Джон Норман - Мечники Гора

— Если Ты не собираешься закончить этот разговор немедленно, — предупредил я, — советую говорить быстро и ясно. Тарнсмэны могут взлетать уже сейчас.

— Не думаешь ли Ты, я не знаю, почему Ты скрываешься здесь, в северных лесах? — спросил он.

Мелкая морось, достававшая меня всё время полёта, наконец-то, прекратилась. Желтоватый свет одной их лун, висевшей справа от меня, прорвался сквозь прорехи в облаках. Я смог рассмотреть блеск капель на крыльях тарна и косые штрихи на его клюве.

Тарны, как и все другие птицы, не очень любят летать в дождь. Учитывая, что перья склонны впитывать влагу, то это только вопрос времени, когда они намокнут настолько, что это начнёт препятствовать полёту. Для максимальной эффективности перья должны быть сухими, а небо ясным и сухим. Иногда, при полёте в дожде, в момент внезапного прояснения, в каплях, слетающих при взмахе крыльев, вспыхивает и моментально исчезает радуга, чтобы появиться и погаснуть вновь со следующим ударом могучих крыльев.

История знает случаи, когда судьбу сражений решало то, что пехота начинала атаку под проливным дождём, громя неприятеля лишённого поддержки его тарновой кавалерии.

— Ну так объясни мне, — предложил я, абсолютно не понимая, что он имеет в виду.

— Как Ты сделал это? — поинтересовался он. — Многие сгорают от любопытства. Тьма посреди дня. Мы держали её, чтобы использовать, держали как гарантию, на крайний случай, если придётся торговаться за свои жизни, наши тарны были готовы, толпы бесновались внизу, мятежники поднимались всё выше, занимая в Центральной Башне этаж за этажом.

— В Центральной Башне! — воскликнул я.

— Естественно, — сердито бросил мужчина. — А потом она пропала, её веревки и всё что мы на неё надели смело в сторону, как и облака над нашими головами, а потом вспыхнул свет, ослепительный, как второй «Тор-ту-Гор», свет, при котором мы даже не могли нормально смотреть, свет, внезапно появившийся и умчавшийся вдаль. И у нас больше не осталось того, с чем можно было торговаться. Нам оставалось только бегство. Многие погибли. Тарны, и наши, и мстителей были смущены и запутаны светом. Некоторые из нас в беспорядке направились на север.

— Вспомнил! — воскликнул я. — Я тебя знаю! Я видел тебя на Площади Тарнов в Аре! Во время оккупации!

— Ты не мог, — заявил он. — Я — скромный тарнсмэн, Анбар из Ара.

— Ты — Серемидий, — констатировал я, — командир Таурентианцев, дворцовой гвардии, заговорщик, предавший вместе с Таленой и другими Домашний Камень Ара!

— Меня разыскивают, — сообщил он. — Но я снова буду стоять высоко в Аре или каком-нибудь другом месте. Объявлена амнистия любому, кто предоставит для наказания фальшивую Убару Талену, бывшую дочь Марленуса из Ара, ныне снова Убара.

— С узурпацией покончено, — усмехнулся я. — Я услышал об этом от других.

— За возвращение Талены в Ар назначена значительная награда, — сказал Серемидий.

— Десять тысяч двойных тарнов золотом, — кивнул я. — Это, конечно, значительно больше чем шесть тысяч.

— Ты не сможешь доставить её в Ар, — предупредил он. — На перехват выйдут сотни головорезов, жаждущих убить тебя, и получить этот приз.

— А разве Ты не сделаешь того же самого? — осведомился я.

— Я, нет, — заявил Серемидий, — клянусь в этом!

— Чего стоит клятва, — рассмеялся я, — того, кто предал свой Домашний Камень?

— Я готов отдать тебе шесть тысяч золотых тарнов, — крикнул мужчина. — Честно! И я уверен, что смогу доставить её к некому пункту для переговоров. Со мной здесь сто человек. А Ты не сможешь.

