Джон Норман - Кюр Гора

— У меня была эмоциональная реакция на моё избиение, — призналась она.

— Правда?

— Я ощутила, насколько глубоко я была вашей.

— Ты была моей рабыней до избиения, и не стала ей не больше и не меньше после него, — пожал он плечами.

— Но мне мои эмоции показались очень значимыми, — сказала Сесилия.

— Это неважно на фоне вовлеченных фактов, — заметил мужчина.

— Да, Господин, — вздохнула она.

— Не имеет значения, что Ты чувствуешь или не чувствуешь. Не имеет значения, избита ли Ты или нет, получила пощёчину или нет, одета или нет, прикована цепью или нет, держат тебя домашней рабыней или отправили работать в поле, сделали кувшинной девкой или рабыней для удовольствий, балуют или держат в чёрном теле. Ты можешь быть куплена, продана и даже убита, как мне понравится.

— Да, Господин.

— Следует ожидать, что любой рабовладелец, которому Ты могла бы принадлежать, в какой-то момент, познакомит тебя с его плетью.

— Любой рабовладелец?

— Конечно.

— Но я не хочу быть проданной, — прошептала Сесилия.

— А я вот думаю о том, чтобы продать тебя, — сообщил Кэбот.

— Почему? — удивилась она.

— Ты привлекательная рабыня, — сообщил Кэбот. — Думаю, что мог получить за тебя хорошую цену.

— Пожалуйста, нет! — заплакала девушка.

— Не бойся, — успокоил её хозяин. — Многие рабыни прошли через руки нескольких владельцев. И я уверяю тебя, Ты будешь рьяно стараться, ублажить любого господина, ошейник которого окажется на твоей шее.

— Но разве мы не были подобраны? — спросила она.

Кабот внезапно ожёг её сердитым взглядом.

— Как же тогда мы были подобраны? — поинтересовалась девушка. — Раз Вы владелец рабыни жившей во мне, коего я узнала, едва только увидев, то разве не должна я быть так же подобранной для вас, как рабыня для господина, живущего в вас?

— Это верно, — не стал отрицать Кэбот, — что я нахожу тебя, как, несомненно, сделало бы это большинство мужчин, интересной как женщину и как рабыню.

— И только это? — уточнила Сесилия.

— Я не люблю, когда мною манипулируют, — объяснил Кэбот, — даже если это делает безграничный, непостижимый интеллект.

— И из-за этого, Вы отказались бы от меня?

— Это было бы способом бросить вызов их воле.

— Что же тогда будет сделано со мной?

— Я мог бы просто отдать тебя кому-нибудь, — пожал плечами Кэбот. — Но я думаю, что будет лучше продать тебя. Мне было бы любопытно посмотреть, сколько Ты можешь принести, объективно, вне моего интереса к тебе, как одна из многих женщин.

— Значит, у вас действительно есть интерес ко мне! — воскликнула Сесилия.

— Ты — миленький кусочек рабского мяса, — усмехнулся Кэбот. — Какой мужчина не заинтересовался бы тобой?

— Но разве я не особенная именно для вас?

— Именно этого я и боюсь, — хмыкнул Кэбот, — и что возмущает меня. И это было бы правильно, если бы это я выбрал тебя, а не другие это сделали за меня. Это был бы я, если бы я надел на тебя ошейник среди рушащихся стен горящего города, или купил бы тебя с прилавка невольничьего рынка в Аре! Было бы в тысячу раз лучше, если бы я случайно нашёл тебя в выставочной клетке в Венне, или увидел спускающейся по трапу с пиратской галеры в Порт-Каре, призом, взятым вместе с другими такими же на просторах сверкающей Тассы, или когда тебя, покрытую пузырями солнечных ожогов, прикованную цепью за шею к каравану из тысячи невольниц, подгоняли плетью на одном из караванных путей великой Тахари!

— Возможно, Вы никогда бы не встретили меня, — заметила девушка.

— Несомненно, есть тысячи девушек, столь же особенных для меня, — предположил Кэбот.

— Это верно, что мы — рабыни, — шепнула она, коснувшись своего ошейника.

У Кабота вырвался сердитый звук. Кулак его сжался так, что побелели суставы пальцев.

— Но разве это так важно? — спросила Сесилия. — Какое имеет значение, как именно на мне оказался ваш ошейник?

— Это важно, — буркнул мужчина.

— Неужели Вы не можете просто представить, что нашли меня в сотне других мест в сотне других ситуаций?

— Но я не находил тебя, — развёл он руками.

— Но я — по-прежнему та же самая! — заплакала его рабыня.

— Ты была поставлена на мою дорогу интеллектом, которого Ты не можешь себе даже представить, — сказал он.

— И я радуюсь этому, — призналась девушка.

— Это было сделано с целями, которые находятся вне твоего понимания, — проворчал Кэбот.

— Я понимаю, — сказала она, — что, будучи свободной женщиной, я должна была стать для вас искушением, той, которая рано или поздно привела бы вас к гибели. Но ведь ясно, что это в прошлом. Я больше не свободная женщина. Я — рабыня, и если я и остаюсь искушением, то это не должно вас расстраивать. А — та, кому Вы можете приказать ползти к вашим ногам, и наслаждаться на досуге.

— Это не я нашёл тебя! — повторил он.

— И какое это имеет значение? — осведомилась рабыня. — Миллионы женщин повсюду в истории Земли и, несомненно, Гора, были выбраны для других, для браков, компаньонства и так далее. И, несомненно, миллионы рабынь были выбраны для других, подобраны другими с точки зрения наилучшей подходящести определённому покупателю. Рабыню, которая хорошо поёт, декламирует и играет на лире, подберут тому, кто любит поэзию и музыку. Квалифицированная танцовщица достанется человеку, который любит смотреть на танцы. Блестящая, эрудированная, образованная рабыня, возможно, прежде принадлежавшая к касте Писцов, до того как на неё надели ошейник, станет восхитительным маленьким животным именно в доме писца, предоставляя своему господину море удовольствий, не только от бесед и интеллектуальных вечеров, но и тех, которые она, неизбежно подчинённая, предоставит ему у его рабского кольца, стонущая и покорённая в его руках.

— Это совсем другое, — не согласился Кэбот. — Здесь вовлечены силы, которых тебе не понять, силы управляющие целыми мирами.

— А как же мои чувства! — воскликнула Сесилия.

— А вот они действительно не имеют значения, — сказал Кэбот. — Это всего лишь чувства рабыни.

— Да, Господин, — обиженно надула губы девушка.

— Ты были выбрана для меня и посажена со мной, и это Ты должна понимать, — сердито проговорил он, — не в соответствии с моим, твоим или нашим желанием, но в соответствии с волей других.

— Какое это может иметь значение?

— А разве это не должно иметь никакого значения?

— Нет! — выкрикнула Сесилия.

— Возможно, это всё же имеет значение, и немалое, — раздражённо заметил её хозяин.

— Но ведь их планам помешали, — напомнила брюнетка, — когда нас забрали с Тюремной Луны. Возможно, я была когда-то чьим-то инструментом, предназначенным для вашего унижения или уничтожения, или послужить некой не известной мне цели, я не знаю, но я больше не такая. Я — теперь всего лишь рабыня, хотя, возможно, всё ещё прекрасно подходящая, без какой-либо вины с моей стороны, к вашим кандалам и цепи. Так, почему бы вам теперь не принять меня как подарок, если ничто иное, как красивый камешек, который Вы могли бы поднять, просто наклонившись, как маленькое ласковое животное, которое Вы увидели под своими ногами, и чья шея подходит для вашего поводка?