Сара Холланд - Эвермор. Время истины [litres]

Лунный свет пробивается через деревья, освещая знакомые места: я снова вернулась на земли Герлингов, недалеко от Лаисты, и с каждым шагом приближаюсь к Эверлессу. Вдалеке замечаю укрытие: маленькое огороженное место на вершине холма похоже на крошечную крепость с зелено-золотыми флагами, развевающимися на воротах из кованого железа. По спине пробегает холодок при виде цветов Герлингов.

Никогда здесь раньше не бывала, но сразу понимаю, что это – кладбище Герлингов, расположенное всего в пяти милях от самого Эверлесса. Знаю это не по воспоминаниям Алхимика, а из историй, которые папа рассказывал мне в детстве, и шепота других слуг в Эверлессе.

Говорят, что если время, оставшееся в крови мертвых, проглотить, то оно немедленно убьет тебя, но всегда находятся отчаявшиеся, готовые раскопать могилу и проверить. Это не имеет значения в таких местах, как Крофтон: у мертвых там нет времени, которое можно украсть – но могилы благородных всегда расположены далеко от цивилизации, за крепкой стеной. Недоступные, словно горный пик.

Я спешиваюсь – ноги болят после долгой скачки – и привязываю поводья к дереву, достаточно далеко от кладбища, чтобы никто не заметил.

Остальную часть пути преодолеваю бегом. Туман выливается за стену, извиваясь как палец, манящий внутрь. По обеим сторонам от входа есть две ниши, где обычно стоят стражники. Они и сейчас должны быть здесь, охраняя мертвых от живых, но, вероятно, рыщут по землям Семперы в поисках меня. Я посылаю благодарность Колдунье: если бы Каро не охотилась за мной, я бы, возможно, не смогла пройти так спокойно. Перепрыгиваю через ворота и оказываюсь на кладбище.

Внутри высокая стена скрывает бóльшую часть неба, и утренняя тишина кажется странной и неестественной. Величественные могильные камни из мрамора или полированного гранита торчат из тумана, острые формы появляются из ниоткуда. Стоя среди них, чувствую, как по коже снова пробегает холодок. Нормальные звуки весны: пение птиц, шепот ветра – отсутствуют, и если бы не медленное перемещение тумана вокруг, я бы задумалась, не остановилось ли время. Для мертвых, полагаю, так и есть.

Не чувствую ничего, кроме странного ощущения, что за мной наблюдают.

Мой взгляд привлекает яркое цветовое пятно. Подхожу ближе. Один надгробный камень-обелиск выше меня, сделанный из чистого белого мрамора, стоит на свежевскопанной земле, окруженный красными, белыми и зелеными цветами, изысканными жемчужными ожерельями и полудрагоценными камнями, маленькими скульптурами Колдуньи из меди и золота и несколькими чашами недопитого вина. Аромат срезанных цветов и духов витает над запахом дождя и земли, когда подхожу ближе, чтобы взглянуть на слова, вырезанные на могильном камне.

Сквозь туман глаза различают слова: Роан Герлинг . Как это надгробие подходит мальчику, которого я знала, всегда готовому улыбнуться или рассмешить.

Тоска по Роану до этого момента была спрятана где-то в самом дальнем уголке моей души, о котором я едва вспоминала с тех пор, как покинула Эверлесс пару недель назад. Хотя кажется, что прошла целая жизнь. Но, оказавшись перед его могилой, вдруг остро ощущаю, что он мертв, что его действительно нет, и горе разрывает меня на части. Вспоминаю его последнюю смущенную мольбу, которую оборвал нож Каро. То, как потемнели его глаза, когда он упал, и какая оглушительная тишина повисла потом.

Без сил падаю на колени. Внезапно чувствую присутствие мертвых: ощущаю, что они окружают меня, толпа невидимых глаз, молчаливый укор той, кто воскресал снова и снова и может хоть как-то помочь им, ушедшим без возврата. Помочь папе, Роану, Амме и тем, кого я почти не знала: Ринн, женщине, открывшей мне имя моей матери, попавшей в ловушку бесконечной временнóй петли в Брайарсмуре, ведунье Алтее и даже ее сыну, Джоэбу.

Элиасу, который уже, должно быть, мертв.

Кто знает, сколько еще семперцев унесла бесплодная борьба Алхимика, которого веками ничто не могло сломить.

Воспоминания о смерти снова накрывают меня, и внезапно я чувствую стыд.

Лгунья. Ты все у меня забрала.

– Ты тоже все у меня забрала, – произношу вслух и снова возвращаюсь в странный момент, в котором я рисовала Лису возле реки. Той маленькой девочкой, конечно же, была Каро. А мужчина вдалеке – ее отец…

Который пригласил меня жить с ними…

Все внутри обрывается.

Если бы я была суеверной, то не стала бы стоять так близко к могилам, потому что они могут быть отравлены, время может подняться из них, словно что-то живое, и заставить мою кровь свернуться. Но я остаюсь на месте. Когда утреннее солнце рассеивает туман, перед моим взором предстают целые ряды надгробий. Влекомая любопытством, я бреду вдоль одного из них, пока не натыкаюсь на знакомое имя:

Лорд Ульрих Эвер.

Надгробие ничем не выделяется среди остальных, лишь на плите изображено знакомое цветущее дерево, которое я уже видела раньше, на кошельке Каро, когда она нашла меня возле реки.

Мир плывет перед глазами. Сквозь серые и зеленые цвета вижу другое лицо: папы. Слышу голос Каро. Мой отец .

Лорд Эвер.

Отец Каро.

Как мог Лиам – как могла я – не догадаться? Внутренний голос подсказывает, что это правда.

Едва различимый шорох, такой тихий, что я думаю, не вообразила ли его, вырывает меня из размышлений.

Сначала мне кажется, что я попала в еще одно воспоминание, но небо остается таким же размыто-серым. Взглядом обвожу кладбище в поисках признаков живого существа, но никого не замечаю. И тревога никуда не исчезает, потому что кругом полно могильных камней, за которыми оставшийся туман может скрыть незваного гостя. Возможно, это чей-то друг или влюбленный с разбитым сердцем, сбежавший при виде меня.

А потом что-то холодное, маленькое и острое касается моей спины, заставляя меня застыть на месте.

– Обернись, – раздается тихий шепот, и я повинуюсь.

Вижу перед собой Охотника.

Нерожденный крик замирает в горле. Он стоит на расстоянии вытянутой руки от меня, в маске и капюшоне, приставив нож к моей груди. Охотник угрожающе неподвижен, я даже не вижу, чтобы он дышал. Словно призрак, оружие мертвых, которому суждено призвать Алхимика к правосудию.

Охотник бросается вперед, и я едва успеваю увернуться, понимая, что он из плоти и крови. Чувствую вес и жар человеческого тела под черным плащом, слышу песню ножа в воздухе, а потом мягкий, тошнотворный звук, с каким он вонзается в землю. Охотник снова бросается на меня.

Я отшатываюсь, все еще не придя в себя после сидения на холодной земле. Спиной задеваю могильный камень и едва не падаю, пропустив следующий удар ножа, который приходится почти мне по лицу. Встаю и пячусь, не желая поворачиваться к Охотнику спиной. Скрытое капюшоном лицо приковывает к себе мой взгляд. Дрожа всем телом, вспоминаю фигуру, которая пыталась меня утопить.