Эрика Йохансен - Судьба Тирлинга [litres]

Существо позади рыкнуло, и Кэти заорала, потому что звук был слишком близко, прямо здесь , над ее левым ухом. Ее бедро обхватили и сжали, заставив ее заверещать и ломануться сквозь заросли прямо туда, где уже виднелся Город со всей своей общинной унылостью; но сейчас Кэти до смерти хотелось ощутить эту унылость; если бы она могла добраться до спокойного, размеренно бьющегося сердца этого Города, она бы расцеловала его…

Отважившись оглянуться еще раз, она замерла, так резко, что полетела прямо в грязь, ободрав кожу на левом локте.

Позади ничего не было.

Лес остался где-то в сотне футов позади. Она упала прямо в конце Хай Роуд, где уже появлялись дома и весело светили фонари. Деревья на краю леса шумели листвой, но это был звук, знакомый Кэти с самого детства: листья и ветви шелестели на ветру, дующем с равнин. И ни следа какого-либо движения.

– Кэти?

Она перекатилась и сделала резкий вдох, готовясь швырнуть зажатый в руке камень, пусть даже и лежа на животе. Он больше не светился голубым – да и светился ли вообще? – но света фонарей было достаточно, чтобы Кэти смогла узнать Роу, стоящего в паре футов выше по Хай Роуд, как ни в чем не бывало.

– Кэти, что с тобой случилось?

– Роу! – Она вскочила на ноги и с рыданиями бросилась к нему. – Где ты был?

– Я свернул на короткую дорогу, и тут заметил, что тебя нигде нет. Что случилось?

Все еще плача, Кэти рассказала ему. Роу обнял ее, но как-то отстраненно, и через пару минут Кэти поняла, что он и не пытался ее утешить. Он просто слушал, глядя в сторону.

– …а затем я выбежала из леса, обернулась и увидела, что ничего нет, оно исчезло , Роу, но оно было и…

– Думаю, тебе не стоит об этом беспокоиться, – мягко перебил Роу.

– Что?

Роу повернулся к ней, и Кэти увидела, что его губы кривятся в улыбке, торжествующей и жестокой. Она видела эту улыбку множество раз, но она никогда не адресовалась ей, и сейчас это было так больно, что Кэти высвободилась из его объятий и отступила, затравленно глядя на него.

– Не стоит беспокоиться, – повторил Роу. – На самом деле, Кэти, тебе просто это привиделось.

Она изумленно застыла, но Роу уже отвернулся и стал подниматься вверх по склону.

Келси вырвалась из плена прошлого, и поняла, что вокруг полная темнота. На мгновение ей показалось, что она все еще в своем видении, и она свернулась клубком, тяжело дыша, пока не поняла, что лежит на твердом каменном полу. Это была ее камера, и Келси испытала внезапный прилив облегчения при мысли, что она здесь, а не в лесу с Кэти.

С той стороны решетки никого не было, что тоже было большим облегчением; Красная Королева знала о ее фугах, но Келси не нравилась мысль о том, что за ней могут наблюдать. Она слышала, как за стеной позади работает ее сосед, шелестя бумагой и скрипя чем-то подозрительно напоминающим ручку. Ей пока не удалось выудить из него, или из нее, ни слова, но время от времени, когда она что-нибудь, говорила, шелест и царапание за стеной стихали, словно сосед прислушивался к ее словам. Но сейчас из-за стены доносилось только царапание. Кроме него в подземельях не было слышно ни звука. Келси подумала, что сейчас, должно быть, середина ночи.

Внезапно она ощутила, что сжимает в руке что-то твердое и округлое. Секунду она раздумывала, что же это может быть, но оказалась в тупике. Ей обеспечили особые условия; фрейлина, Эмили, принесла свечу и несколько спичек. Келси не хотелось расходовать одну из них, но любопытство оказалось слишком сильно. Она обшаривала пол, пока пальцы не наткнулись на свечу, а затем, после некоторой возни, смогла ее зажечь. Пламя было слабым и колебалось от множества сквозняков, гулявших под сводами подземелий, но его света Келси хватало, чтобы видеть, и она долго смотрела на предмет, зажатый в руке, пытаясь понять, что же это может значить.

Им оказался гладкий, овальный камень, прошитый прожилками голубого кварца.

– Чертовка. Пора.

Айса оторвала взгляд от седельных сумок. Веннер стоял в дверях ее комнаты, и на его длинном, суровом лице лежала тень беспокойства.

– Все взяла?

– Да, сэр.

– Тогда ступай, попрощайся с матерью.

Она поднялась на ноги.

Маман оказалась в спальне Королевы, меняла постельное белье. Она делала это каждые два дня, хоть никто здесь и не спал. На мгновение Айса застыла в дверях, наблюдая за работой матери. Конечно, она будет скучать по Маман, но ей хотелось вырваться в большой мир. Булава уже сказал ей, что в сам Демин она не поедет, останется в Алмонте с генералом Холлом и будет в относительной безопасности. Но она все равно до сих пор удивлялась тому, что Маман разрешила ей поехать. Тихий, ноющий голосок в ее голове утверждал, будто Маман ждет ее отъезда.

– Маман. Я уезжаю.

Маман выронила неудобную наволочку и двинулась в обход кровати с балдахином распахнув объятия. Лицо Маман было как обычно сосредоточенным, но Айса с изумлением заметила в ее глазах печаль. Такого не было с тех самых пор, как им удалось выбраться из дома Па.

– Вы что-то увидели, Маман? – спросила девочка. – Вы увидели, сможем ли мы вернуть Королеву?

– Нет, солнышко. Этого я не знаю.

– Увидели что-то обо мне?

Маман замялась, но все же сказала:

– Я много чего о тебе вижу, Айса. Ты слишком быстро повзрослела, но я была бы плохим родителем, если бы мешала тебе следовать выбранному пути.

– Мне предначертано освободить Королеву?

Маман улыбнулась, но в этой улыбке чувствовалась горечь.

– Тебе предначертано сражаться, девочка моя. Просто будь осторожна. Ты отправляешься в опасное место.

Айса чувствовала, что Маман что-то недоговаривает, но не видела смысла в этих недомолвках. На короткое мгновение ей захотелось, чтобы Маман отправилась с ними. Но нет, это была бы катастрофа. За женщину с даром Маман в Мортмине дали бы огромные деньги; Булава не раз это повторял.

– Андали!

Рев Элстона донесся снаружи, заставив их обеих вздрогнуть. Айса схватилась за нож, и они выбежали в коридор, где увидели Элстона.

– Твоя младшенькая. У нее приступ.

Маман бросилась бежать. Кинувшись за ней в зал для аудиенций, Айса увидела, как Маман склоняется над впавшей в очередной транс Гли. Айса видела это столько раз, что считала совершенно обычным делом, и поэтому ее позабавила реакция окружающих мужчин, отшатнувшихся прочь от Гли с выражением суеверного ужаса на лицах.

– Крошка? – позвала Маман. – Ты вернешься к нам?

В ответ Гли яростно затрясла головой. Ее широко распахнутые глаза обшаривали зал, пока не остановились на Булаве, разглядывая его так долго и внимательно, что даже невозмутимый капитан занервничал.