средние позиции: не был ни самым сильным, ни самым бесстрашным, зато самым умным и изобретательным. План с Лошадью принадлежал ему: в голове у него вставал не только образ Волков, но и людских бойцов в набеге – как они отделяли от стада слабых животных и медленных самок, чтобы окружить и захватить.

В ту холодную ночь он попытался припомнить, когда он такое видел, если вообще видел. Копался в памяти, уходил все глубже и глубже, покуда, как всегда, не уперся в непроглядную полуночную темноту, где не было ничего, и мысль туда не могла проникнуть. И как полуночная темнота рождает целый мир с приходом дня, так и это ничто в его голове не пустовало; но только это он и знал.

На рассвете, когда шайка вернулась к каменистому обрыву над рекой, оттуда возвращались три Волка – их усы почернели от лошадиной крови, а в белесых глазах стояли сытость и довольство. Они бы не рискнули так близко подобраться к строениям и заборам Братьев, чтобы самим добыть себе трапезу.

Теперь пришел черед Ворон. Еды было вдоволь: даже Во́роны, презиравшие Людей, еще не нашли это место.

Ва Тернхолм позвал, остальные присоединились к нему один за другим, и, пока холодное солнце карабкалось по небу, подлетали другие и тоже шумно садились, чтобы получить свою долю разорванной Волками туши, а Ва, Дарр Дубраули и Кон Орлохвост смотрели на них с ветвей одинокого, согнувшегося в три погибели дерева: они, конечно, тоже хотели есть, но все равно несли дозор. Когда они спустятся, им дадут место.

– Смотри, Дарр Дубраули, – заметил Ва Тернхолм. – Твои друзья.

Дарр посмотрел. Через блестящее изморозью поле к ним приближался один из Братьев, наверняка тот же, что и вчера, шагал скоро, так что белое одеяние скручивалось вокруг голых покрасневших лодыжек, а за ним спешил крестьянский мальчик с недоуздком в руках.

– Лошадь свою ищут, – сказал Дарр Дубраули.

– Ха, – отозвался здоровяк. – Нашу Лошадь.

Он спрыгнул с ветки и спикировал на труп, который столько Ворон сейчас клевали и тянули с разных сторон, что казалось, будто мертвая Лошадь от них отбивается.

Они, конечно, не были ему друзьями – этот Брат и другие Люди; Ва Тернхолм так сказал, потому что, да, Дарр Дубраули ими интересовался, любил прилетать к их каменным домам и смотреть, как они бегают туда-сюда по своим непостижимым делам. Иногда он настолько увлекался, что спускался к мусорной куче у кухни, чтобы перекусить, слушая их разговоры. Люди его явно презирали, но Дарру все равно казалось, что в некотором смысле ему там место – будто его родители (которых он не помнил) когда-то давно свили среди них гнездо.

Они и сами во многом были стаей. Все в одинаковой одежде, как звери в одинаковой шкуре, а у других Людей, что время от времени приходили в аббатство, костюмы различались. Дарр думал, – они подобны еще и тем, что почти все лысые, как Стервятники, но однажды теплым летним днем он увидел, как они один за другим садятся на прогретый солнцем камень, чтобы другой Брат сделал их одинаковыми, особым инструментом срезая почти все волосы. С лиц они тоже соскабливали почти все волосы, так что невозможно было понять, есть ли среди них самки (лысое лицо – признак человеческой самки, Дарр это знал и как будто знал всегда), но детенышей у них никогда не появлялось.

Обо всем этом Дарру Дубраули нравилось раздумывать, и, поскольку его познания давали Воронам преимущества, над ним не слишком насмехались за такой странный интерес. Среди Ворон бытовала история о том, что когда-то в далеких владениях жил самец, который изучил Людей и нашел способ кормить свою стаю жирным человеческим мясом, да так, что Люди его еще и сами приносили.