Джон Краули - Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра [litres]

Вот что значит – родиться одним из Людей. Мало найти пропитание, превзойти прочих и спастись от хищников, родить детенышей, выжить. В каком бы племени, народе или державе Людей тебе ни довелось жить, всегда нужны особые Люди, которые будут тебя защищать от того, чего ты не видишь; будут хранить тебя на пути от жизни в смерть; будут задабривать созданий, способных менять погоду, поднимать ветер, останавливать солнце в небе, чтоб осветило путь. В аббатстве Дарр Дубраули наконец вспомнил, что уже знал это о Людях, но откуда? И все это он рассказал мне – хотя мы-то знаем, все мы это знаем.

День за днем, слушая Брата, Дарр Дубраули узнавал новое. Он узнал, что Братья пришли сюда из-за моря, из островной страны (все это ничего не значило для Дарра) и сами выстроили это поселение, укладывали камни, вправду пили воду из пруда и ели корешки, пока их святость и самоотверженность, а также благословения и защита, которую они обещали, не привлекли к ним новообращенных и пожертвования. Так этот Брат и попал в аббатство, стал заложником благополучия своей семьи: покуда он живет здесь, поет и молится с другими Братьями, его род будет крепок, силен и одержит победы над врагами.

Издалека Братья привезли сюда и свою Святую. Брат сказал Дарру, что Святая – источник всего доброго, что они делают и будут делать, сила, обратившая в истинную веру «язычников» этой земли, которые прежде отдавали своих мертвых Воронам и поклонялись деревьям.

Дарр Дубраули может все это повторить мне (хотя сам тогда почти ничего не понимал) только потому, что Брат все время это повторял: поднимал голову от переписывания или от книги и повторял прочитанную фразу, словно слова текли у него в голове ручьем и то и дело выплескивались наружу. И хотя Дарр Дубраули не мог присвоить какое-то точное определение многим словам, которые снова и снова встречались в речах Брата, они теперь принадлежали ему, их можно было распробовать и повертеть в уме (только в уме он и мог их произнести). Слова ему нравились: Вера. Молитва. Святая. Небеса. Ад. Слова величественней смыслов и могут жить вообще без них.

Однажды зимой Брат и Дарр Дубраули стояли вместе перед небольшой часовней, выстроенной в центре клуатра в центре монастыря в центре пространства за самой внутренней из трех стен, что окружали аббатство и отделяли, соответственно, Святую, Святейшую и Наисвятейшую его части. Брат подметал опавшую листву. Часовня напоминала Дарру маленький человеческий дом, где входная дверь – напротив окошка. А еще она походила на кучу камней, из которых и была выстроена (Братья укладывали камни один на другой, как Бобры строят плотину или Вороны – гнезда); высокая груда почему-то не проваливалась внутрь.

Дарр подумал, что неплохо бы увидеть Святую, которая там живет. Внутри царил сумрак, за узкой дверью почти ничего не видно. Брат заметил, что Дарр заглядывает в молельню, подошел к двери, подобрал юбки и на миг опустился на одно колено, а затем огляделся по сторонам – убедиться, что они одни (в этом Дарр был уверен), – вошел и жестом поманил за собой Ворону.

Дарр Дубраули шагнул к двери. Пока он стоял на пороге, набираясь храбрости, чтобы войти, он почувствовал, как внутри его открывается дверь в другое место, дверь, перед которой он тоже когда-то медлил, но затем вошел, и уже – как ему показалось – так до конца и не вернулся.

Он вошел.

Никаких Людей внутри, только его Брат на коленях перед широким каменным столом, на котором стоит нечто яркое, сверкающее в лучах солнца, что пробиваются через решетчатое окно. Невероятно блестящие камешки, красные, синие, зеленые, впитывали свет, пропускали его через себя и словно дрожали с каждым шагом Дарра. Он испытал к этим камешкам страсть невероятной, почти смехотворной глубины; клюв его приоткрылся, словно он мог ухватить один из них прямо оттуда, где застыл. Брат опустил голову, сомкнул руки и шептал что-то кому-то на ухо, так тихо, что Дарр Дубраули разобрал лишь несколько слов: «настоящий друг», «единственный друг» и «прошу».

Потом он поднялся и торжественным движением подозвал Ворону. Подошел к каменному столу и, повторив жест правой рукой, взялся за блестящее нечто и разломил его надвое. Теперь Дарр Дубраули может это сказать даже на языке Ка – потому что давным-давно принес в него нужные слова: на столе стояла «коробка» с «крышкой».

– Она здесь, – прошептал Брат.

Здесь? Внутри не хватило бы места даже на людского ребенка. Дарр Дубраули вспорхнул на стол, сел на краю изукрашенной коробки и заглянул внутрь.

На тканевой подкладке лежали серые кости: рука и кисть, по-прежнему связанная с предплечьем тонкими сухожилиями; ребра, отвалившиеся от хребта; покрытый бурыми пятнами череп без челюсти. Мелкие обломки.

– Она, – прошептал Брат.

– Она мертвая, – сказал Дарр Дубраули.

– Благословенная Святая, – проговорил Брат.

– Мертвая, и всё, – сказал Дарр Дубраули.

А потом послышался звук шагов: несколько человек шли по так и не выметенному клуатру к часовне. Брат в ужасе посмотрел на дверь, на зарешеченное окно, а потом вдруг схватил Дарра на краю коробки и запихнул внутрь. И захлопнул крышку прежде, чем тот успел выставить крыло или клюв, чтобы ему помешать.

Внутри было совершенно темно. Как любая дневная птица в полном мраке, Дарр не шевелился и не издавал ни звука. Он слышал, как Братья входят в часовню, бормочут что-то все вместе. Подумал, откроют ли они коробку и найдут ли его, за что Брату наверняка достанется, да и самому Дарру, наверное, тоже не поздоровится. Дышать было трудно; в душной коробке он долго не протянет; и никак не выбраться. Остается только слушать.

И он слушал: голоса Братьев прилетали и улетали, как птичьи кличи на ветру.

А потом заговорил другой голос, совсем рядом. Если бы он не превратился к этому моменту в одну только пару ушей, так и не услышал бы его.

Ты, эй, ты, сказал голос.

Ошеломленный Дарр Дубраули переступил с лапы на лапу, и обломки костей едва слышно затрещали; наверняка показалось.

Ты, повторил голос. Живая тварь. Чего тебе нужно?

Тихо, прошептал Дарр Дубраули. Если бы он не задыхался, то сказал бы: Мне ты не поможешь ; но промолчал, только открыл клюв, чтобы вдохнуть остатки воздуха. Он будто завертелся вокруг своей оси, хотя точно знал, что неподвижен.

Живая тварь, сказал голос. Слушай меня.

Ему нечего было ответить. Он слушал.

Ты будешь благословен, сказал голос. Ты предашь.

Что значит это слово? Дарр его, кажется, где-то слышал.

Ты согрешишь.

Ты будешь проклят.

Ты будешь прощен.

Ты умрешь .

Ты никогда не умрешь.

Все эти слова он знал, все они хранились в царстве, только из них и сотканном. С каждым словом голос открывал это царство все больше, и все же голос, если это был голос, ошибался, думая, что это царство Дарра. Он хотел это объяснить, но воздуха на разговоры уже не осталось, и Дарр Дубраули перестал слышать, дышать или знать.