Джон Краули - Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра [litres]

А потом крышка поднялась, внутрь хлынули свет и воздух, и в судороге вернувшейся жизни Дарр Дубраули вырвался на волю, выскочил из коробки, разметав кости. Все остальные Братья ушли. «Лети», – прошептал Брат. И Дарр вылетел через узкую дверь в золотое небо, помчался по-над клуатром и крышей церкви. Прочь, пытаясь стряхнуть голос и его слова, как дождевую воду с оперенья. Вскоре он услышал вдали Ворон. У них все было понятно.

Дарр Дубраули никогда не собирался, да и не хотел жить в этом каменном поселении; никогда не думал, что принадлежит к белой стае Братьев или обитает в монастыре. Его стая – воронья, и он всегда считал, что ему найдется там место, как только он вернется. И когда он возвращался, да, его встречали громкими приветствиями, снова рассказывали историю про Лошадь и про Филина и другие истории о давних днях. Но когда он стал прилетать реже и на более краткий срок, его собственные братья и сестры начали относить его к Людям, а не к Воронам. Будто что-то людское, вроде запаха очагов и еды, прилипло к его оперенью, сделало его чужим.

– Все равно, – сказал ему Ва Тернхолм, – у нас теперь есть свои Люди.

Дарр Дубраули заметил, в каком смысле тот сказал «нас».

– Да?

– Добытчики, – сказал Ва с самодовольной ухмылкой, а соседние Вороны захохотали и обменялись понимающими взглядами. – Получше даже Волков.

– Они и есть Волки, – сказала Фин Синеглаз, которая только что прилетела. – Они себя так называют.

Когда-то Дарр Дубраули научил Фин этому людскому слову – «Волки».

Потом вдалеке послышались крики Ворон – откуда-то с опушки леса, который уходил далеко в горы и за них, куда Вороны не летали.

– Ага, – заметил Кон Орлохвост. – Это они.

– Полетели посмотришь, – сказал Дарру Ва Тернхолм.

День выдался туманный, лететь нужно было осторожно. Большие помчались над исчезнувшими полями, а Дарр Дубраули полетел следом, осторожно высматривая деревья, которые могут внезапно выставить из мглы ветку. Он подумал, что Люди тоже боятся тумана и того, что может из него вынырнуть.

Стоило ему об этом подумать, что-то показалось впереди. По людской дороге из-под деревьев на открытую местность выбежало какое-то создание. Большое – очень большое, – выше Медведя на задних лапах. Вороны, рассевшиеся на ветках лохматого Орешника, приветственно закричали.

Из лесу появилась гигантская птица с огромной головой, тяжелым клювом и страшными глазами. Сложив крылья, она ковыляла на обутых людских ногах, словно плохо видела землю. В мире не могло быть такой большой птицы – и все же Дарр Дубраули подозревал, что когда-то, давным-давно, в другом месте он видел такую и она за ним гналась, почти поймала. Ворона мира сего. Его охватил страх.

За спиной у птицы из леса и тумана вынырнул другой зверь: у него на голове росли рога, как у дикого Быка, тело покрывала шерсть, как у Медведя, а еще у него было бородатое лицо, как у Людей, и топор в голой людской руке лежал обухом на волосатом плече.

Стая звала этих зверей, смеялась над ними и над Дарром одновременно. «Волки! – кричали они. – Наши Волки!»

Зверь с топором поднял оружие в знак приветствия. Гигантская птица встряхнула крыльями и вроде бы поклонилась.

Дарр Дубраули тоже засмеялся. Разумеется, это и были Люди, которые притворялись тем, чего другие боятся.

Следом за ними из лесу вышли еще четверо, но они уже не выдавали себя за зверей – обычные Люди в обычной людской одежде из ткани и кожи. Они несли неудобные, неопрятные свертки, а Бык-Медведь жестом подгонял их. Впереди птицеголовый споткнулся – он явно толком не видел, куда ступает, – и упал, развалившись надвое: человеческая часть выбралась из пустой половины, сделанной из дерева и соломы. Его спутники развеселились – даже для Ворон это было очевидно, – и бывший птицелюд пошел дальше, волоча за собой птичью голову.

Глубже в лесу послышались вороньи кличи. Сперва далеко, а потом ближе. Вороны умеют определять по ним направление и расстояние.

– Это наши, – объяснил Ва Тернхолм. – Вон там и там. Полетели. Они что-то нашли.

– Что? – спросил Дарр Дубраули.

– Увидишь, – ответил Ва Тернхолм и трижды щелкнул клювом в предвкушении.

Вороны уже летели над лесной дорогой туда, откуда пришли странные Люди.

– Давным-давно, – сказал Ва Тернхолм, когда они с Дарром присели передохнуть, – жила-была Ворона, которая кое-что узнала. Узнала, что Люди не похожи на других зверей: часто убивают друг друга.

– Но никогда не едят убитых сородичей, – заметил Дарр Дубраули.

– Точно! Так что если подружиться с Людьми…

– Да, – согласился Дарр Дубраули.

Туман вокруг поднимался, лежавшие на земле клубы возвращались в небо: мир прояснялся.

– Смотри, – сказал Ва Тернхолм.

Внизу, рядом с людской дорогой, на черной мокрой земле белели Люди, голые и неподвижные: один, два и ребенок или детеныш. Вороны, бросившие клич, и отряд Дарра приближались к ним, но пока осторожно, перекрикиваясь. «Мертвые, да, все. Безопасно. Нет других едоков. Все наше. Здесь, сюда».

– Понял? – спросил Ва Тернхолм.

Одного из Людей, который лежал лицом вверх, вспороли оружием. Нетрудно было догадаться, что одежду и все пожитки забрали те, кого Вороны называли «нашими Волками».

– Отлично! – крикнула Фин Синеглаз. – Давайте есть!

Одна за другой множество Ворон спустились к телам. Ва Тернхолм и Кон Орлохвост с гордостью смотрели на них.

– Как вы узнали? – спросил Дарр Дубраули. – Как догадались, что они тут будут, что их убили те, другие?

– Ты не понял, – сказал Кон Орлохвост. – Это мы им сообщили, что трое идут по тропе.

– Их добыча, – сказал Ва Тернхолм. – Они так делают.

Гам на трупах стал громче, скоро он привлечет других падальщиков.

– А вы… вы их Во́роны, – проговорил Дарр Дубраули. – Во́роны ведут Волков к добыче. И вы так же.

– Мы, Дарр Дубраули, – сказал Ва Тернхолм. – Мы.

Он так надулся от самодовольства, что Дарр подумал – вот-вот лопнет.

– Но зачем эти Волки притворяются другими зверьми?

Большие то ли не знали, то ли считали, что это не важно.

– Может, чтобы напугать добычу? – предположила Фин Синеглаз.

– Да какая разница? – вмешался Ва Тернхолм. – Давайте есть, пока богатство осталось.

Они спикировали на труп, лежавший вверх лицом: в него было легче всего забраться, и его уже хорошо расклевали. Когда Дарр Дубраули оторвал кусочек холодного мяса, он вспомнил, как Брат просил его дать другим Воронам добрый совет. Они его, скорее всего, не послушали бы, даже если бы Дарр сам знал, что такое «добрый совет». Но мысль о Брате вызвала воспоминание и о миске с камнями на полу кельи, где оставался только один темный камешек: и Дарр Дубраули с весельем и каким-то другим, неуютным чувством понял, что ест мясо в пятницу.