Сара Маас - Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата [litres с оптимизированной обложкой]

Потолок пещеры опускался так низко, что даже она смогла бы дотянуться, встав во весь рост. И стены все плотнее подступали к реке в каменных берегах.

– Это всего лишь протока, соединяющая два подземных озера, – негромко произнес Лоркан, увидев, а скорее – почуяв ее страх.

Элида не удостоила его ответом. Но ей было не скрыть благодарности, промелькнувшей во взгляде.

Плавание по темному пространству, тишина которого не нарушалась веками, продолжалось. Разговоры стихли сами собой.

Каменный ошейник оказался выдумкой Рована. Однако армия, собранная Маэвой вокруг Доранеллы, была настоящей. И Дорин с Маноной искали третий Ключ Вэрда. Никто не знал, где Эраван его прячет. Но если Дорин найдет третий Ключ, собрав у себя все…

Плеск волн, ударяющихся о борта лодки, был единственным звуком. Гарель нес дозор в носовой части. Лоркан, с напряженным лицом, сидел у правого борта. Фенрис и Элида спали. Ее голова склонилась на волчью спину, черные волосы разметались по белоснежной шерсти.

Аэлина оглянулась на сидящего рядом Рована, но не прикоснулась к нему. Ее руки лежали на коленях. Глаза принца сверкнули. Он не спал, внимательно следя за каждым ее движением.

Аэлина вдыхала его запах, понемногу впуская в себя силу этого удивительного запаха.

Дорин и Манона сейчас могут быть где угодно. Разыскивать адарланского короля и ведьму – впустую тратить драгоценное время. Возможно, их пути пересекутся. Или нет. Если же им суждено встретиться и Дорин передаст ей Ключи Вэрда, она заплатит требуемую богами цену. Это ее долг перед Террасеном и остальным миром.

Аэлина была готова пожертвовать собой. Пролить кровь ради спасения всех, кто был ей дорог, и тех, о ком она ничего не знала. Но если Дорин возьмет эту жертву на себя…

Она согласится. Обязана согласиться. Эраван наверняка двинется на Террасен, если уже не двинулся. И армия Маэвы готовится принести невиданное горе родному королевству Аэлины. Дорин справится. Она верила в его силы.

Аэлина сознавала, что будет терзаться этим до конца своих дней. Корить себя за то, что долг, возложенный на нее, заплатил другой. Жертва Дорина станет наказанием за ее неспособность выполнить волю богов. И с чувством вины она будет жить десятки, если не сотни лет. Память о зверствах двух этих месяцев тоже навсегда останется с нею.

Черная вода подземной реки давила. Не так, как темнота внутри железного ящика. И совсем не так, как темнота внутри ее. От той темноты ей никогда не убежать, сколько бы она ни старалась.

Магическая сила пробудилась, заявив о себе. Аэлина сглотнула, стараясь не замечать этих толчков. Не сейчас. Пока не время. Ей надо подготовиться.

Аэлина помнила, какое лицо было у Рована, когда она рассказывала, на что ее толкнула его уловка с каменным ошейником. И спутники поглядывали на нее со смешанным чувством жалости и страха. Они видели, как изменилась она после зверств Кэрна и Маэвы, и побаивались новой Аэлины.

Она и сама испытывала страх. Взять хотя бы тело. Аэлина ощущала его как совершенно новое, словно ее сущность вырвали из прежнего тела и запихнули в это. Прежде она перемещалась между фэйским и человеческим телами. Нынешние ощущения были другими. Она даже не пыталась перейти в человеческое тело. Зачем?

Спутники не решались пристально ее рассматривать, однако Аэлина чувствовала на себе тяжесть их взглядов. Их настороженность и страх. Их мысли о том, чего ей стоил плен у Маэвы.

«Ты не поддашься».

Аэлина знала: голос, который она слышала тогда, был голосом ее матери, и ничьим другим. Мать верила в ее силы. И она не поддалась. Вопреки всем истязаниям не сломалась. Не сломается и сейчас. Ради ее спутников, чтобы развеять их страх и отчаяние, она не поддастся и не сломается.

Она будет сражаться за возвращение к прежней Аэлине. Продираться туда. Вспомнит свою нагловатую, самоуверенную манеру держаться. Снова научится улыбаться и подмигивать. И даже если пятно в душе останется ее пожизненным противником, она научится его не замечать. Это путешествие в темноте даст ей прекрасную возможность воссоздать прежнюю Аэлину. Сделать так, чтобы другие в это поверили.

Невзирая на тьму и хаос, остающиеся внутри, невзирая на слова, застревающие в горле, она покажет окружающим то, что они хотят видеть.

Несгибаемую Огненосицу. Аэлину, прозванную Неистовым Огнем.

Такую же ложь она явит миру, заставив в нее поверить. Быть может, однажды она тоже поверит, что так оно и есть.

Плавание в почти полной темноте и тишине продолжалось. День, другой, третий. Рован с Гарелем утверждали, что прошло три дня. Как они это определили, Аэлина не знала, а спрашивать не хотелось.

Все эти дни она сосредоточенно размышляла о прошлом и будущем. Иногда гул магической силы заглушал мысли. Порою ее магия погружалась в дрему. Аэлина ни разу не откликнулась на призывы и требования своей магической сердцевины.

Вода под лодкой была совершенно черной. Казалось, они плывут через владения Хелласа.

Подходил к концу четвертый день плавания. Незрячие змееподобные существа неутомимо тянули лодку.

– Эта часть подземелий принадлежит золотушникам, – вдруг сказал Рован.

– Откуда ты знаешь? – встрепенулся Гарель.

Фенрис, лежащий подле него, навострил уши.

Аэлина не спрашивала, почему Фенрис остается в обличье волка. Ее ведь тоже не спрашивали, почему она не в человеческом теле. Вернув себе фэйский облик, Фенрис вернет и способность говорить. На него посыплются вопросы, отвечать на которые он не был готов или не хотел. Или же он опасался, что зайдется в крике, вспоминая причиненные ему мучения и гибель Коннала.

Татуированный палец Рована указал на нишу в стене. Завеса сумрака скрывала пространство ниши, но, когда лодка подплыла ближе и голубоватый свет фонаря осветил стену, на каменном полу сверкнуло золото. Судя по всему, древнее.

– Кто такие золотушники? – шепотом спросила Элида.

– Смышленые и очень злобные существа, – ответил Лоркан. Его рука скользнула к эфесу меча. Глаза обшаривали нишу. – Они обожают золото и прочие сокровища, оттого их и прозвали золотушниками. Эти твари набиваются в гробницы древних королей и королев, где обычно полно золота. Свет они люто ненавидят. Даже такой. Надеюсь, эти червячки удержат их от нападения.

Элида сжалась. Аэлине захотелось сделать то же самое. Но, помня обещание, данное себе, она довольно громко спросила у Рована:

– Не эти ли твари встречались нам в курганах?

Рован выпрямился. Его глаза вспыхнули, не столько от вопроса, сколько оттого, что Аэлина решилась заговорить. Все эти дни он находился рядом с нею. Просто находился, не пытаясь заговорить или дотронуться. Даже во сне он не решался прикоснуться к ней, оставаясь рядом, чтобы запах сосновой хвои и снега наполнял ее сны.