Джон Норман - Приз Гора

— Я конфискую её от имени Коса, — заявил подкапитан.

— Нет! — крикнул Селий Арконий, и вскочил бы на ноги, если бы не торец копья, лёгший на его плечо и державший его на месте.

— Пожалуйста, нет, Господин! — взмолилась Эллен.

— Тебе дали разрешение говорить? — осведомился офицер.

— Нет, Господин, — всхлипнула рабыня. — Простите меня, Господин!

Но было поздно, косианец уже запустил левую руку в её волосы и, крепко удерживая, наотмашь хлестнул по щекам, сначала по одной, потом по другой, сначала открытой ладонью, затем тыльной стороной правой руки. Эллен почувствовала во рту солоноватый вкус крови.

— Простите меня, Господин, — простонала она, опустив голову. — Пожалуйста, простите меня, Господин.

Мужчина открыл свой кошель и, вытащив из него небольшой, тонкий, прямоугольный металлический жетон, прикрепил к её ошейнику. Эллен не сомневалась, что в его кошеле было много подобных жетонов.

— Сегодня вечером я пришлю сюда работорговца или помощника работорговца, чтобы забрать её, — сообщил офицер Порту Каньо.

— Кос хорошо относится к своим союзникам, — с горечью проговорил тарнмейстер.

— Законы Коса идут на наконечниках копий Коса, — пожал плечами косианец и, повернувшись, направился к двери.

Его подчинённые повернулись вслед за ним.

— Сэр, — окликнул его Порт Каньо и, когда офицер обернулся, сказал: — Кажется, в городе, на улицах, происходят некоторые волнения. Что-то случилось?

— Ничего, — ответил косианец, и в сопровождении своих людей покинул чердак.

— Они могут вернуться позже с тарновыми стрекалами, — заметил Фел Дорон.

Но Порт, не обращая внимания на его предупреждение, подошёл к Эллен, всё ещё неподвижно стоявшей на том же месте, и, повернув жетон, свисавший с её ошейника, прочитал:

— Конфисковано от имени Коса.

— Вы должны отказаться от неё, Порт, — сказал Терсий.

— Нет! — воскликнул Селий Арконий.

Эллен поражённо уставилась на него. Не в его силах было предотвратить её конфискацию, поскольку она была просто собственностью. Но тогда, почему он так кричит? Конечно, он не о ней же он заботится. Он был просто неспособен на такие чувства. Он был не больше, чем тщеславное, бесчувственное, высокомерное животное. Также, мужчины не задумываются о таких как она. Ведь она же не свободная, она всего лишь рабыня.

Однако Эллен вспомнила эффект, который она оказывала на него и, должно быть, оказывает и сейчас. Конечно, у него были причины кричать.

Ей также вспомнилось и то, как она его презирала и ненавидела. И как боялась того, что может принадлежать ему. Эллен знала, что он жаждал её, как лев свежего тёплого мяса. Она, бывшая женщина Земли, боялась, что было естественно и понятно, принадлежать гореанину. Мужчины её мира не подготовили её к такой судьбе. Её пугала сама мысль о том, чтобы думать о себе, как о беспомощной рабыне, оказавшейся во власти таких мужчин, настоящих гореан, во власти таких мужественных, суровых, требовательных, диких, опасных хищников. Просто она понимала, что в том отчаянно затруднительном положении у неё не останется никакого выбора, абсолютно никакого, кроме как быть уязвимым, беспомощным объектом их неутолимой, бескомпромиссной, необузданной жажды, и что ей придётся успокаивать эту жажду и служить им со всем своим порабощённым очарованием, немедленно, отлично, без сомнений.

«Как я ненавижу его, — подумала Эллен. — Ну ничего, скоро я избавлюсь от него! Замечательно! Меня теперь ждёт новое рабство и новые рабовладельцы. Великолепно!»

И Эллен вспомнила, как рада она было держать его на расстоянии, как забавляло её то, что он горел от потребностей, страдал от желания.

Её глаза начали заполняться слезами.

Но вдруг она увидела, что он не отрывает глаз от неё и, самодовольно улыбнувшись, нахально вскинула голову. «Гори, — подумала Эллен, — пылай Селий Арконий! Я тебе никогда не достанусь! Страдай! Мучайся! Гори! Пылай!»

Она видела, какая ярость вспыхнула в глазах молодого человека. «Ха, я не твоя!» — внутренне усмехнулась она, и уверенная, что он смотрит на неё, улыбнулась и отвернула голову в сторону. Безусловно, её жест мог бы быть несколько более эффектным, если бы на ней была её туника.

— Боюсь, что Фел Дорон прав, — заметил Терсий Майор. — Они могут вернуться позже со стрекалами.

— Нас здесь уже не будет, — ответил Порт.

— Что? — опешил Фел Дорон.

— Подай сигнал, — приказал Порт Каньо.

— Но это преждевременно! Ещё не время! — воскликнул Терсий Майор.

— Мы должны действовать, — заявил тарнмейстер. — Подавай сигнал.

Фел Дорон кивнул и засветил лампу. На мгновение он поднял лампу и окинул Эллен оценивающим взглядом. Девушка, поняв, что находится под наблюдением свободного мужчины, как и положено, опустилась на колени.

— Несомненно, заниматься конфискацией рабынь по ночам дело менее болезненное, — пробормотал Фел Дорон.

— Мы заберём её с собой, — бросил Порт. — У нас есть планы на неё.

Это заявление поразило Эллен. Как они могли взять её с собой? Разве она не была конфискована? Разве на её шее не висел косианский жетон?

Фел Дорон с лампой в руке вышел наружу, но вернулся буквально через мгновение и доложил:

— Сделано.

— Собирайте свои вещи, какие сочтёте необходимыми, — приказал Порт своим помощникам Фелу Дорону и Терсию Майору. — Этой ночью мы вылетаем.

— Эй, что здесь происходит? — спросил озадаченный Селий Арконий.

— Селий, займёшься рабыней — велел ему Порт. — Накормить и напоить. Проконтролируй, чтобы она облегчилась.

— Хорошо, — растерянно кивнул Селий.

— Как закончишь с ней, — добавил тарнмейстер, — спустись вниз и попытайся выяснить, что творится на улицах.

— Всё сделаю, — заверил его молодой человек.

Когда Эллен подняла взгляд, то различила в полумраке смутные очертания фигуры Селия Аркония, возвышавшегося над ней. Пожалуй, это было не то зрелище, которое она больше всего мечтала увидеть.

— Ой! — взвизгнула она от боли.

Молодой человек схватил её за волосы и, рывком поставив на ноги, тут же согнул в поясе, удерживая голову девушки у своего бедра. Эллен вынуждена была торопливо переставлять ноги, чтобы не свалиться. Она попыталась ухватиться руками за его толстое запястье.

— Пожалуйста, Господин! — простонала рабыня. — Остановитесь! Вы делаете мне больно!

— Заткнись, шлюха, — буркнул он.

Селий притащил девушку на кухню и толкнул на пол, велев встать на колени, а сам взял миску и, бросив её себе под ноги, пинком отправил к Эллен. Потом он поднял мешочек и вытряхнул из него в миску несколько кружков печенья, прогрохотавших по её дну. Эллен в муке подняла на него взгляд. Но Селий снял крюка рабскую плеть и, качнув ею, приказал: