Александр Шушеньков - Бесконечная жизнь майора Кафкина [litres]

– Если мы будем звать их нашими именами, например, Петр или, не знаю, – Антон, Маша, мы можем привязаться к ним. Будем их жалеть. А этого следует избегать. Для нас они просто материал, Юрий Ильич. Слуги и жертвы науки. Так что будем с вами мужественными, потому что цель – святая! Бессмертие человечества! Да люди за это столько жизней отдали, а тут – какие-то обезьяны!

Итак, с утра обычно Пухов подсаживался к клеткам и начинал общение с приматами. Все же в миллиардере продолжал жить великий артист!

– Ну-с, товарищи трудящиеся, как поживаете? – приветствовал обычно Пухов обезьян. – Что нового на фронте бессмертия?

Те шумно радовались его приходу. Это были общительные животные, привыкшие во дворце шейха к постоянному вниманию со стороны людей; теперь, пребывая в замкнутом полутемном помещении мавзолея, они невероятно скучали. Более того, решением Титова они были разделены перегородкой, исключающей любое визуальное общение. Впрочем, слышать они друг друга могли, чем и пользовались, ведя им лишь понятные переговоры на своем приматовском языке.

– Тише, тише, – ласково унимал их Пухов. – Настанет время, и, может быть, дам вам декретом волю вольную. Но, если выполните миссию. Так, товарищ номер 1, каковы наши делишки? Молодеем?

Номер 1 действительно молодел. Шерсть помаленьку отваливалась, клыки делались острее, в движениях прибавлялось прыти, которая с каждым днем все возрастала. Номер 2, наоборот, становился флегматичнее. «Может быть, дело и не в дозе, а просто характер у него такой?» – думал Пухов. Он понимал, что шимпанзе, как и люди, разные: один, энергичный пролетарий, так и ищущий повода подраться; а другой, напротив, спокойный созерцатель, любящий съесть банан в мирном уединении.

Кстати, от бананов обезьяны стали скоро дружно отказываться. Титов для эксперимента составил огромный список продуктов, скомбинировал их в разных сочетаниях, и автоматика исправно предлагала подопытным все через выдвижные кормушки. Пухов быстро сообразил, что твари стали предпочитать морепродукты. Этого следовало ожидать. Шимпанзе – не идиоты, и если есть выбор… Он и сам постепенно все в большей степени стал их включать в свой рацион. Рыба, морская капуста, водоросли – залог долголетия, об этом японцы знали еще давно.

Спустя несколько опытных недель обезьяны почти полностью перешли на специфическую морскую диету, отдавая предпочтение, между прочим, питательной икре морских ежей. Титов, вынужденный участвовать в эксперименте тайно, каждый вечер просматривал видеозаписи камер наблюдения и опрашивал Пухова о различных нюансах в поведении «товарищей». Именно так, с легкой руки Пухова, они вскоре стали называть шимпанзе.

– Как сегодня вели себя товарищи? – спрашивал Титов у старика в условленные девять часов вечера.

– Номер 1 не знает, куда девать энергию. Ни минуты не сидит на месте, все время движется.

– Логично. Характерный признак возвращения в детство. Вы же знаете, что наиболее моторны именно маленькие дети. Энергия роста.

– Согласен. Но он что, станет младенцем? Надо затормозить процесс. Я не хочу опять – в пеленки и подгузники, любезнейший!

– Затормозим. Со временем и это освоим. Но сейчас важно довести опыт до конца. Обратите внимание, как быстро все протекает: это благодаря моим стероидно-витаминным добавочкам, мэтр.

Мелкорослый нарывался на похвалу. Ну что ж, получай:

– Да, да, понимаю. Вы действительно выдающийся ученый, профессор Титов.

– А второй товарищ? На видео он как будто не слишком доволен жизнью?

– Да уж, мало радости. И смотрит так, что порой мороз по коже. Мне кажется, что нам подсунули слишком умную обезьяну. Такое впечатление, что она чего-то замышляет.

– Я же говорю, что они такие же, как мы, только с хвостами. Кстати, мэтр, извините за нескромный вопрос: что с новым поступлением? Когда появятся другие товарищи? Эти-то скоро могут того-с…

– Изыскиваем. Но это – не так просто. Гринпис не дремлет, все везде контролируется, черт их дери!

Спустя три месяца первая стадия эксперимента завершилась. Товарищ номер 1 совершенно измельчал и обратился в рыбообразного зародыша. Как человеческий приплод двух-трех недель от роду! На последних стадиях эксперимента Титов с Пуховым вынуждены были поместить его в специальную ванну с биологическим раствором, где бывший шимпанзе и испустил дух. Несколько дней исследователи ожидали, что он оживет и станет вновь развиваться, однако из ванной не доносилось ни звука, ни движения. Вода в ней темнела и густела.

– Ладно, будем ждать, – сказал Титов.

Их внимание было теперь приковано к товарищу номер 2. А этот герой науки вовсе не торопился молодеть. Впрочем, стареть он тоже не спешил – знай себе наворачивал икру морских ежей. «А может, этими тремя кубиками удалось совсем остановить процесс старения? – думал Пухов. – А что? Все может быть!»

– «Вглядись-ка пристальней, – с выражением читал старик сенековские „Письма к Луцилию“, – ведь наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую – на безделье, и всю жизнь не на те дела, что нужно». Понимаешь, козлище волосатое? Сколько времени я угробил на яхты и девок, вместо того чтобы заняться эликсиром. А теперь – девяносто шесть, и черт его знает, сколько осталось?

Пухов нервничал. В октябре ему должно было исполниться девяносто семь. Девяносто семь, а эликсир еще не создан! И ведь с каждым днем растет риск помереть.

– «Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, кто знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом?» А, козлище? Как сказано точно! «В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами, ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежат смерти. Поступай же так, мой Луцилий, как ты мне пишешь: не упускай ни часу. Удержишь в руках сегодняшний день, меньше будешь зависеть от завтрашнего. Не то, пока будешь откладывать, вся жизнь и промчится. Все у нас, Луцилий, чужое, одно лишь время наше».

Пухов откладывал книгу, пропускал по пищеводу несколько капель целительной «Бехеровки» и продолжал:

– Вот так-то, товарищ номер 2! Время – наше! Терять мы его с тобой не будем, брат. Подождем еще месячишко, другой, и – с Богом! Кто не рискует, тот не молодеет! Я люблю-ю-ю тебя, жи-и-изнь…

Идиллия оборвалась внезапно. Когда однажды утром Пухов спустился в мавзолей, то обнаружил товарища номер 2 мертвым. Самым поразительным было, что шимпанзе исхитрился повеситься на собственном хвосте, завязав его узлом на решетке клетки. Миллиардера это событие повергло в транс. А вот Титов встретил самоубийство обезьяны со стоическим хладнокровием.

– Редкий случай, – прокомментировал он это по скайпу. – Обычно в природе такое бывает у китов, дельфинов. Они тоже умные. Кстати, что характерно – жители океана. А наш товарищ в какой-то степени приближался к ним. Я имею в виду и генный состав эликсира, и его последние гастрономические привязанности.