Сара Холланд - Эвермор. Время истины [litres]

Меня пронзает боль, когда тот растворяется на языке.

– Каро, – выплевываю я, – пожалуйста. – Но мне остается лишь слабо бороться, пока Колдунья тащит меня в воду, заставляя глотать камень за камнем. Слезы текут по щекам и падают в воду, красный туман перед глазами сменяется белым.

– Это был твой план, правда? – рычит Каро. – Ты думала убить меня и носить мое сердце с собой вечно. Скажи, что это не так, Антония, исправь это .

Но значение ее слов не доходит до меня, заглушаемое плеском речных волн, стуком сердца, отдающимся в ушах. Я пытаюсь закричать, сражаться, но волна бьет мне в лицо, заставляя захлебываться. Мне кажется, что сквозь муть речной воды я вижу что-то блестящее и красное. Рубиновый кинжал, засиявший в лучах умирающего солнца. Я тянусь к нему, но не могу достать – перед глазами все темнеет и…

Я умираю.

Я выныриваю, хватая ртом воздух и выставляя руки вперед в попытке оттолкнуть того, кто меня топил. Дневной свет режет глаза. Я выкидываю руку вперед, чтобы закрыться от солнца, и, только отгородившись от источника света, замечаю: что-то изменилось. Руки и ноги болят, но в них чувствуется сила. Под собой чувствую что-то твердое: песчаное дно – хотя голова все еще наполовину под водой.

Бросаюсь вперед, с криком облегчения падаю на песок, переворачиваюсь на спину и довольно долго просто лежу, пока боль во всем теле не отступает. Передо мной вновь появляется ущелье, серо-зеленая вода в реке, но Каро нигде не видно.

Следующие несколько минут просто сижу, пытаясь унять панику. Картинка произошедшего все еще стоит перед глазами. Я ощущаю жар камней сердца Каро, чувствую мертвую хватку вокруг моей шеи.

В череде сумбурных воспоминаний рождается новая мысль: я пыталась вернуть ей сердце. Истории не врут.

Но какая разница?

Когда воспоминание ускользает, паника снова охватывает меня, дыхание учащается, и слезы наворачиваются на глаза. Кровь, загрязняющая мои вены, начинает лишь ухудшаться, а не наоборот, и дыхание снова ускоряется. Перед тем как Каро убила меня, я успела увидеть то, ради чего мы с Элиасом оказались здесь: рубиновое мерцание под слоем воды.

Оружие, клык, коготь. Рубиновый кинжал, который мог бы помочь мне расправиться с Каро раз и навсегда. Но чем крепче я цепляюсь за воспоминание, чтобы вникнуть в его смысл, тем больше сомневаюсь в себе. Помню, что пыталась достать его, пока Каро душила меня. Но могло ли это быть просто видением, образом, созданным помутившимся разумом? Действительно ли кинжал затерян во времени? А может, его вообще не существует?

Последняя надежда умирает, когда я вспоминаю, что Лиам в Эверлессе. И Каро – тоже. Она знает? Может ли оружие находиться там, несмотря на убеждения Лиама? Возможно, она отправилась туда именно затем, чтобы уничтожить единственную вещь в мире, способную ее убить. Я закрываю глаза, прислоняясь к плоскому камню на берегу, голова кружится из-за вопросов, на которые у меня нет ответов…

И вздрагиваю. Потому что под моими ладонями в камне вырезано что-то знакомое. Грубые фигуры Змеи и Лисы. Я легонько провожу по ним кончиком пальца.

Действительность снова меняется, резко потянув за собой мой разум. Лес отступает, становится моложе. Мой палец все еще обводит фигуры на камне, но сейчас я впервые заставляю камень исчезнуть. Он обращается в пыль от одного лишь легкого прикосновения.

За спиной кто-то окликает меня:

– Привет.

Я резко поворачиваю голову и, дрожа, подтягиваю колени к груди. Но это лишь юная девица с темными прямыми волосами и зелеными, словно трава, глазами. Она стоит в нескольких шагах от меня.

– Что рисуешь? – спрашивает девушка.

Я медленно выпрямляю ноги. Она подходит ближе и наклоняется над камнем.

– Змею?

– Так они называли меня, в моей деревне. Или ведьмой.

Девочка становится на колени рядом со мной, бросая взгляд на мое испачканное грязью, порванное платье.

– Поэтому ты сбежала?

Я киваю.

– Никогда не вернусь туда. Ты меня не заставишь.

Она улыбается.

– Отец называет меня Лисой, потому что я умная. Однажды я буду знать столько же хитростей, сколько и она. Ты сделаешь рисунок для меня?

Я чувствую тепло во время работы над каменной поверхностью. Глаза девочки блестят, пока она наблюдает, как я вырезаю Лису рядом с извилистыми линиями Змеи.

– Отец сказал, ты можешь вернуться домой с нами. – Она берет меня за руку, и наши ладони, соприкасаясь, вспыхивают.

– У меня нет денег…

Я убираю руку, но она снова хватает ее.

– Тебе не нужно об этом беспокоиться. У моего отца их достаточно. – Она оборачивается и указывает на фигуру, стоящую вдалеке, а потом снова поворачивается ко мне и достает маленькую монетку из кошелька, открывая блеск серебра внутри. На кошельке нарисовано цветущее дерево.

Я поднимаю руку и достаю что-то из волос: голубую атласную ленту.

– Мне нужно тебе что-то отдать, если собираюсь с тобой жить.

Улыбаясь, она берет ленту и помогает мне встать.

– Тебе больше не надо бояться. Я особенная, как и ты. И как мой отец. Мы не похожи на остальных людей.

Мир опять меняется, и я снова возвращаюсь в долину Блайт, превращаясь в Джулс Эмбер.

Впору закричать от досады, потому что я больше не хочу погружаться в свое прошлое, состоящее из разрозненных осколков воспоминаний. Когда сил плакать больше не остается, я устало поднимаюсь и оглядываюсь вокруг, пытаясь придумать, как действовать дальше.

Хотя сознание по-прежнему спутано, понимаю, что Элиас уже должен был спуститься. Мы договорились встретиться на берегу. Наверняка он поможет во всем разобраться.

Но, глядя на то место, откуда я ожидала появления Элиаса, меня охватывает паника, потому что там никого нет. Я бросаюсь в том направлении, где, по его мнению, должен находиться спуск вниз и где он обещал стоять на страже.

С каждым шагом мои налитые тяжестью ноги увязают в печке, но я все же добираюсь до речной излучины, возле которой в склоне вырезаны узкие ступеньки, все в извилистых корнях деревьев. Там, где я ожидала увидеть Элиаса, никого. Нет даже следов на песке.

Но где-то вверху слышны голоса, мужские и женские крики, испуганное ржание лошадей. Они слишком далеко, чтобы разобрать слова, но, кажется, я слышу среди них голос Элиаса: его тон спокойный и надменный. Испытав мимолетное облегчение, тут же замираю от страха, услышав крики во имя Королевы.

Страх пригвождает меня к земле, и я понимаю, что шум как будто движется прочь, в направлении крошечной деревни, которую мы проезжали по пути сюда. Внезапно мною овладевает другая мысль: что если Элиаса поймали и его накажут, бросят в темницу из-за меня? Этого достаточно, чтобы я сорвалась с места и принялась карабкаться по лестнице, дабы собственными глазами увидеть, что происходит.