Джон Норман - Приз Гора

— Несомненно для того, чтобы получать удовольствие от обладанию тобой, чтобы наслаждаться возможностью получить от тебя тысячекратную компенсацию за доставленное мне в Аре расстройство. О да, будет приятно владеть тобой, земной шлюхой, чтобы неторопливо и долго мстить тебе, подвергая рабству, настолько полному и презренному, что Ты будешь, заползая ночью в свою конуру, рыдать за каждую самую мелкую из твоих прежних оплошностей. Не боись, рабская девка! Ты хорошо изучишь, что значит принадлежать!

— Я не знаю, каковы мои чувства к вам, Господин, — призналась Эллен. — Я предполагаю, что должна ненавидеть вас. Я предполагаю, что должна бы ненавидеть вас. Я не знаю! Я много раз говорила себе, что ненавижу вас.

— Вот! — довольно воскликнул Селий Арконий.

— Но я не знаю, правда ли это или нет!

— Какая же Ты жалкая, глупая маленькая таста, — проворчал он.

— Иногда мы говорим себе то, что как нам кажется мы должны чувствовать, но чего на самом деле мы не чувствуем. Иногда мы сами обманываем себя.

— Как можно лгать самому себе? — спросил мужчина. — Как можно думать, что не знаешь, что ты чувствуешь? Кому ещё знать это, как не тебе?

— Иногда это лучше знают другие, — вздохнула Эллен. — Например, Порт Каньо мог бы знать.

— Знать о тебе больше чем знаешь Ты сама?

— Возможно, он и о вас знает больше, чем Вы.

— Что за чушь Ты несёшь, — возмутился Селий. — Это полная ерунда.

— Как будет угодно Господину.

— Ничего он не знает о нас, — буркнул Селий Арконий.

— Настолько ли уверен Господин в своих собственных чувствах? — поинтересовалась Эллен, но тут же торопливо добавила: — Простите меня, Господин.

— Знай, что я тебя ненавижу! — заявил он.

— Да, Господин, — вздохнула его рабыня.

— Итак, почему Ты наклонилась надо мной? — спросил её молодой человек.

— Мне показалось, что это было то, что я должна была сделать! — всхлипнула она. — Я не знаю! Я хотела сделать приятное своему господину! Я хотела доставить ему удовольствие! Я не знаю!

— Ты действительно хотела сделать это? — уточнил Селий, поднимаясь на локте. — На самом деле?

— Я не знаю! Думаю — да, Господин!

— Лгунья! — бросил он. — Шлюха и обманщица!

— Теперь я принадлежу вам, Господин, — заплакала Эллен. — Я ваша собственность и совершенно беспомощна. Пожалуйста, будьте добры к своей рабыне!

Но мужчина, безжалостно сжав в кулаке её волосы, притянул её к своему телу, рывком остановив в тот момент, когда её губы оказались в каком-то дюйме до его жара. Хозяин удерживал её в таком положении, не давая ни приблизиться к нему ещё хоть чуть-чуть, ни отстраниться.

— Высунь язык, — приказал он. — Свой мокрый, лживый маленький язык. Оближи верхнюю губу. Медленно. А теперь сложи губы и целуй, снова и снова. Меня. Но моего тела не касайся. Так, теперь, снова оближи верхнюю губу, и снова, ещё медленнее, вот так, то что надо, рабская девка.

Руки Эллен были беспомощно заломлены за её спиной, скованные наручниками. Её тело начало переполняться потребностями. Бёдра пылали. Возбуждение неудержимо росло с каждым мгновением.

Но тут, с сердитым рычанием, Селий безжалостно рванул девушку за волосы влево, повалив бок, уложив её голову на своё бедро.

— Я готова доставить своему Господину удовольствие, — простонала Эллен. — Пожалуйста, позвольте мне это сделать.

— Нет, — рявкнул он в ответ.

Тогда рабыня, собрав все остатки своей смелости, нежно прижалась губами к его бедру, отчаянно надеясь при этом, что не будет избита.

— Почему Ты сделала это? — спросил ее хозяин.

— Я думаю, — прошептала она, — потому что, рабыня любит своего Господина.

— Лгунья, — негромким голосом бросил Селий.

Однако мужчина вовсе не выглядел сердитым, к тому же, он даже не ударил свою рабыню. Вместо этого он стянул с неё одеяло и расстелил его на траве, и жестом указал Эллен куда следует лечь, что она и сделала. Теперь девушка лежала на боку, отставив назад закованные руки, головой около его бедра и, конечно, с левой стороны от него, поскольку он был правшой. Таким образом, просто повернувшись на бок, мужчине было бы удобно направлять свою собственность, доминировать и обладать ею.

Мужчины в походе часто используют одеяло в походе таким образом, ложась на одну половину и, укрываясь другой. Само собой, закрытая сторона одеяла также осталась слева от него. Таким образом, Эллен оказалась закрыта между одеялом и телом мужчины. Также, в этом случае, открытая сторона одеяла была справа от него, что позволяло ему покинуть импровизированную постель немедленно, и с готовой к бою правой рукой.

Селий растянулся на спине под одеялом, которого вполне хватило, чтобы укрыть их обоих, при этом рабыня, конечно, была укрыта с головой, соответственно не могла видеть того, что могло бы происходить в лагере, таким образом, оставаясь в состояние, что называется «рабского невежества».

— Господин, — позвала Эллен.

— Что? — откликнулся тот.

— Я могу говорить?

— Говори.

— На мне ошейник, Господин, — прошептала она.

— Да, и что?

— Я — животное, Господин, — сказала девушка.

— Я прекрасно знаю об этом, — заверил её он.

— Я — животное в ошейнике, которое не может снять с себя этот ошейник, — добавила Эллен.

— Конечно, — кивнул Селий. — Ты же рабыня.

— Разве рабовладельцы не заинтересованы в своих животных? Разве владельцы не должны заботиться о своих животных?

— О некоторых, возможно, — пожал он плечами, — но Ты — особый вид животного, человеческая самка, рабыня. Если хозяин равнодушен к такому животному, то с какой стати он должен заботиться о нём.

— Да, Господин, — вздохнула девушка.

— Надеюсь, Ты не забыла о том, что такое тарсковые загоны, решётки и плеть?

— Да, Господин, — испуганно кивнула она.

— Твои попытки манипулировать мною — прозрачны, мелочная шлюха, — предупредил её Селий.

— Простите меня, Господин! — всхлипнула Эллен и снова прижала губы к его бедру, но спустя некоторое время окликнула его опять: — Господин.

— Что на этот раз? — отозвался он

— А нельзя ли немного повернуть одеяло, или сместить так, чтобы мне было легче говорить с моим господином? — поинтересовалась она.

— Я тебя и так прекрасно слышу, — отмахнулся её хозяин.

— Ну Господин! — жалобно протянула Эллен.

— Нет, — отрезал мужчина.

— Да, Господин, — вздохнула она, понимая, что так и останется лежать головой у его бедра, полностью скрытая под одеялом.

Иногда до неё доносились приглушённые звуки от костра. Бриз, гнавший с моря влажный воздух, трепал листья соседнего дерева. Временами слышался тонкий, чуть слышный писк ночных насекомых.

— Господин, — снова позвала Эллен своего хозяина.

— Да?