Марина Крамская - Козырь. Создатель миров [litres]

Когда-то белый свод обуглился, тьма за ним застыла в немой неподвижности. И Юкон не сомневался – обратного пути больше нет. Как и самого мира.

С минуту он обдумывал случившееся. А затем, сам не зная зачем, бросился на Тулара с кулаками.

– Как ты мог?! – Он чувствовал, что теряет контроль над собой, но не мог уже остановиться. – Ты нас бросил!

– Да ты чего, братец! – кузнец с легкостью перехватил его руки и отвел подальше от своего лица. – Тихо, тихо, не буянь. И это, не вини меня. Фос так велел: если дело совсем паршиво обернется, разыскать адепта и прикончить мир этот проклятый. Ну а я ему верю – он-то поумнее меня будет, ему видней.

– Он… велел? – У Юкона даже голос сел.

– Ну да. Сказал, значит, что я дело могу хорошее сделать. Объяснил, как адепта вычислить, головастый, зараза. А еще велел тебя всеми правдами и неправдами защищать. Не больно-то хорошо у меня вышло, конечно. С другой стороны – ты ж здесь, значит, я не совсем уж оплошал, да?

Он смотрел с надеждой и тенью вины в наивных глазах.

«Все, – подумал Юкон. – Хватит. Я больше не могу».

Тулар, кажется, понял, какой эффект произвел своим признанием. Стальной захват на запястьях Юкона ослаб, а потом кузнец как-то неловко потрепал его по волосам, мол, соберись, братец. Не время сейчас нюни распускать.

– Он ведь не умер, да? – прямо спросил Юкон.

– Ну как тебе сказать… – Тулар замялся. – Не больно-то на это надейся. С другой стороны – к мертвым садам ему не привыкать. Авось обыграет Соро снова и вернется.

Но Юкон не надеялся – он помнил, как старуха сказала, что больше не выпустит воина из своих садов. И сердце у него заныло.

В темноте сориентироваться было непросто, но ощупью они вскоре нашли единственную дверь среди десятка почерневших безжизненных арок. «Здесь когда-то были переходы, – думал Юкон, двигаясь от одной арки к другой. – А теперь этих миров нет. Что с ними случилось? И как отсюда выбраться?»

Нащупав ручку, Тулар надавил на нее, потом поднажал – она скрипнула, хрустнула, но осталась непреклонна. Тогда кузнец, ни минуты не сомневаясь, врезался в дверь плечом и с треском выломал ее наружу.

Из проема хлынул неяркий свет предзакатного солнца. Юкон зажмурился и заслонил глаза ладонью. В виске снова полыхнуло. На мгновение мир померк, и Юкон снова увидел пустыню и небо, объятое огнем.

– Ну, идем? Или хочешь остаться? – спросил Тулар, уже стоя на улице. – Зря. Тут ничего так.

Юкон выбрался на залитую уходящим солнцем зеленую лужайку и подождал, пока глаза привыкнут к свету. И сквозь резь в глазах впервые увидел Луксмир во всем его неподражаемом величии.

Они с Туларом оказались на возвышенности, неподалеку от крепостных стен белого камня, которые так сверкали багряными закатными всполохами, что ослепили бы и кого-то, более привычного к яркому свету. Округлые, с узкими бойницами и зубчатым краем, они казались совершенно неприступными. Правее Юкон различил знакомый блеск – бирюзовые воды подступали к городу с запада и разбивались о белую кладку.

Стены замыкали в кольцо часть полуострова, на котором теснились домики с черепичными крышами. В центре города на холме Юкон различил каменную громаду алого цвета с четырьмя башнями, увенчанными флагами, и посудил, что именно туда им с Туларом нужно попасть.

Но Луксмир простирался намного дальше крепостных стен. Густая застройка поднималась до самого горизонта – куда хватало глаз. И даже отсюда Юкон мог оценить весь масштаб разноцветного города: исхоженными и утоптанными тропами узкие улицы пролегали по холмам и взбирались на гору, которой заканчивался горизонт. Поднимались до самого ее хребта – несколько построек одиноко маячили на самом верху теплым светом в окнах.

Чем ближе путники подбирались к крепостным стенам, тем быстрее билось у Юкона сердце. Его мир, крохотный и предельно бедный, никак не мог соперничать с тем, что он видел теперь. Обида сама собой проклюнулась в душе. Разве хоть одно праведное побуждение стоило того, чтобы заточить его в серой степи наедине с океаном? Да, раньше казалось, что чем проще – тем лучше. Был Бо, была Дурочка и бесконечная изматывающая ловля. И никакого выбора. Он не знал, что может быть иначе, как в книжках о пиратах. А выходит – может.

Дорога к городу была пустынна и ограничена лишь двумя параллельными линиями лохматых кустов в нежно-голубых цветках. Над кустами роились крылатые насекомые. Юкон рукавом утер лоб – холодное дыхание океана сюда не проникало и, несмотря на темноту, пот продолжал катиться у Юкона по вискам.

Город приветствовал путников поднятой решеткой ворот и зажженными вдоль стены факелами, из чего Юкон заключил, что вторжения никто здесь не опасается. Однако на стене прямо над воротами дежурили двое дозорных в белых плащах. Еще один обнаружился сразу за поворотом в город.

– Кто такие? – оглядев грязных, местами окровавленных и избитых гостей, сурово спросил страж. Выглядел он неопрятно: хоть плащ его слепил белизной, но из-под него выглядывал мятый воротник в желтых пятнах, редкая щетина давно нуждалась в бритве, под ногти, которыми он ожесточенно скреб щеку, забилась грязь. Рука его лежала на рукояти меча, но он не спешил ввязываться в бой. Только обеспокоенно косился на Тулара.

– Он – Козырь, – ответил за Юкона кузнец. – А я, значит, типа, сопровождающий.

Юкон поддержал его кивком. Он больше всего хотел побыстрее закончить со всеми церемониями, забраться в кровать и уснуть надолго. Так надолго, чтобы проснуться уже взрослым.

Страж побледнел, не то от страха, не то от злости, проглотил грубость со сжатыми зубами и кивнул, из чего Юкон сделал вывод, что его все-таки ждали. Втроем они двинулись по широкой центральной улице.

Дома внутри крепостных стен строили из белого камня, двух и трех этажей, а дороги, петлявшие между ними, посыпали золотистым песком. Застройка оказалась настолько плотной, что Юкон едва расходился в узких переулках с другими жителями Луксмира. Он старался не таращиться на них, но не мог – такими сильными они выглядели. Их здоровье проявлялось во всем: крепких белых зубах, загорелой коже, ухоженных чистых руках, которые в жизни не рылись в дохлой рыбе, не потрошили ее внутренности и не коптили ее в печи.

Нет, это были люди другого порядка, даже сомневаться не стоило. И Юкон понимал: жить среди них – отдельная непростая наука.

Центральная площадь располагалась к востоку от замка, посреди нее бил фонтан. Мощные струи воды вырывались из крохотного на вид золотого шарика и образовывали вокруг него прозрачную блестящую сферу. Рядом с фонтаном, несмотря на поздний час, вповалку сидели дети и подростки всех возрастов, кто с книгой в руках, кто с книгой вместо подстилки. Смех и воодушевленные разговоры парили над площадью, а сверху им вторили звон посуды, крики младенцев и одинокий перебор струн. Жизнь Луксмира кипела радостями и горестями его подданных. И казалась Юкону совершенно выдуманной.