Эрика Йохансен - Судьба Тирлинга [litres]

– И ради этого ты меня сюда притащил?

– Это не просто камень! – запротестовал Роу. – Вот, возьми его.

Кэти взяла. Но не ощутила ничего из того, что запомнила с того разговора на скамье, лишь холодную поверхность камня, чьи острые грани неприятно кололи ладонь. Роу смотрел на нее с нетерпением, но мгновение спустя удивленно приподнял бровь.

– Неужели ты этого не чувствуешь?

– Чего?

– Магию, – последовал ответ.

– Магию, – повторила Кэти, и ее голос сочился сарказмом.

– Это настоящая магия, Кэти! Я ее чувствую, когда держу камень!

Кэти окинула его неприязненным взглядом, но где-то внутри, за сожалением о собственной неискренности, вспыхнула внезапная, острая боль. Роу пылал искренним энтузиазмом; Кэти давно не видела, чтобы он чем-то так увлекался. Когда он держал камень, с ним происходило нечто … магическое. Почему тогда ничего не произошло с Кэти? Она крепко сжала камень в кулаке, но так ничего и не почувствовала, даже того согревающего покалывания, что запомнилось по прошлому разу. В ее руке он оставался обычным камнем.

– Что за магия?

– Он показывает мне разные вещи! – В глазах Роу пылало воодушевление. – Прошлое. Переход. Я знаю, что случилось, Кэти! Я знаю, что от нас скрывают!

Он умолк, ожидая ее вопроса, но она не стала ничего спрашивать. В ней вскипал гнев, подпитываемый тонким ручейком, кислотой разъедающим нутро, в котором она узнала зависть.

– Спустись на землю, Роу, – буркнула она, отворачиваясь.

Роу схватил ее за руку.

– Я не лгу! Я это видел!

– Конечно, видел.

Какая-то часть Кэти отвергала и этот диалог, и необходимость лгать снова и снова своему лучшему другу. Но она ничего не могла с собой поделать; тонкий ручеек зависти превратился в бушующую реку. Это она давала обещание, она следовала за Уильямом Тиром, она убивалась на тренировках, а теперь еще и хранила тайны Джонатана Тира. Роу ненавидел Уильяма Тира. Так почему ему удалось увидеть?

Роу смотрел на нее со злостью и болью.

– Думаешь, я лгу?

– Думаю, тебе просто что-то привиделось.

Роу сузил глаза. Затем молча протянул руку, и Кэти вернула сапфир, с облегчением увидев, что он сунул камень назад в ящик. В закрывающемся ящике Кэти удалось разглядеть еще что-то – тускло блеснувшее, серебряное, почти круглое – но тут оно исчезло.

– Прости, что потратил твое время, – сухо сказал Роу. – Я провожу тебя домой.

Кэти кивнула, так же сухо. Ей хотелось уйти поскорей, но от мысли о том, что придется идти по темному городу одной, ее бросало в дрожь. Она молча подождала, пока Роу потушит лампу, а затем вышла следом за ним.

Снова поднялся ветер, засвистевший в кронах сосен. После освещенной комнаты Кэти ничего не видела, и весь мир за пределами крыльца слился для нее в одно большое черное пятно.

«Город стал темнее» , – подумала она, толком не понимая, о чем эта мысль.

Роу запер дверь мастерской Дженны, и в каждом его движении Кэти чувствовала образовавшуюся между ними пропасть, которой раньше было. Конечно, иногда они ссорились, но не так. Ей внезапно захотелось взять свои слова назад, сказать, что она верит ему, но гордость не позволила ей произнести ни слова. Какого черта Роу вообще взялся играть с сапфиром Тира? Он не должен был знать о камне, он сам это сказал.

«Вот дерьмо. Признайся уже, что ты просто завидуешь».

Кэти скривилась. Она могла признаться в этом себе, но не Роу. Она пошла быстрее, обогнав Роу и оставив его позади, в погоне за собственным застывающим на морозе дыханием. Как бы ей хотелось просто не разговаривать с ним до утра, когда она наверняка успокоится. Чему она вообще завидует? Ей же всегда нравилось быть Кэти Райс. Ей не нужна была никакая магия, и не хотелось быть одной из детей Перехода с их странными способностями. Это Роу всегда был недоволен тем раскладом, что сдала ему судьба. Это Роу ни за что не успокоился бы, пока не поверг к своим ногам весь город Уильяма Тира.

Кэти замерла. Последняя мысль принадлежала не ей, а кому-то другому, словно в ее голове поселился незнакомец. Не Роу, и не Тир, а некто третий, чей голос она раньше не слышала.

«Чудятся голоса. Ты в шаге от безумия».

Но Кэти в это не верила. Она обернулась, чтобы взглянуть на Роу и убедиться, прав ли был тот голос, действительно ли на лице друга она заметит печать разрушения.

Дорога за ее спиной была пуста.

Кэти медленно обернулась вокруг себя. Она была на самом краю Дальнего Тупика, там, где дорога резко ныряла вниз, чтобы начать взбираться прямо к центру города. Район был освещен редкими фонарями, но от этого темнота за ее спиной становилась только гуще. С обеих сторон скрипели и стонали под порывами ветра старые здания. Эту часть Дальнего Тупика можно было назвать единственной промышленной зоной, которой мог похвастаться город: кузница мистера Эддингса; мельница Элен Уайкрофт; гончарная мастерская с десятью гончарными кругами и двумя печами обжига, в которую любой мог попасть по записи; магазин мистера Леви, торгующий различными товарами для рукоделия: проволокой и холстом, любительскими рисунками и гладкими дубовыми рамками для картин. Эти здания были знакомыми и привычными, но сейчас они шатались и скрипели, и Кэти становилось все более не по себе от того, как их изменила темнота, и от того, как легко в этой темноте растаяла ее уверенность в себе. Куда запропастился Роу? Если он решил подшутить над ней, она заставит его пожалеть об этом.

– Роу? – позвала она. Ветер подхватил и унес ее голос; казалось, он пролетел по улице, огибая углы зданий и ныряя в темные уголки, куда Кэти совсем не хотелось идти. Она вспомнила о кладбище, усыпанном костями, которые раскидало животное, не гнушающееся разрывать могилы и вытаскивать трупы. Ее воображение, такое живое, что миссис Уоррен частенько зачитывала ее сочинения, как образец для всего класса, сейчас разыгралось не на шутку. Ей чудились шорохи вокруг, за спиной, в каждом темном углу.

– Роу! – позвала она снова, и голос прервался на полуслове. Теперь ей было все равно, что их могут поймать; на самом деле, ей этого хотелось, хотелось, чтобы какой-нибудь взрослый неодобрительно покачал головой и отвел ее домой, к маме и разговору о нарушении комендантского часа. Прямо перед ней лежал густой лес, через который шла едва заметная тропинка. Она скорее бы попалась с поличным, чем пошла в этот лес одна.

– Роу! – закричала она, но ветер снова подхватил ее крик, развеяв его по пустынной улице. В этой части города не было жилых домов. Все здания ночью были заперты и пусты, и эта пустота внезапно показалась Кэти ужасной, словно бездна, ждущая, что она провалится в нее. Она никогда не простит Роу за это, никогда. Он ускользнул от нее, свернув на одну из известных лишь ему тропинок в лесу. А сейчас он, наверное, уже на полпути к дому, смеется над ней. Им обоим нравились страшные истории, но Роу они пугали не так сильно, как Кэти. Он, наверное, оставил ее трястись одну в темноте, просто решив, что это будет неплохая шутка.