Джон Норман - Кюр Гора

— Думаю, мы действительно, — проворчал Кэбот, — были хорошо подобраны, я как господин для твоей рабыни, Ты как рабыня для живущего во мне рабовладельца.

— Вы можете сделать со мной всё, что пожелаете, — сказала Сесилия, — поскольку я рабыня. Но если мы были так хорошо подобраны, я уверена, Вы должны найти меня подходящей для себя.

— Я думаю, что стоит выпороть тебя ещё раз, — предположил он.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась рабыня.

— Я владел и владею множеством рабынь, — задумчиво проговорил Кэбот.

— Тогда оставьте меня одной из них, — попросила она. — Позвольте мне быть самой последней рабыней в вашем доме. Приставьте меня к самым неприятным из работ. Я хотела бы быть единственной для вас, но я предпочту разделить вас с сотней рабынь более красивых, чем я сама, чем потерять.

— Одна из моих рабынь, хотя я пока не заявил на неё своих прав, — усмехнулся Кэбот, — когда-то, пока от неё не отреклись, была дочерью Убара.

— Кто такой Убар? — поинтересовалась Сесилия. — Король?

— У него больше власти, чем у короля, — заметил Кэбот.

— А что значит, «пока не отреклись»?

— Она опозорила своего отца, Убара.

— Каким образом?

— Однажды, будучи порабощена, она попросила выкупить её. Это акт рабыни. Так что, когда он выкупил её и освободил, то немедленно отрёкся.

— Не уверена, что до конца понимаю всё это, — призналась Сесилия.

— А Ты попробуй поставить себя на его место, — предложил Кэбот. — Дочь Убара — рабыня! Считаешь, что это недостаточно позорно?

— Господин?

— Представь себе позор Убара! — воскликнул мужчина. — Гнать надо таких дочерей! Оставлять их в ошейниках! Отправлять за тысячи пасангов и продавать первым встречным! Их неволе нельзя позволить пачкать благородный дом! О них не должны говорить, их нельзя видеть, даже слышать о них — позор! Пусть они остаются в своих цепях. Лучше просто забыть, словно они никогда не существовали!

— Но ведь, не исключено, что многие дочери Убаров оказались в рабстве, — заметила она, — в результате лотереи войны.

— Разумеется, — согласился Кабот. — Победители делают их рабынями, а некоторых даже продают.

— Не сомневаюсь, что они уходят по самой высокой цене.

— Иногда победители, развлечения ради, продают их за гроши.

— Кардинальное изменение, учитывая их обстоятельства, — покачала головой Сесилия, — от роскоши дворца к унижению аукционной сцены.

— Но также, — напомнил Кэбот, — она сама попросила купить её.

— Я легко могу представить себя, просящую меня купить, — призналась девушка, глядя на него, — если бы это был определенный мужчина.

— Но Ты — рабыня по закону, — заметил он.

— Да, Господин.

— Иногда рабыни должны просить о том, чтобы их купили, — сказал Кэбот. — В действительности, от осматриваемой рабыни обычно ожидается фраза: «Купите меня, Господин».

— Я знаю мужчину, — улыбнулась девушка, — к которому я могла бы обратиться с такой просьбой, причём от всего сердца и со всей серьёзностью и надеждой.

— Но не забывай, что Ты — рабыня, — напомнил Кэбот.

— Да, Господин, — согласилась она.

— Боюсь, что Ты даже представить себе не можешь, как свободные гореане рассматривают рабынь, — покачал головой мужчина.

— Однако девушки в их ошейниках представляют для них интерес, не правда ли? — полюбопытствовала Сесилия.

— Конечно, — подтвердил Кабот. — Какой гореанин не нашёл бы рабыню интересной?

Его собственная рабыня, лежавшая рядом с ним, при этом вздрогнула.

— Ясно, что девушка больше не могла считаться дочерью Убара, таким образом, освободив её, от неё отреклись. Она была изолирована и удерживалась вдали от глаз общественности. Но Убар исчез. И никто не знает где его теперь искать. Город, преданный многими, кто искал выгоды, пал перед врагами, а прежняя дочь, и по совместительству заговорщица, была посажена на трон предателями и победителями, как марионетка.

— А как получилось, что она теперь рабыня?

— Она попала под действие закона, одного из законов принятых её собственным отцом. Звучит это так: «Та, кто ложится или готовится лечь в постель с рабом, становится рабыней владельца раба». В данном случае, тот раб с которым она готовилась лечь в постель, был куплен мною, специально, чтобы завлечь Убару и подставить под действие закона. Раб был знаменитым и красивым актёром. Впоследствии, как я и планировал, я освободил его, но это уже не имело никакого значения, поскольку в соответствии с законом и моим планом, она осталась моей рабыней. Вопрос был должным образом засвидетельствован и оформлен. Но затем я позволил ей восстановить своё положение и вернуться на трон города. Так что теперь та, кто сидит на том троне и принимается за Убару, на деле является всего лишь рабыней, которая должна в ужасе ждать, когда я приду заявить на неё свои права.

— Мне всё равно трудно понять, как её отец мог отречься от неё, — призналась Сесилия.

— Она стала рабыней и просила её купить, — пояснил Кэбот. — Это было чудовищное, вопиющее, двойное оскорбление для чести её отца. Позор для него. Несомненно, он проявил милосердие, позволив её просто изолировать от общества, а не убить.

— Это — так позорно, быть рабыней? — спросила девушка.

— Разумеется, — заверил её мужчина. — Рабыня это всего лишь животное, вроде тебя, ничто, предмет, просто товар, который может быть куплен и продан.

— И Вы надеетесь получить её?

— Почему нет? Она принадлежит мне по закону. Как-то раз она повела себя нелюбезно со мной. А теперь я надеюсь увидеть её на коленях передо мной, голой и в рабских наручниках.

— Несомненно, она очень красива.

— Вполне, — кивнул Кэбот. — Конечно, достойна ошейника, как и многие другие.

— Но разве она не великая и благородная женщина?

— Несомненно, она кажется таковой миру, — отчасти согласился с ней Кэбот, — но теперь, в соответствии с законами её собственного отца, она всего лишь ещё одна рабыня.

— И она сидит на троне?

— Скорее она его оскверняет, — скривился Кэбот. — Ты можешь представить себе позорность этого? Обычно, даже в домах представителей самых низших каст, рабыне не разрешают сидеть на скамье или стуле, тем более она не может возлежать на трапезной кушетке. Фактически, во многих домах рабыне даже не позволяют подниматься на постель своего господина. Её используют на полу, в ногах кровати.

— Но всё же, — настаивала рабыня, — она сидит на троне.

— Трясясь от страха, я уверен, — недобро ухмыльнулся Кэбот, — опасаясь, что её тайна вот-вот откроется.

— И она ходит в одежде свободной женщины?

— Это девушки в Цилиндре Удовольствий, когда они измеряли тебя для туники, учили подпоясывать камиск и прочее в таком роде, рассказали тебе о таких вещах? — спросил он.