Джон Норман - Мечники Гора

— Рабыня не свободная женщина, — подключился Таджима. — Она должна быть горячей, до беспомощности. Она должна увлажняться по команде, а прикосновение должно приводить её в готовность. По щелчку пальцев она должна спешить принять ту позу, которую ей прикажут. Причём принимая её, она ещё и будет надеяться, что её хозяин сочтёт целесообразным поласкать.

Обычно она сигнализирует о своих желаниях, становясь на колени, прижимаясь к мужчине, постанывая и поскуливая, целуя ноги мужчины, глядя на него томным взглядом, приоткрыв губы, надеясь на его внимание. Есть много вариантов. Рабыни — существа очень изобретательные и умные. К тому же, можешь мне поверить, мой дорогой Пертинакс, приятно иметь такую в своих руках, извивающуюся и дёргающуюся, задыхающуюся и стенающую, вскрикивающую и плачущую, просящую и отдающуюся.

— Они не свободные женщины, — повторил я.

— Но всё это, — заявил Пертинакс, — для низких женщин, но не для такой как Мисс Вентворт.

Я с трудом сдержался, чтобы не засмеяться. Пертинакс не знал того, что было хорошо известно мне и Сесилии. Работники стойл хорошо потрудились, в своё удовольствие и, несомненно, в соответствии с инструкциями Лорда Нисиды, над разжиганием рабских огней в животе прежней Мисс Вентворт, в тот момент стойловой рабыни, отданной в их полное распоряжение. Любая женщина, чей живот опалили рабские огни — рабыня, впредь и навсегда она может быть только рабыней. Верёвки, ремни и цепи были не единственными узами, которые теперь держали прежнюю Мисс Вентворт. Свободная женщина могла бы, конечно, с первого взгляда на неё, по её короткой тунике, клейму или ошейнику, увидеть в ней рабыню, но также она могла ощутить в ней, к своей ревнивой ярости, нечто не столь заметное и намного более глубокое, то, что теперь она беспомощно и непоправимо принадлежала мужчинам. В её животе тлело нечто, готовое в любой момент взвиться обжигающим пламенем, то, что называли рабским огнём, то, по сравнению с чем, клеймо на её бедре и ошейник на её шее, можно было считать немногим более чем институциональными символами, намекающими на возможность намного более глубокой неволи.

Неудивительно, что свободные женщины ненавидели рабынь с такой яростью. Как могли они, надеяться соперничать с рабыней в интересности для мужчин? Рабыня, конечно, не приносила сопутствующего приданого, земли, богатства, социальных или коммерческих связей, тем не менее, мужчинам, так или иначе, нравилось иметь их у своих ног.

— Возможно, — покачал головой Таджима.

— Конечно, — раздраженно бросил Пертинакс.

— Она шевелится, — отметил я.

Эффект порошка Тасса, на человеке с меньшей массой, при условии принятия одинаковой дозы, держится дольше, чем на более крупном человеке. Лициний очнулся, уже связанным, примерно половину ана назад. Правда, я не знал, какая именно доза снотворного досталась рабыне, в конце концов, ей, привязанной к седлу, никто свободы пить сколько влезет не предоставлял, в лучшем случае несколько глотков, из соска бурдюка, сунутого ей в рот.

Лициний снова попытался бороться с узлами. Бесполезно, конечно, спеленали мя его основательно.

— Лорд Нисида распнёт его на кресте, — заметил Таджима.

— Ради Царствующих Жрецов, — простонал Лициний, обращаясь ко мне, — убей меня быстро, мечом.

— Боюсь, что это будет неверно с точки зрения практичности, — покачал головой Таджима, — Та ведь шпион и предатель.

— Я не предатель! — вскинулся он.

— Ты носишь серую форму кавалерии, — напомнил Таджима. — И Ты предал её

— Я служу другим, — заявил Лициний.

— Кому? — тут же спросил я.

— Я не знаю, — ответил он. — Они вышли на меня в Турмусе.

— Значит, прежде чем отправиться на крест, Ты пройдёшь через пытки, — предупредил Таджима. — Возможно, это до некоторой степени освежит твою память.

— Он умрёт или соврёт, чтобы прекратить боль, — заметил я. — К тому же, я сомневаюсь, что он знает, из какого кошелька получил свою оплату.

— Я действительно не знаю, — сказал Лициний.

— И я ему верю, — сказал я. — Те, кто покупали его услуги, должны были соблюдать осторожность в таком вопросе. Шпиона можно схватить и подвергнуть пыткам. Но он не сможет рассказать того, чего он не знает.

— Убей меня мечом, прежде чем они прибудут за мной, — попросил Лициний. — Мы оба не из пани. От допроса всё равно не будет никакой пользы. В конце концов, разве я не пытался убежать? Убей меня, а затем развяжи и убери верёвки. Никто не узнает.

— Я боюсь, что несколько человек уже знают, — развёл я руками.

Лициний простонал.

— К кресту привязывают туго, — сообщил Таджима. — Трудно даже пошевелиться. Так что уже через короткий промежуток времени в сдавленных мышцах начинаются сильные, даже мучительные боли. К тому же, казнённый страдает в течение двух или трёх дней, пока не умрёт от боли или от обезвоживания. Иногда ему дают немного воды, что муки продлились дольше.

— Меч! Меч! — взмолился Лициний.

— Кол был бы более по-гореански, — сказал я Таджиме.

— Это варварство, — заявил Таджима.

— Верно, — признал я.

— Кроме того, это было бы слишком быстро, — добавил Таджима.

— Ну почему же, — не согласился с ним я, — это может продлиться довольно долгое время.

— Интересно, — заинтересовался Таджима.

— Точно тебе говорю, — заверил его я.

— Меч! — крикнул Лициний.

— Я уже послал за асигару, — развёл руками Таджима. — Они заберут пленного, а также отведут Сару в центральный лагерь.

Голая девушка в ошейнике Лорда Нисида, освобожденная от верёвок, лежала поблизости. На её теле по-прежнему оставались пятна тарларионового навоза. Она с трудом перевалилась на бок, встревожено осмотрелась и застонала.

Похоже, действие снотворного понемногу проходило.

Я отметил некоторую активность её тела ещё несколько енов назад.

Обычно эффект порошка Тасса проходит не сразу. Человеку надо, по крайней мере, несколько минут, чтобы начать понимать происходящее. Весьма часто в этот момент может вспыхнуть истерика, пришедший в себя человек может начать бороться и кричать, если ему не заткнули рот. Для женщины весьма обычно прийти в сознание в крепком, рабском мешке, в котором они могут только извиваться, или связанными по рукам и ногам, скажем, на ковре в пустой палатке, или в темноте прикованными цепью к кольцу, вмурованному в пол. Такое пробуждение может быть характерно для земных девушек, доставленных на Гору для невольничьих рынков, поскольку их обычно перевозят в бессознательном состоянии в рабских капсулах, ярусами установленных в трюмах кораблей работорговцев, курсирующих между Землёй и Гором. Многие поначалу даже не осознают того, что были куда-то перевезены, будучи усыплёнными в своих собственных кроватях, а затем, оставаясь в спящими, доставлены на Гор, чтобы проснуться уже в загонах, иногда от удара плети работорговца.