Джон Норман - Мечники Гора

— А затем Вы лишились её, — закончил я.

— Да, — буркнул Серемидий.

— Интересная история, — усмехнулся я.

— Где она? — спросил Серемидий.

— Понятия не имею, — развёл я руками.

Дождь снова начал моросить.

— В Аре, — сообщил он, — Ты будешь убит.

— Почему это? — удивился я.

— Ты не передал Талену, когда она была в твоей власти, сопротивлению, Бригаде Дельта, — пояснил Серемидий, — вернул её во власть, тем самым поспособствовав узурпации.

— Понятно, — кивнул я.

— Теперь Ты понимаешь, что не можешь появиться в Аре, — сказал он. — А кроме того, Ты, имея её, не возвратил её немедленно правосудию Ара, таким образом, вопреки указу Марленуса, Убара блистательного Ара, преднамеренно скрываешь беглую изменницу.

— Понятно, — повторил я.

— Где она? — спросил Серемидий.

— Я понятия не имею, где она, — ответил я.

— Семь тысяч золотых тарнов двойного веса! — выкрикнул Серемидий.

— Нет, — отмахнулся я.

— Ни одна женщина не стоит таких денег, — заявил он.

— Честь стоит намного больше, — заявил я.

— Отдай её, — потребовал Серемидий.

— Да я даже не знаю где её искать.

— Ты её владелец! — крикнул он. — Это ясно из бумаг, из свидетельств Тольнара и Венлизия!

— Ну был я её владельцем, — не стал отпираться я. — Но это было давно. К настоящему времени она, скорее всего, попала к другому. Ошибки случаются. Кто может знать, чей ошейник теперь окружает её шею. Она может быть лагерной рабыней, девкой паги, полевой рабыней, шлюхой, сидящей в клетке какого-нибудь борделя. К этому времени у других может быть столько же прав на неё, как и у меня.

Текущее право собственности, особенно после длительного интервала, преторами, архонтами, судьями, писцами-законниками и так далее, часто расценивается как приоритетное. Что имеет наибольшее значения для закона, так это не то, кому именно принадлежит рабыня, а то, что она принадлежит кому-то, что она абсолютно и полностью принадлежит. Это точно так же, как было бы с кайилой, верром, тарском и кем-то ещё.

— Говори! — закричал Серемидий.

То, что прекрасная Талена, учитывая произошедшее в районе Метеллан, была теперь не больше, чем рабыней, возможно, более красивой, чем большинство, но, несомненно, менее красивой, чем многие другие, было верно, но я совсем не был уверен, что она всё ещё оставалась моей. Безусловно, с другой стороны, прекрасная Талена была не просто одной из многих рабынь. Она была такой рабыней, которую в данный момент разыскивало высокое правосудие Ара, и которая могла бы принести вознаграждение в десять тысяч тарнов, золотых монет Ара, причём двойного веса.

— Где она! — не унимался Серемидий.

— Понятия не имею, — пожал я плечами.

Дождь начал усиливаться. Тарн издал протестующий крик, и я подумал, что было бы неплохо увести его под защиту навеса его вольеры.

— Там фонари, — указал я назад и влево.

В пелене дождя на фоне темнеющих ниже деревьев уже можно было разглядеть три мерцающих фонаря, возможно, ярдах четырёхстах от нас.

— Лжец! — закричал на меня Серемидий. — У тебя был шанс! Мы найдем её!

Я стремительно поднял баклер, выставив его между собой и мелькнувшей сталью, которая, плюнув искрами, отскочила от щита, скользнула по важной, округлой поверхности шеи тарна, и исчезла в ночи. Тем временем Серемидий, изрыгая проклятия, отправил своего тарна в крутой вираж и сбежал. Я не стал преследовать его, повернув свою птицу на север, в направлении вольер.

— Тэрл Кэбот, тарнсмэн! — крикнул Таджима, на подлёте.

Ичиро держался позади него с открытым фонарём в руке. За ними следовали десять всадников во главе с офицером.

— Я в порядке! — отозвался я. — Возвращайтесь в лагерь!

— Патрульный так и не появился! — сообщил Таджима.

— Он должен вернуться к утру, — сказал я. — Поворачивай в лагерь!

— Что случилось, Тэрл Кэбот, тарнсмэн? — спросил Таджима, пристраиваясь поближе ко мне.

— Нечто странное, — ответил я, — из чего я далеко не всё понимаю.

Я отпустил все поводья, и тарн, вытянув голову и перемалывая своими могучими крыльями пропитанный влагой воздух, в облаке брызг, устремился к убежищу вольер.

Остальные всадники держались позади.

У Серемидия, как я теперь знал, в лагере были свои люди. И он был уверен, что Талена была жива и где-то спрятана. Он не сомневался, что я посвящён в тайну её местонахождения, что, естественно, не соответствовало действительности. Разве что для меня было ясно, что умыкнули Талену у её похитителей с крыши Центральной Башни либо Царствующие Жрецы, либо кюры. Фальшивая Убара, марионетка в руках других, казалось, пала ниже некуда. Согласно решению свободных мужчин одежды Убары она сменила на рабскую тряпку. На Горе между свободной женщиной и рабской девкой лежит пропасть, глубокая и непреодолимая, отделяющая человекя от собственности, почитаемую, прекрасную персону, высокую обладательницу Домашнего Камня от твари, животного, простого животного, одного из многих товаров на гореанском рынке. Каков же тогда, размер этой пропасти между Убарой и рабыней, пусть даже самой прекрасной из рабынь? Талена больше не представляла ценности, ни для Коса и Тироса, ни для заговорщиков и предателей. Её основная ценность теперь, если таковая вообще имеется, была ценой товара, который, учитывая необычную политическую ситуацию, можно было обменять на десять тысяч золотых тарнов двойного веса. Вот только я ничего не знал о её местонахождении.

Но мне было интересно, кто же за этим стоит.

В любом случае, это было не то, что меня должно было волновать в данный момент.

Наверное, столб дыма можно было увидеть за многие пасанги отсюда. Хижины и сараи, склады и купальни, кухни и бараки, арсеналы и додзё, рассыпались на пылающие брёвна и доски. Мимо пожарища проходили сотни мужчин, построенных в колоны. Они шагали вслед за фургонами, запряжёнными тарларионами. Колонны уходили по таинственной, узкой просеке, которая вела куда-то на юго-восток от тарнового лагеря. К вечеру от этих строений должны остаться только остывшие почерневшие угли и серый пепел, а уже эти остатки пожарища будут разбиты, рассеяны и утянуты в лес специально назначенными бригадами. Через пару лет лес снова полностью захватит это место, и лишь отсутствие высоких деревьев останется свидетельством того, что здесь когда-то был лагерь, что отсюда вывозили древесину, а мужчины готовились к ведению войны, истинное место которой было неизвестно и, возможно, очень отдалено. Так или иначе, но тарновый лагерь и тренировочную площадку люди покидали.

— А Вы разве не с нами? — спросил мужчина, дорожный мешок которого свисал древка копья, лежавшего у него на плече.