Эрика Йохансен - Судьба Тирлинга [litres]

– А, старый вопрос.

– Правда?

– Да, и ответ ясен. Физики называют это эффектом бабочки.

– Что это?

Келси не знала, зачем говорит об этом; убийство Роу не решало проблем Города. По словам историков, главной бедой стало убийство Тира, но никто не мог дать гарантии, что, если убить Роу, не умрет Джонатан. Ей вдруг захотелось все видеть и все знать.

– Я прочитал лишь одну книгу об этом, – сказал Саймон. – Эффект бабочки связан с тенденцией бесконечно малых вариаций со временем увеличиваться. Никогда не шутите с историей, потому что изменения, которые, как вы полагали, будут к лучшему, могут привести ко стольким непредвиденным последствиям, что, в итоге, ситуация станет еще хуже. Слишком много переменных, чтобы можно было просчитать результат.

Келси с минуту обдумывала его слова. Саймон привел научное обоснование, но помимо него существовал еще и вопрос морали: есть ли у нее право рисковать будущим. За те короткие шесть месяцев, что она провела на троне, ей пришлось принять немало решений, как хороших, так и ужасных. Две Келси бились у нее внутри: ребенок, выращенный Барти и Карлин с верой в то, что можно легко решить, что хорошо, а что плохо, и Королева Пик, которая весь мир видела в темно-серых тонах. Королеву Пик не волновали вопросы морали.

– Вы не ответили мне, Саймон. Что бы сделали вы ?

– Вы имеете в виду, рискнул бы я, зная, что может случиться что-нибудь намного хуже?

– Да. Стоит ли так рисковать, или нет?

– Я думаю, результат полностью зависит от удачи, от стечения обстоятельств. Дело не в том, стоит или не стоит, дело в том, что, решившись, вы ставите на кон все, в надежде получить неопределенный выигрыш, который можете не увидеть, даже если победите. А я осторожный человек и совсем не люблю риск. Не думаю, что сделал бы это.

Келси, кивнув, снова уселась на пятки. Она приняла довод Саймона. Даже если ей каким-нибудь образом удастся убить Роу, на его место легко может прийти еще один. Сила – это обоюдоострый меч; нет уверенности, что она поможет принять правильное решение, и ее ждут катастрофические последствия, если решение ее будет неверным. Она закрыла глаза, и перед ней опять встало лицо Арлена Торна, залитое кровью.

– Странно, что вы заговорили об этом, – заметил Саймон. – Могу я спросить…

Глухой удар сотряс подземелья. Эмили проснулась внезапно, резко вскочив на ноги; Келси показалось, что ей, как и Булаве, было неловко, что кто-то застал ее спящей. Она тут же подняла нож, встав лицом к концу коридора.

– Это они? – спросила Келси. Если Эмили была права, и Булава планировал ее побег, становилось понятно, что здесь делает сама Эмили посреди ночи.

– Нет. – Эмили покачала головой. – Раньше срока почти на день.

Череда лязгающих ударов прогромыхала по коридору. Словно ребенок сыграл марш на горшках, но, эхом отразившись от сводов подземелья, этот шум стал почти оглушающим, и Келси пришлось зажимать уши ладонями, пока он не стих.

– Это толпа? – спросил Саймон из своей камеры.

Келси вопросительно посмотрела на Эмили, но та покачала головой. По словам фрейлины, Дворец сейчас окружала толпа, которую собрал и возглавил Левье. Булава и Ловкач работают вместе; Келси надо было это увидеть, чтобы поверить. Когда эхо стихло, на лестнице показалась женщина, которая тут же спустилась и побежала по коридору.

«Безумная», – сперва подумала Келси. На женщине был лишь халат, волосы беспорядочно рассыпались по плечам. Она держала факел прямо над головой, и только чудом она не успела подпалить собственные волосы. Дыхание с шумом вырывалось из ее груди, а в широко распахнутых глазах плескалось отчаяние. Полы ее халата были заляпаны кровью.

– Назовитесь! – выкрикнула Эмили. Но секунду спустя ее отбросило от решетки, как тряпичную куклу, которая, ударившись об стену, замерла на полу. Когда женщина резко остановилась у ее камеры, у Келси от удивления отвисла челюсть. Никто бы не узнал в этом безумном создании Королеву Мортмина.

– Нет времени, – выдохнула Королева. – Прямо за мной.

Она метнулась к бессознательному телу Эмили и начала рыться в ее карманах.

– Ключ, ключ, ключ. Где же он?

Скрип рвущейся стали хлынул в коридор с лестницы, и из горла Королевы вырвался низкий, животный стон. Она вытащила руки из карманов Эмили, и, сломленная, опустилась на колени, прежде чем заметила цепочку у фрейлины на груди.

– Что это? – спросила Келси.

Красная Королева вскочила на ноги, сжимая в левой руке серебристый ключ.

– Оно похоже на ребенка, – быстро бормотала она, отпирая камеру Келси и настежь распахивая дверь. – Но не ребенок.

Она протянула вперед правую руку, а в ней были сапфиры Келси. Келси потрясенно уставилась на них. Лицо Красной Королевы было спокойно, но широко распахнутые глаза были полны паники.

– Помоги мне, – шепнула она. – Помоги мне, пожалуйста.

В коридоре раздался смех, и Красная Королева вздрогнула.

Выглянув из камеры, Келси увидела в основании лестницы маленькую детскую фигурку. Но подбородок ребенка был вымазан красным, а под ним расплывалось громадное кровавое пятно.

– Ты хорошо играешь в прятки, – прошепелявила кроха, и ее тонкий голос эхом отразился от стен. – Но я тебя нашла.

– Что это? – прошептала Келси.

– Одна из его тварей. Пожалуйста.

Красная Королева схватила Келси за руку и сунула ей сапфиры. И тут Келси поняла, что женщина обращается к ней не по-мортийски, а по-тирийски.

– Пожалуйста. Они твои. Я их возвращаю.

Келси посмотрела на сапфиры в своей руке. Она провела столько месяцев тоскуя по ним, тоскуя по возможности карать и бить в ответ. Но теперь, когда она снова держала их в руке, почему-то ничего не изменилось. И мощь, что она тянула из сапфиров, и способность переплавлять свой гнев в силу – все исчезло. Но появилось что-то другое, потому что теперь она могла их различить. Оба камня выглядели одинаково, но все равно отличались, разительно отличались, словно два тихих голоса в ее голове…

У нее не было времени разбираться, в чем разница. Ребенок – теперь Келси видела, что это маленькая девочка – несся по коридору на четвереньках, как животное, оскалив зубы и рыча.

Красная Королева метнулась за спину Келси, сжав ее плечо стальной от ужаса хваткой. Келси задумалась, что она может успеть сделать за те две секунды, что ребенок будет бежать к ним, и где она найдет время на то, чтобы придумать план, не говоря уже о его осуществлении…

И время замедлилось.

Келси видела это довольно отчетливо. Ребенок, только что несшийся по коридору с огромной скоростью, внезапно замедлился до неторопливого темпа болотных черепах Реддика. Теперь она продвигалась вперед лишь на несколько дюймов в секунду.