Клинт Вернер - Ветер перемен

— Не слишком–то и много того, на что стоило посмотреть, — заметил Тилат, входя в домик вслед за Белити. Следом за ним шёл Маладор. Последним был Унелдир, силком затаскивая внезапно испугавшихся собак в похожую на пещеру сторожку. — И если здесь кто–то жил, то он определённо должен был быть нечувствительным к вони, — добавил Тилат

— Возможно, это были люди, — предположил Ниитринд, отходя от гниющей пумы, на которую смотрел. — Некоторые из их племён употребляют травы, которые ослабляют их сознание, зато делают лучшими воинами. Уменьшая восприимчивость к боли.

— Если я захочу услышать твоё мнение, раб, то я сама скажу об этом, — заговорила Белити голосом холодным и полным угрозы. Нитринд покорно склонил голову в жесте извинения и стыда. Повелительница зверей ткнула пальцем в костровую яму. — Унелдир, разведи огонь. Здешний мрак душит мой дух, — Унелдир на мгновение уставился на неё, удивившись странным словам. Возможно ли, что даже она ощутила угрозу в воздухе, разлившуюся над этим местом? Он ещё раз внимательно оглядел нервничающих собак. Три зверя заползли под одну из кушеток и улеглись там, широко раскрыв глаза и опасливо дёргая ушами на каждый звук.

Впрочем, долго размышлять над этим следопыт не стал, отправившись к костровой яме выполнять приказ своей госпожи. Он несколько удивился, увидев уже сложенную в её центре стопку дров, но затем вспомнил утверждение Нитринда, что дом был, по крайней мере, до недавнего времени, заселён. Запустив руку в один из привязанных к поясу мешочков, эльф вытащил кремневый нож и небольшой кусочек гранита. Свободные тёмные эльфы имели обычный огненный камень, который давал огонь, будучи просто на несколько мгновений положен на растопку. Впрочем, раб был счастлив и тому, что ему позволили иметь даже столь примитивные средства для розжига, однако если бы он использовал их без ведома своей госпожи, то наказание было бы ужасным.

Как только языки пламени поднялись над дровами, затянувшие всё тени рассеялись, скрывшись в тёмные уголки, куда свет не мог дотянуться. Белити быстро разобрала свой «светильник», заставив исчезнуть жуткий серый свет. Унелдир же не сводил глаз с огня, уверяя себя в том, что тот не умрёт. Однако когда он поднял взгляд, то резко отскочил, нож словно сам собой тут же прыгнул ему в руку. Другие тёмные эльфы мгновенно заметили тревогу Унелдира, и их собственное оружие оказалось обнажено в мгновение ока. Собаки из–под кушетки неуверенно зарычали.

Свет высветил фигуру, сидящую около огня на одном из стульев, лицом к костровой яме. До сих пор он так идеально сливался со своим сидением с высокой спинкой, что был совершенно невидим в полнейшей темноте, и даже острый взгляд Нитринда скользнул по нему, не обратив внимания. Незнакомец был тощим призраком, его стройное тело было одето в тускло-коричневую выгоревшую на солнце одежду из оленьей кожи, длинные белые волосы украшали бусы и единственное перо, перо, которое, казалось, переливалось и пульсировало многоцветьем, когда свет огня касался его. Его бледные руки были сложены на коленях, глаза закрыты. Белити и её спутники испытали краткий миг сомнений, не зная, что делать с этим странным призрачным видением. И в это краткое мгновение «привидение» заговорило.

— На что вы хотите охотиться, мои владыки моря и земли? — голос призрака был музыкальным и резким, мягким и в то же время, скрипучим. Это был голос отпрыска Наггарота. Глаза древнего эльфа раскрылись, и он уставился на своих посетителей. Когда он это сделал, волосы упали с горла, на мгновение обнажив тяжёлый металлический ошейник. Белити и её ученики заметно расслабились, увидев столь знакомый и утешительный им рабский ошейник. Очевидно, это и был сторож дедушки Белити, которого он оставил здесь столетия тому назад.

— Разве рабы задают вопросы своим хозяевам? — выплюнула Белити. — Возможно, ты забыл, что твоя единственная цель — доставить удовольствие своему владельцу? — Белити окинула Нитринда жестоким, испепеляющим взглядом. Тот дорого заплатит за то, что не заметил хранителя, когда осматривал домик.

— Я не забыл, — ответил эльф. — У меня не было ничего, что могло бы занять мой разум с тех времён, как, давным-давно, мой хозяин оставил меня здесь. Странно, но мне даже приятно знать, что я не был забыт в Каронд Каре, — эльф склонился к огню, позволив свету костра полностью осветить его лицо, обнажая старые серые шрамы на щеках и след от давнего укуса на подбородке. — Я готов служить моим господам, как и прежде. И лучше всего я послужу, предложив поискать им добычу где–нибудь в другом месте. Здесь они не найдут больших трофеев — лишь смерть.

— Мы и ищем смерть, беловолосый, — хвастливо заявил Тилат. — Потому что мы сильнее смерти и притащим её обратно в Каронд Кар в цепях.

Хранитель тихонько хмыкнул, отклоняясь обратно на спинку стула.

— Когда вы покинете это место, я надеюсь, что вы будете в состоянии вспомнить эти слова, полные гордыни и глупости. Потому что если вы задержитесь здесь — смерть найдёт вас.

— Ты уже заработал себе порку за наглость, — предупредила Белити древнего эльфа. — Я могу простить это тебе из–за долгой изоляции. При условии, что ты не станешь раздражать меня, — повелительница зверей сделала несколько шагов к хранителю, её кнут туго обмотался вокруг кулака. — Что это за опасность?

Древний эльф обвёл руками пространство вокруг себя. Белити проследила за его движением, продолжая при этом краем взгляда следить за старым рабом.

— Это всё, — ответил он. — Опасность здесь везде, она во всём, она слишком велика, чтобы её описать, слишком огромна, чтобы её найти. Возвращайся. Возвращайся в Каронд Кар, пока она не нашла тебя.

— Он говорит загадками, — сказал Маладор, подходя к костровой яме.

— Его разум сгнил, — усмехнулся Тилат. — Просто перережь глотку старому ублюдку, чтобы мы могли забыть про эту чепуху!

Белити опустила взгляд на покрытое шрамами старое лицо.

— Ты безумен? — спросила она, её голос сочился угрозой.

— О да, — ответил смотритель, не выказав ни капельки страха в голосе. — После того, что я видел и слышал, вряд ли кто–либо мог сохранить рассудок. Но даже безумец всё ещё может дать мудрый совет.

— Какой мудрый совет, старикан? — спросил Маладор. — Что это за смерть, о которой ты талдычишь? Эта опасность, с которой невозможно бороться?

— То, о чём я говорю — это просто Смерть, — ответил старый эльф шёпотом мягким, словно шёлк, — потому что те, кто знал о нём, не осмелились дать этому имя. В именах есть сила, сила, что призывается каждый раз, когда это имя произносится. И некоторые твари могут сожрать эту силу, сорвать её с небес, словно это какая–то мелкая птаха. Эта тварь — из таких, и именно поэтому они называли её Смертью, когда им приходилось говорить о ней.