Джон Норман - Приз Гора

— В одиночку? — недоверчиво улыбнулся Мир.

— Да, — ответил Порт Каньо. — Они должны были прибыть на место заранее оговоренного рандеву, и там передать информацию о местонахождении тайника тем, кому поручена миссия забрать золото, перевезти и распределить между остальными. Эти люди должны были прибыть на точку рандеву с фургонами и телегами.

— Понятно, — кивнул Мир.

— После этого, те двое наших бывших спутников, должны были направиться в Ар.

— Получается, что в дальнейшем вы могли никогда не встретить их снова?

— Возможно, — пожал плечами Порт Каньо. — Кто может знать это заранее.

— И у вас всё шло строго по плану, как вы ожидали?

— Не полностью, — признал Порт Каньо. — Те двое, о которых я говорю, оставили нас раньше, чем запланировано, причём сделали это тайно.

— И они знали местоположение золота? — усмехнулся Мир.

— Да, — кивну Порт Каньо.

— В таком случае, золото для вас потеряно, — заключил Мир.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Порт Каньо.

— А Ты — доверчивый малый, — заметил представитель.

— Есть такое понятие, как честь, — сказал Порт Каньо.

Мир пристально посмотрел на него.

— Даже если они скроются, забрав всё золото себе, или это сделают другие, кому они передадут информацию, — пояснил Порт Каньо, — это не будет иметь ровно никакого значения. Самое главное, что это золото не дойдёт до адресата, то есть наёмники в Аре останутся без оплаты.

— А Ты, я смотрю, патриот, — цинично сказал представитель.

— У меня есть Домашний Камень, — гордо заявил Порт Каньо. — А у тебя?

— Нет, — ответил Мир, хотя этот вопрос был адресован не ему.

— Интересно, — проворчал представитель, — как вышло, что из сотен фургонов, покинувших лагерь у Брундизиума и всего-то спустя несколько дней, на необъятных просторах этих степей, косианцам удалось определить местонахождение именно вашей группы.

— Несомненно, они вели поиски с воздуха, — предположил Порт Каньо. — Сверху можно многое рассмотреть.

— Возможно, — заметил Мир, — они просто следили за нами.

— Чтобы выйти на рабыню через нас, а потом на тарнстера через рабыню? — осенило представителя.

— Конечно, — кивнул Мир.

— Тебе следовало задушить эту шлюху ещё в лагере, — заявил представитель.

— Даже будь у меня такое желание, — ответил Мир, — мне всё равно не оставили выбора, потому что мою цену перебили.

— У тебя был шанс сделать это в палатке, — проворчал представитель. — Мы отдали её тебе, а Ты позволил ей уйти.

— Зато я договорился, чтобы её выставили танцевать перед публикой, вынудив показать себя простой шлюхой, которой она и является.

— И какой был в этом смысл?

— Думаю, что Вы не поймёте, — покачал головой Мир.

Эллен опустила голову. Ей вдруг вспомнилась Земля, те давно минувшие времена, когда радикальное, явное несоответствие в их статусе было в её пользу. А теперь он устроил ей омоложение, сделав не больше, чем юной девушкой, и отправил танцевать, как рабыня. Насколько сладкой была его месть. Сейчас, снова, между ними стоит радикальная разница в статусе, но только теперь она не в её пользу, и стала в тысячу раз более радикальной чем прежде, в их отношениях на Земле. Он был свободным мужчиной, а она — кейджерой, рабской девкой.

— Кстати, танцевала она неплохо, — заметил представитель.

— Вы видели? — удивился Мир.

— Разумеется. Ты же не думаешь, что мы позволили бы ей уйти от нас, не так ли?

Эллен, стоявшая на коленях с по-прежнему связанными за спиной руками, вздрогнула.

— Да, — буркнул Мир. — Признаться, ей удалось удивить меня. Не ожидал я, что она будет настолько хороша.

— Она что, потомственная рабыня?

— Только в общем смысле, — усмехнулся Мир.

— Она ведь с Земли, не так ли?

— Да.

— Хорошее место для поисков рабынь.

— Это точно.

— Сколько Ты заплатил за неё там?

— Там она была свободной, — пожал плечами Мир.

— Свободной? — удивлённо переспросил представитель.

— Юридически свободной, — пояснил Мир.

— Это какое-то трагическое расточительство женского материала, — заметил представитель.

— Я привёз её на Гор своего развлечения ради.

— Свободную женщину?

— Свободные женщины тем и хороши, что их можно сделать рабынями, — усмехнулся Мир.

— Это точно, — не мог не согласиться его начальник.

— Я знал её давно, и уже тогда рассмотрел в ней рабыню.

— На мой взгляд, это не должно было потребовать титанических усилий, — улыбнулся представитель.

Эллен дёрнула было руками, рефлекторно попытавшись вытянуть запястья из верёвок, но быстро стихла. Какая глупость. Её связал гореанин!

— Верно, — кивнул Мир. — Иногда такие вещи очевидны.

— Вообще-то, я хотел сказать, это не потребовало бы титанических усилий для работорговца, — уточнил представитель.

Мир кивнул, принимая комплимент.

Эллен слышала, что хороший работорговец способен различить заждавшуюся, томимую потребностями рабыню даже в ситуациях, в которых, на первый взгляд, это могло бы показаться маловероятным. Даже за фасадом воинствующего свободолюбия, за стенами кропотливо отстроенных идеологических крепостей отрицания, работорговец сможет рассмотреть готовую, истосковавшуюся рабыню, жертву самоналоженного голода. Эллен слышала историю о необыкновенно красивой и молодой, но несколько высокомерной и снисходительной женщине-психиатре, которая полагала, что лечила встревоженного взрослого пациента. Откуда ей было знать, что этот пациент был гореанским работорговцем, целью которого был сбор сведений о ней самой. И вот, в то время как она сама попала под его обаяние и, борясь с тревожным, настойчивым шевелением в своём животе, которое он вызвал, пыталась вылечить его от его мужественности, «пациент» рассматривал, как она могла бы выглядеть, скажем, на сцене торгов или раздетой у ног мужчины в рабских цепях. Пока она думала, какие процедуры ему назначить, он, если можно так выразиться, измерял её для ошейника, легко проникнув, за её фальшивый и сфабрикованный фасад, за которым она пыталась спрятать рабыню, жившую внутри неё. Работорговец, ясно увидел эту рабыню. После этого остался лишь один вопрос, достаточно ли она хороша, чтобы быть доставленной на Гор. Да, он счёл её приемлемой. Однако, вместо того чтобы просто наметить женщину для приобретения, он решил вынудить её столкнуться со своими собственными самыми глубокими чувствами. И это произошло во время их последнего сеанса, во время которого она искренне, немного патетично и отчаянно, выдвигала свои теории относительно того, что он должен лишить себя своей мужественности, теории, продиктованные политическими предпочтениями и совершенно противоречащие работам настоящих мэтров психологии, он вытащил из кармана своего пиджака некий предмет и бросил его на стол перед нею.