Игорь Леденёв - Тайна золотого орла [litres]

Рядом с уцелевшей колокольней, на месте разрушенного собора, был разбит газон, пестреющий желтыми точками хаотично выросших одуванчиков. Он посмотрел на клумбу. Из фундамента храма еще исходил слабый белый свет.

Вышла полная луна и засветилась, как неоновая лампа. Лунные пятна сделались выпуклыми и превратились в свернувшегося дракона. Чудовище глянуло на Лукавого черными глазами и подмигнуло.

Господин расправил плечи. За спиной хлопнули перепончатые, когтистые крылья, как у гигантской летучей мыши. Легко взмахнув ими, он полетел над ночной Полтавой. Тень от расправленных крыльев темным шелком накрыла весь город. Повелитель кружил над одними и теми же местами.

Неровная каменка, которой был выложен спуск вдоль Мазуривского яра, отсвечивала темной водой в узких канальцах между камнями. Парк Победы спускался ощетинившимися деревьями до тихих прудов, затянутых коричневой тиной. Иногда в них заплывали русалки и водяные. Центральные улицы белели низкими, покосившимися мазанками. Дома отсвечивали темным, и только уцелевшие Спасская с Макариевской церкви светили слабым белым светом. Летун болезненно морщился, глядя на тусклые церковные кресты.

Красный флаг на здании горисполкома нервно трепыхался на ветру. Вдруг полотнище наполнилось настоящей кровью, набухло и запузырилось. Кровь начала капать на крышу, с крыши – на мостовую, с мостовой – на землю. Затем – разбрызгалась по городу.

На грязных улицах практически никого не было. Люди сидели в унылых жилищах. Редкие прохожие интуитивно вжимали голову в плечи и старались быстрее добраться до своих квартир.

Господин пролетел над домом номер 1 по улице Советской. Монументальный прямоугольник здания с выпуклыми пятиконечными звездами на фасаде встретил его гробовым молчанием. Угол дома на третьем этаже светится одному ему видимым светом из тончайших золототканых лучей. Это была защита неба. Господин поморщился, из глаз брызнул черный огонь, и Злой Дух молча полетел дальше.

Огромный мрачный зал был опоясан черными массивными колоннами. Пилястры колонн представляли клубки живых змей. Рептилии извивались, поблескивая в тусклом свете бесчисленными кольцами. Свет исходил не с потолка, а с пола, который представлял неистово клокочущий огонь под прозрачной пластиной. Потолок был выполнен в виде серого клубящегося дыма.

В конце зала стояло массивное кресло цвета ночи. Высокая спинка, широкие подлокотники, толстые ножки. На троне, с печальным видом, сидел Господин. Огненные глаза его были обращены в противоположный конец зала. Крупное, скальное лицо сохраняло неподвижность.

В зал, хромая, вошел Кобо в виде демона. Все его тело было изуродовано, лохматая шерсть во многих местах вырвана.

– Ты очень плохо работаешь! – с мрачным видом сказал Господин.

– Я не смог их найти. Если б они не вышли в город, то…

– Меня не интересуют отговорки! Мне нужен результат! Мне нужен венок! – грубо перебил его тот. – Любой ценой! Ре-зуль-тат!

– Но, если я появлюсь на поверхности, меня уничтожат, – сказал Кобо плачущим голосом.

– Это твои проблемы! Без венка не возвращайся! – Господин отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

Николай Иванович показал друзьям две кровати, стоящие в дальнем углу комнаты. Дима сел на кровать и почувствовал сильную слабость. Не усталость, а именно слабость. Лег, мышцы ног начало ломать, как после десятикилометрового кросса. Кровь застучала в висках. Открывать глаза стало больно. Лоб сделался горячим и липким.

– Андрюха! У меня, кажется… температура, – слабым голосом вымолвил Дима.

– Ты что, Димка? Какая температура? Лето на дворе! – удивился Дорошенко.

Андрей позвал Михайленко. Николай Иванович принес градусник. Измерили температуру. Упрямая ртутная шкала термометра показала тридцать девять градусов.

– Ого! Как же это тебя угораздило? – покачал головой преподаватель истории.

А Дима уже чувствовал, как его бросает на волнах. Вверх, вниз, вправо, влево. Горло сдавило, появился хриплый кашель. Все признаки простуды были налицо. Он закрыл глаза. Николай Иванович стал водить руками по лбу и по груди больного. Стало немного легче, но вскоре Дима опять провалился в забытье.

Мерцала летняя ночь. Колыхались удивительно яркие звезды. Появилось сосредоточенное лицо Петра I. Царь внимательно посмотрел на Томина.

Лицо безмолвного Петра вскоре куда-то исчезло. Протаял одухотворенный облик Николая П. Борода аккуратно подстрижена. Волосы красиво уложены. Глаза глядят с пониманием.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – спокойным голосом молвил государь.

Затем появилось нахмуренное лицо Ленина. Ильич явно был чем-то недоволен. Глаза его метали искры. Вскоре искры поплыли, оставляя светящиеся дорожки, напоминающие молнии. Подвижная тень вождя мирового пролетариата четко отпечаталась на светлой стене. При повороте головы хорошо просматривалась аккуратная клинообразная бородка, а взъерошенные жиденькие волосики по краям блюдцевидной сверкающей лысины напоминали два острых рожка. На стене создалась полная иллюзия остроконечных рогов.

«А может, это и есть рожки!» – подумал Дима.

В темно-вишневой тени Ильича поистине было что-то дьявольское. Лицо крутящего головой вождя начало быстро таять и искажаться до безобразия вместе с теряющей четкость тенью. Рога удлинились, начали ломаться и медленно исчезли. Начали расти полтавские соборы. Храмы словно надувались, становились выпуклыми, рельефными. Затем застыли, поблескивая золотыми крестами. Их было несколько десятков. Разные по величине и архитектуре, но все излучали светлую энергию, направленную к небу. Вот, словно рождественский пряник, стоит великолепный Всехсвятский собор. Солнце весело блестит на крестах и куполах. Лепные украшения радуют глаз. К собору быстро подбежали какие-то люди в зеленых гимнастерках с большими красными звездами на островерхих фуражках.

«Что они делают?» – недоумевал Томин.

Зеленые гимнастерки подложили под фундамент широкие деревянные ящики и отошли на почтительное расстояние. Прогремел взрыв. Ощутимо вздрогнула земля. Клубы бурой пыли поднялись и накрыли кресты. Пыль рассеялась, собор остался стоять, только стекла вылетели да штукатурка в нескольких местах отвалилась.

В толпе людей послышался недовольный ропот. Прогремел еще один взрыв. Даже солнце на секунду скрылось в клубах дыма, но собор только пошатнулся. А от третьего взрыва колокольня наклонилась и вместе с крестом тяжело рухнула на булыжную мостовую. Собор с грохотом обвалился, утопая в клубах строительной пыли. Когда дым рассеялся, на месте собора, как после огромного костра, образовался грязно-коричневый овал кирпичного крошева.