Джон Норман - Приз Гора

По щекам Эллен текли слёзы.

— Пожалуйста, не будьте со мной столь жестоки, Господину, — всхлипнула она. — Я всего лишь рабыня.

— То есть, маленькая варварская шлюха признает себя рабыней? — уточнил мужчина.

— Да, Господин!

— Скажи это, — потребовал он.

— Я — рабыня, Господин, — сказала Эллен.

— Ты послушна и покорна? — спросил её хозяин.

— Да, Господин, — поспешила заверить его она.

— Ты горяча, предана и почтительна?

— Я приложу все усилия, чтобы быть такой, Господин, — пообещала Эллен.

— Землянка, — усмехнулся гореанин.

— Нет, Господин, — покачала головой девушка. — Я больше я не землянка. Теперь я просто женщина и рабыня.

— Вставай, — бросил мужчина, — кейджера.

Эллен встала. Её всё ещё била дрожь. Она с трудом держалась на подгибающихся ногах, прижимала одно бедро к другому и тихонько скулила.

— Господин пренебрегает мной, — прошептала рабыня.

— Следуй за мной, — приказал Селий Арконий, и она почувствовала рывок поводка.

«Почему он так жесток со мной, — спрашивала себя она. — Неужели он не понимает, что теперь я не больше, чем рабыня?»

Так она следовала за своим владельцем на поводке, размышляя над вопросом, знала ли какая-либо из женщин Земли таких мужчин, таких владельцев. Сколькие из них, спрашивала она себя, тискали свои мокрые от слёз подушки, желали почувствовать мужское доминирование, обладание, которое покончило бы с их никчёмным существованием и дало бы значение их жизням.

Судя по ощущениям её вели уже приблизительно енов десять — пятнадцать. Иногда Эллен ощущала запах дыма костров, а порой исходившее от них тепло. Аромат жарящегося мяса боска проникал под кожу капюшона и щекотал её ноздри, один раз до неё долетел запах варившегося кал-да. То и дело она слышала голоса разговаривавших мужчин, а как-то раз к ним присоединился звонкий женский смех. Можно было не сомневаться, что в это была рабыня, другим женщинам в этом лагере делать было нечего. Однажды Эллен почувствовала под ногами пепел, горячий, но уже начавший остывать. Она предположила, что снаружи был глубокий вечер, и если ещё не совсем стемнело, то дело шло к этому. Было в атмосфере что-то такое, намекавшее на прибрежную сырость вечера. Девушка принимала, что благодаря капюшону вероятность того, что в ней могли бы признать, рабыню, танцевавшую пару ночей назад, или рабыню, за которую вчера вечером заплатили столь поразительную цену, была исчезающе мала. Ей также было интересно, прятал ли Селий Арконий, который, как она предположила, держал её на поводке, лицо под маской или, к примеру, носил плащ с капюшоном, скрывавший черты его лица. А ещё Эллен подозревала, что он был не один. Разумеется, молодой человек не смог бы в одиночку ограбить казну Коса. У него должны быть сообщники! В конце концов, разве не кто-то другой забирал её из места хранения? Однако, этот человек, должно быть, сильно рисковал, уводя ту, за кого на открытом аукционе выложили кругленькую сумму в золотых монетах, неважно были ли они с Коса или нет. Она не принимала всерьёз его заявление о спланированном оскорблении Коса, хотя и не сомневалась, что это могло бы быть своего рода приятным дополнительным бонусом. Это было бы слишком простым и удобным объяснением. Слишком много риска было вовлечено в этот жест, чтобы он был оправдан, даже с точки зрения гореанина. Также, с тем богатством, что предположительно было в его распоряжении, он мог бы купить любую из предлагаемых в лагере рабынь или даже сразу несколько, причём в большом количестве. Он мог бы купить достаточно много девушек, чтобы заняться бизнесом, сковать их цепью вместе, а затем посмотреть, что он смог бы выручить за них в других местах. Многие гореане, кстати, покупают женщин с целью спекуляции. Это не редкость. В конце концов, многие работорговцы только тем и занимаются что, покупают их, вместо того, чтобы выслеживать, скажем, как лошадей. Впрочем, насколько я понимаю, нет ничего необычного и в том, что работорговец высматривает, а потом захватывает некую женщину специально, чтобы оставить её для себя, по крайней мере, на какое-то время. Не думаю, что здесь есть чему удивляться. Это такая возможность, которой грех было бы пренебрегать. В конце концов, разве это не является привилегией его положения и правомочия его своего рода вида деятельности? Несомненно, такое случается не только с гореанками, но и, как мне кажется, с некоторыми женщинами Земли тоже. Конечно, какая-нибудь особенно красивая землянка, наряду с другими, ничего не знающими о таких вопросах и даже не подозревающими, что стали объектами внимания и разработки, по прибытии на Гор могла бы обнаружить, найдя себя раздетой и закованной в цепи рабыней, после того как пройдёт начальный ужас и замешательство, что её ожидает несколько иная или необычная судьба, что она была отобрана, привезена на Гор и предназначена не для рынков как её сестры, по крайней мере не немедленно, а скорее для личного обслуживания и удовольствия некого особого товарища, по-видимому некого работорговца, того самого, кому она, сама того не ведая и даже не подозревая попалась на глаза. Ей придётся подождать, прежде чем она обнаружит, кому она принадлежит. Безусловно и несомненно, на большинство женщин положили глаз ради извлечения прибыли. В конце концов, работорговля — это бизнес, и соответственно подавляющее большинство женщин, привезённых на Гор, окажутся на торгах, обычно публичных.

«Да, Селий Арконий мог бы много чего сделать со своим золотом, — подумала Эллен. — Но он купил меня. Он купил меня! Он должен был сильно хотеть заполучить меня. По-настоящему сильно. Могло ли это быть правдой? — спросила она себя и, улыбнувшись под капюшоном, ответила: — очень даже возможно».

Её походка стала легче. Конечно, она знала, что ненавидела его, но, тем не менее, Селий был очень силен и красив, и, что немаловажно, она ему принадлежала. А рабыня всегда должна быть очень осторожна с тем, кому она принадлежит. В конце концов, это её хозяин.

Что, конечно, нисколько не умаляло того факта, что он был силён и красив. Что может быть хуже, чем быть рабыней такого мужчины.

«Разумеется, а ненавижу его», — уверяла себя Эллен, однако вынуждена была признать, что её возбуждал сам факт того, что именно он будет её владельцем.

Но как это животное измучило её ремнем поводка! У Эллен не было ни малейшего сомнения относительно того, чем она будет для него! Судя по тому, с какой небрежной наглостью он обращался с ней, этот мужлан прекрасно знал, как следует поступать с рабынями.

«Я ненавижу его», — думала она.

Но в действительности, возможно, Эллен не так уж и ненавидела его. В любом случае она должна была изо всех сил стремиться доставить ему удовольствие, и делать это отлично, прилагая весь свой интеллект и используя все свои прелести. В конце концов, она была рабыней, причём его рабыней.