Игорь Леденёв - Тайна золотого орла [litres]

– Вставайте! Пора! Что-то слишком много приключений на сегодня.

Путники подошли к отлогому мысу горы. Город провожал их мигающими огнями. Отсюда хорошо виднелся центр, Подол и окрестные села. Звезды на мгновение собрались в замысловатый узор, напоминающий буквы кириллицы.

Микола вытащил откуда-то длинный жезл и наставил на гору. Грунт осыпался, обнажив огромный, хорошо обтесанный камень. Звездный связной коснулся камня в правом верхнем углу, затем чуть выше левого нижнего угла. В камне прорезалась дверь и с шумом открылась наружу, наподобие двери несгораемого сейфа. За массивной дверью, как гигантский водопад, мелькали разноцветные краски.

Чударь повернулся к ребятам и тихо проговорил:

– Когда выберетесь, пойдете по адресу: улица Советская, один, квартира номер семь. Спросите Михайленко Николая Ивановича. Остальное он расскажет сам. Теперь пора! Дальше пойдете одни. – Связной обнял Диму, потом Андрея и легонько подтолкнул их в зев тоннеля.

Парни зашли в него, как в кабинку лифта. Дверь бесшумно закрылась и растворилась в камне. В следующее мгновение быстрый поток подхватил товарищей и помчал с огромной скоростью.

Это напоминало головокружительный спуск с самой высокой горки аквапарка. Только не было конца этому спуску и больше напоминало полет. При такой скорости соображать Дима, естественно, не мог и вскоре потерял сознание…

Когда открыл глаза, осмотрелся. Он лежал на смятой траве. На небе тревожно мерцали густо рассыпанные звезды.

«Где я? И что со мной было?» – пытался вспомнить он.

Перед глазами еще плясали разноцветные быстротечные струи, извиваясь по всему пространству немыслимыми зигзагами. Томин согнул пальцы рук – работают. Тихонько приподнялся на локтях, оглянулся. Сумка на месте. Рядом ничком лежит Андрей, ровно посапывая. Волосы его были взъерошены.

Слева виднеется полуразрушенный собор, справа почти черная от облупившейся штукатурки колокольня. Впереди высокая насыпь. Внизу утопающая в зелени долина в редких маяках уличных фонарей. Вдалеке, на плоской вершине горы, разбросаны пульсирующие огоньки знакомого города.

«Да это же Полтава! А рядом – Хрестовоздвиженский монастырь! Только что с ним стало?»

– Андрюха! – Дима стал толкать товарища.

– А! Что? – Андрей повернулся на спину, затем сел, протирая заспанные глаза.

– Вставай! Приехали на новое место дислокации…

– Где мы? – сонно тараща глаза, спросил Андрей.

– В монастыре! – бесстрастно ответил Дима.

– В каком… монастыре? – Андрей никак не мог прийти в себя. Беспокойно огляделся: – Что случилось с нашим монастырем? Кто его разрушил? Или это сон?

– Это не сон. Это ты – соня, – пояснил Дима. – Помнишь, что сказал Чударь? Улица Советская, дом номер один, квартира номер семь. Михайленко Николай Иванович.

– Советская? Это нынешняя Монастырская? – уточнил Дорошенко.

– Да. Прямо от монастыря и до центра города. – Дима указал в сторону мигающих огоньков.

– Судя по звездам, уже ночь. – Андрей выразительно глянул на Диму.

– Самое наше время, – улыбнулся Томин. – Пошли к этому Михайленко…

Друзья стали медленно спускаться с горы. Дорога широкими кольцами изгибалась на поворотах. Асфальт местами отсутствовал, в выбоинах серела неровная брусчатка и темнела вода.

По насыпи, грозно стуча железными колесами, промчался тепловоз с курносой, как у бульдога, мордой. Два глаза-фонаря яростно разрывали сгустившуюся тьму. За тепловозом гуськом, аккуратно постукивая, просеменило несколько десятков товарных вагонов.

Дима с Андреем прошли через маленький тоннель под железнодорожной веткой и начали медленно подниматься на Иванову гору [15] Иванова гора – гора в Полтаве, где стоит хата Ивана Котляревского, Белая беседка и Успенский собор. . Тротуар прямо, но круто карабкался вверх потрескавшимся асфальтом – это и есть Советская.

Улица-альпинистка была застроена приземистыми, покосившимися домиками. Серые фасады, черные крыши, гнилые заборы. Обилие калиток говорило о том, что в каждом доме жило как минимум две семьи. Показались развалины кожевенного завода – толстые кирпичные стены поросли сочной травой, на крыше вымахали деревья- экстремалы. Остатки некогда успешного производства напоминали развалины дворцовых парков Европы.

Виднелось несколько резных деревянных домиков, чудом сохранившихся еще с начала двадцатого века. Откуда-то устойчиво тянуло нечистотами. Далее с двух сторон улицы чередой шли длинные бараки с темными фасадами. Некрашеные окна зловещими провалами зияли в стенах. Настоящие трущобы в самом центре Полтавы. Дальше – вырубленные Архиерейские сады [16] Архиерейские сады – сады бывшей духовной семинарии. , обшарпанное здание духовной семинарии, превращенное в военный госпиталь, и перекресток с разбитым серым асфальтом.

– Слушай, Андрон! – обратился Дима к другу. – Это, похоже, вторая половина двадцатого века. Судя по состоянию строений, самый махровый социализм.

Ребята подошли к перекрестку. Вдалеке послышался шум движущейся машины. Темноту улицы прорезали два ярких фонаря. В направленном, движущемся свете стали дурачиться тени деревьев, представляясь сторукими изогнутыми великанами с бесконечными крючковатыми пальцами. Интуитивно ребята спрятались за морщинистым стволом старого каштана.

Натужно урча, мимо пронесся темно-зеленый милицейский газик и помчался в сторону улицы Шолом-Алейхема. Друзья переглянулись. Дима вспомнил ефрейтора Уточкина.

– Интересно, эти менты удивились бы мобиле? – шепнул Андрей.

– Думаю, эти менты ничему бы не удивились. А мобильник конфисковали бы, как контрабанду с загнивающего Запада, – высказался Дима.

За перекрестком прилепилось несколько покосившихся домиков. Далее виделось почти черное здание Педагогического института, и вот он – четырехэтажный дом, выкрашенный белой и желтой краской с рельефными прямоугольными модильонами под четко прорисованными карнизами и крупными барельефами пятиконечных звезд на фасаде. За ним начинался Октябрьский парк.

– Вот она, Советская, номер один, – торжественным шепотом произнес Дима.

Ребята остановились, внимательно осмотрели четырехэтажку. Дом, как лев среди гиен, заметно выделялся между покосившихся халуп. Подошли к входной двери первого подъезда. Андрей смело дернул ручку. Дверь жалобно скрипнула, но не открылась. Дорошенко огляделся. На улице не было никого. Только луна да липы с интересом наблюдали за действиями друзей. Томин внимательно осмотрел дверь.

– Ты что, Димка, кодовый замок ищешь? – засмеялся Андрей. – Их только в восьмидесятых годах двадцатого века начали ставить.