Бриджид Кеммерер - Проклятие одиночества и тьмы

– Я воздержусь от комментариев, миледи.

– У тебя сегодня такое кислое лицо, – разочарованно вздыхает Лилит. – Неудивительно, что она предпочитает компанию твоего стражника.

– Неудивительно, – соглашаюсь я.

Лилит ничего не отвечает на это, и некоторое время мы стоим в молчании.

Харпер действительно делает успехи. Она воткнула в землю три ножа подряд.

– Ваше Высочество, – говорит Лилит заговорщическим голосом и наклоняется ко мне, – а что ты намерен предпринять по поводу тех слухов о вторжении с севера?

Мои плечи напрягаются.

– Вы знаете, какими могут быть слухи. Порой их очень трудно отличить от фактов.

– Верно, верно, – вздыхает она, – но я уверена в том, что твоих солдатов на горном перевале выпотрошили несколько месяцев назад. На это было больно смотреть, ведь было лето. Ты же знаешь, что жара делает с мертвым телом… Хотя я должна отметить, что солдаты из Силь Шеллоу терпеть не могут впустую тратить мясо любого вида, поэтому быстренько…

– Так это вы за всем стоите? – Я наступаю на Лилит.

– Я? – смеется она. – Нет. Зачем мне это? Когда солдаты погибают в бою, король должен выслать подкрепление. Если король этого не делает, кто же может винить противника за то, что тот воспользовался этой слабостью?

Самое печальное во всем этом то, что Лилит права. Пожалуй, мне следует считать себя везучим, раз мы не оказались под атакой с четырех фронтов.

Хотя, может, и оказались.

– Вы правда меня так сильно ненавидите? – спрашиваю я. – Ненавидите настолько, что вас забавляет гибель моего королевства?

Лилит смотрит на меня, и насмешка исчезает с ее лица.

– Принц Рэн, неужели ты так думаешь? – Она поднимает руку и прижимает свою ладонь к моей щеке. – Я хотела, чтобы ты полюбил меня. Мы могли бы стать опасной парой.

Когда-то мой народ боялся действий моего отца. Не могу представить себе, каково бы пришлось людям под гнетом фривольного насилия, которое так нравится Лилит.

– Определенно, вы были бы куда счастливее в союзе с кем-то из своих, – тоскливо вздыхаю я. – Жаль, что они все мертвы.

Лилит отдергивает руку.

– Ты пытаешься меня задеть.

Если бы я мог!

– Прошу простить меня, – сухо говорю я.

– Все равно твои слова ничего не значат. Я вовсе не последняя оставшаяся в живых.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на колдунью.

Лилит заливается смехом.

– Думаешь, ты сможешь их отыскать? И что они как-нибудь смогут освободить тебя от проклятия?

До того как эта мысль успевает пустить корни в моей голове, Лилит вздыхает:

– У меня не получилось найти их, так что у тебя нет шансов, – говорит она. – Но я могу чувствовать паутину магии. Она не заканчивается на мне.

Где-то в Эмберфолле есть еще колдун или колдунья. Он или она ждут возможности отомстить моей семье. Что ж, им придется встать в очередь… В том случае, если от меня хоть что-то останется.

– Ты разочаровываешь меня, – говорит Лилит. – Никогда не думала, что ты позволишь проклятию растянуться так надолго.

С этим не поспорить. Я сам испытываю разочарование.

– Не могу дождаться, чтобы посмотреть, как твое чудовище проявит себя в этом сезоне, – заявляет колдунья. – Может быть, я посажу тебя на цепь и выставлю на обозрение своим врагам.

Внезапный холод пробегает по моей спине. Такого исхода я себе не представлял.

– Тебе бы хотелось такого? – спрашивает она, подступая ближе. – Быть моим на протяжении вечности, принц Рэн?

– Нет, – отвечаю я. – Не хотелось бы.

Я практически не помню себя, когда изменяюсь, но даже сама мысль о том, чтобы быть в распоряжении Лилит, уже практически меня ломает.

Колдунья вздыхает.

– Когда-то с тобой было так весело. В последнее время, честно говоря, наносить тебе визит стало скучной рутиной.

– Я бы не обиделся, если бы вы перестали меня навещать.

Лилит смеется. Ее смех похож на хруст осколков стекла под ногами.

– До встречи, Ваше Высочество. – Колдунья низко приседает в реверансе и исчезает.

Я хмурюсь и поворачиваюсь обратно к окну. Харпер больше не промахивается. Грей правда хороший учитель.

Это наталкивает меня на мысль.

Мои ботинки хрустят по подтаявшему снегу, пока я иду по двору к конюшне. Насмешки Лилит эхом звучат у меня в голове.

Грей замечает меня первым и выпрямляется. Выражение его лица непроницаемо, впрочем, как и всегда.

– Милорд.

Я бросаю на него взгляд.

– Командор.

Харпер оборачивается с двумя ножами в руке. Ее глаза впиваются в меня.

– Мне кажется, я готова бросать в цель, Грей.

Очевидно, девушка все еще злится на меня.

Мое настроение в данный момент прекрасно дополняет картину.

– Вы думаете, у меня должен быть повод для беспокойства, миледи?

Лицо Харпер темнеет.

– Не двигайся. Сейчас проверим.

И тут она отводит назад руку.

Грей хватает Харпер за запястье. Он выглядит раздраженным.

Взгляд девушки прикован ко мне. Злобу в ее глазах ни с чем не спутать, но к ней еще примешалась обида, и это много о чем говорит.

– Отпусти ее. – Я выдерживаю взгляд Харпер. – Она не станет бросать в меня нож.

Грей подчиняется. Девушка опускает руку.

Я знаю, как распознать блеф.

Харпер хмурится и соединяет рукояти двух ножей в руке.

– Ты вышел лишь за тем, чтобы поглумиться?

– Нет, – отвечаю я.

– А, так ты сейчас прикажешь Грею сделать что-нибудь безумное, чтобы он перестал разговаривать со мной. Ясно.

Что ж, до этого момента я был уверен, что не буду этого делать. Я принимаю к сведению комментарии Грея по поводу игры в карты и задумываюсь над тем, правильно ли я тогда оценил ситуацию.

– Нет, миледи. Могу ли я присоединиться к вам?

Харпер удивленно замирает, но быстро приходит в себя. Она протягивает мне два ножа. Злости и обиды поубавилось.

– Конечно. Вот.

Теперь я удивлен. И еще рад.

Но затем Харпер добавляет:

– Мне кажется, что у меня рука скоро отвалится. Я пойду внутрь. Можно я займу комнату ненадолго?

Часть меня хочет потребовать, чтобы девушка осталась. Эта часть меня кажется ничтожной и ревнивой, и это мне совсем не нравится.

Я заставляю себя кивнуть:

– Естественно.

Харпер поворачивается к командору и улыбается ему:

– Спасибо за урок, Устрашающий Грей.

Тот ничего не отвечает. Грей ведь не дурак.

Затем, не оборачиваясь, девушка направляется к трактиру, волоча по подтаявшему снегу левую ногу.

Все слова, что вертятся у меня на языке, просто мелочны.

Тишина наполняется предсказуемым напряжением. Мне знакомо это напряжение, когда стражники ожидают выговора… или чего-то похуже.

Я припоминаю, что моя нянька как-то сказала о моем отце, и мне интересно, что же мои стражники болтали обо мне.