— У меня здесь целая кавалерийская группа, — напомнил я.

— Она не твоя, — усмехнулся Серемидий.

— Только есть одна проблема, — развёл я руками, — у меня нет фальшивой Убары.

— Она должна быть у тебя! — закричал он.

— Тем не менее, у меня её нет, — сказал я.

— Ты лжёшь! — крикнул Серемидий.

— Ты действительно думаешь, что я могу создать тьму посреди дня, что я могу схватить женщину и улететь с ней в сверкающем свете?

Конечно, то о чём он рассказал мне, не вызывало у меня никаких вопросов. Такие трюки с отведением глаз и дымом были изобретены ещё рыночными шарлатанами, собаку съевшими на создании иллюзий. Сам способ, конечно, указывал на Царствующих Жрецов или на кюров. Дым достаточно просто скрыл похищение, а слепящий свет был защитой, сокрытием, отводом глаз, яркой иллюминацией испускаемой улетающим кораблём. Ни Царствующие Жрецы, ни кюры не особенно стремились рекламировать свои машины. Большие металлические объекты вызывают любопытство и вопросы. Тайна и ужас наоборот. Они имеют тенденцию закрывать любопытство и вопросы. Такая хитрость и маскировка известны и используются в любом обществе.

— Зато Ты в союзе с теми, кто может, — заявил Серемидий. — Я изучал Второе Знание. Для меня не секрет, что не все корабли пенят моря, жидкие дороги. Я знаю, что есть такие, которые как тарны, плавают над горами, которые, словно флот среди облаков, поднимают свои паруса не на жидких дорогах, а в небе, на невидимых дорогах самих ветров.

— Только я ничего не знаю об этом похищении, — признался я.

— Ты должен, — не унимался он. — Она твоя рабыня. Этот вопрос стал достоянием общественности вскоре после возвращения Марленуса и начала восстания горожан. Двое судей сообщили детали. Тольнар из вторых Октавиев и Венлизий, усыновлённый ветвью Торатти. Прежняя Убара была порабощена в соответствии с законом Ара, принятым ещё Марленусом, о том, что любая свободная женщина, которая ложится или готовится лечь с рабом-мужчиной, становится рабыней и собственностью владельца этого раба. Она готовилась лечь с Мило, рабом и актером, когда её застали за этим, и, насколько я понимаю, Ты тогда, некой хитростью или оговоркой, являлся владельцем этого самого Мило, так что стал владельцем прежней свободной женщины Талены из Ара. Всё это было сделано очень умно, как мне кажется. Бумаги были тщательно составлены, измерения и отпечатки взяты, таким образом не может быть никакой ошибки в законности процедуры, как и не возникнет какой-либо проблемы в точной идентификации рабыни. Интересно, что Ты не стал спешить, и тайно вывозить её из города, хотя любой предположил бы, что именно это Ты и сделаешь. Но Ты оставил её в районе Метеллан, где она была порабощена, и где её могли найти, чтобы она продолжала, теперь являясь не только марионеткой, но и рабыней, занимать трон Ара, как хотелось поддерживающим её заговорщикам, и войскам Коса и Тироса, под командованием Мирона Полемаркоса с Темоса. Мы сами понятия не имели, что она была порабощена, пока доказательства Тольнара и Венлизия не стали достоянием гласности. А когда стало ясно, что Марленус действительно вернулся, что его опознала какая-то никчёмная рабыня, что восстание будет удачным, мы направились на крышу Центральной Башни, откуда надеялись или бежать, или попытаться договориться о нашем свободном выходе, передав прежнюю Убару властям живой, для пыток и казни предназначенных для неё. Учитывая ситуацию и то, что мы теперь знали о ней, мы сняли с неё одеяния Убары, нарядили в рабскую тряпку, связали и поставили на колени головой вниз, как подобает рабыне.