Джон Норман - Мечники Гора

— Асигару пришли, — сообщил Таджима.

— Подождите немного, — попросил я их.

— Сейчас уже темно, — сказал Таджима офицеру, пришедшему с солдатами. — Утром Вы сможете отыскать тело негодяя в лесу поблизости.

Сомнительно, чтобы они его смогли найти, конечно.

Офицер посмотрел на распростёртое на земле тело рабыни.

— Подождите, немного, — повторил я.

Сару поднялась на колени перед Пертинаксом.

— Я оказалась не в состоянии понравиться вам, — вздохнула она.

Мужчина сердито посмотрел на неё сверху вниз.

— Ты ведь и вправду рабыня? — спросил Пертинакс.

Я улыбнулся про себя. Понятно, что его вопрос не подразумевал точку зрения законности. Его вопрос, насколько я понимал, выходил далеко за пределы законности.

— Да, Господин, — ответила девушка, не решаясь смотреть на него.

— Правда? — словно решив удостовериться, спросил он.

— Да, Господин, — повторила она. — Рабыня не может лгать.

— Ты отвратительна, — заявил Пертинакс.

— Да, Господин, — вздохнула Сару. — Спасибо, Господин.

— Ты покрыта грязью, — продолжил он, — а ещё солью от твоего пота. На твоих щеках дорожки от слёз. Ты воняешь.

— Она пахнет стойлами, — заметил я.

— Я больше не уважаю тебя, — сообщил ей Пертинакс.

— А я и не хочу уважения, — прошептала она. — Я — рабыня. Меня нельзя уважать, не больше, чем тарска. Я просто хочу принадлежать.

— Будешь, — заверил её Таджима.

Я махнул рукой офицеру асигару, давая понять, что он может подойти.

Приблизившись к рабыне, тот указал, что она должна встать, а когда Сару сделала это, то резко скомандовал:

— Леша!

Девушка немедленно отвернулась от него, приподняла голову и повернула её влево, одновременно с этим скрестив свои запястья за спиной.

У Пертинакса вырвался сердитый звук.

Через мгновение запястья девушки были плотно связаны, поводок пристёгнут к ошейнику, и её повели по тропе, ведущей к основному лагерю.

Пертинакс же, подскочив к сараю, с яростью и воем, обрушил на его стену свои кулаки. Утром в том месте нашли засохшую кровь.

Я же, пожелав спокойной ночи Таджиме, возвратился в центр лагеря, к хижине, которую делил с Пертинаксом. Неподалёку от хижины я забрал спящую Сесилию из круга верёвки, и аккуратно, стараясь не разбудить, перенёс её в хижину. Она даже не проснулась. Я уложил девушку на рабский матрас, рядом с моим собственным. Её туника собралась на тали, и я стянул подол вниз и немного пригладил ткань. Она была невероятно красивой рабыней.

Первоначально её подобрали для меня Царствующие Жрецы, чтобы вынудить меня поступиться своей честью, соответственно, они подошли к выбору со всей их мудростью, опытом и заботой, дабы их цель была достигнута наверняка. Сесилия была отобрана так, чтобы быть для меня привлекательной всеми способами, о которых я даже не мечтал. Кроме того, были учтены и беспощадно использованы и её собственные потребности, желания и предпочтения, в результате чего она по её собственной природе нашла меня таким же привлекательным для себя, причём беспомощно, с той лишь разницей, что я привлекал её как господин рабыню, а она меня, как рабыня своего владельца. Короче говоря, махинациями Царствующих Жрецов, ради их собственных загадочных целей, мы были подобраны друг для друга, великолепно и беспомощно. Уверен, план Царствующих Жрецов, рано или поздно, был бы осуществлён, если бы не вмешательство кюров, устроивших набег на Тюремную Луну Гора. Вначале, когда мы только познакомились, оказавшись узниками одной капсулы, она была, конечно, свободной женщиной. Если бы не это, моей чести ничто бы не угрожало. Так же как и я, она была англичанкой и, так же как и я когда-то, студенткой Оксфордского Колледжа. Девушка была необычайно умна и непередаваемо красива, но при этом довольно испорчена. Она росла в богатой торговой семье, но с претензиями, ошибочными, надо заметить, на аристократическое происхождение. Скорее всего, её прекрасная прародительница была подобрана где-то в полях в Пятнадцатом столетии, заняв место у стремени рыцаря, и став родоначальницей побочной ветви рода, уже без шпор. Однако, похоже, в рассматриваемой линии последний факт расценивали, как незначительный. Кого теперь интересует, что щелчок пальцев рыцаря когда-то привлёк губы девушки низкого происхождения к его сапогу. В любом случае девица выросла надменной, высокомерной, заносчивой, рафинированной и наглой. Она презирала мужчин, хотя на неком уровне находила их возбуждающими и беспокоящими. Ей нравилось обманывать их и мучить, пользуясь своим острым умом и красотой. Однако, помимо всего этого, у неё ещё и были сильные побуждения рабыни, на которые Царствующие Жрецы, несомненно, обратили особое внимание. Позже, в Стальном Мире, кюры которого в результате набега забрали нас к себе, я надел на неё свой ошейник.

Я полюбовался свою красавицу, но решил, что не буду будить её.

Её интеллектом, лицом, фигурой невозможно было не восхищаться. Её рабские потребности зашкаливали. Рабские огни были готовы в любой момент вспыхнуть в её животе. На невольничьем рынке, я думаю, она могла бы пойти от двух тарсков и выше. Она становилась беспомощной от первого же прикосновения мужчины. Сказать, что я был рад владеть ею, это ничего не сказать.

Она устала, и я решил воздержаться от её использования.

Пертинакса в хижине ещё не было. Я нисколько не сомневался, что он где-то бродил, пытаясь разобраться во множестве своих мыслей и чувств, большинство из которых, несомненно, были мучительны для него. Я надеялся, что он не забудет забрать из круга веревки свою Джейн, прежнюю Леди Портию Лию Серизию их Башен Солнечных ворот, что около улицы Монет в Аре. Я не думал, что она будет рада его опозданию.

Я уже лежал в полудрёме, кажется, собираясь провалиться в сон, когда, не уверен насколько позже, но до рассвета было ещё далеко, в хижину ввалился Пертинакс, приведя с собой свою Джейн. Она была одета в скромную тунику. Разумеется, её шея была заключена в его ошейник. Порой я задавался вопросом, стоило ли мне покупать её для него.

Я не подал вида, что я не сплю.

Девушка, казалось, пребывала в отвратительном настроении. Впрочем, Пертинакс, учитывая события дня и особенно вечера, была ещё менее добродушен.

— Ну и где вас носило? — сразу же спросила она. — Что вас так задержало? Я провела столько анов в кругу верёвки! Мои руки взмокли держать верёвку под глазами асигару. Кроме того, они смели пялиться на мои ноги и лодыжки! И я их понимаю, они же ничего не могли с собой поделать! Это всё Вы, это Вы их оставили обнажёнными, животное! Сначала мы стояли на коленях, и должны цепляться за верёвку! А позже нам привязали эту верёвку за талию и разрешили расслабиться! Только тогда нам дали кашу и воду! Я оказалась последней освобождённой от верёвки! Самой последней! Даже асигару, и тот ушёл! Почему Вы пришли так поздно? Вы никогда больше не должны заставлять ждать меня в такой ситуации!