Кристина Перес - Сладкие черные волны [litres с оптимизированной обложкой]

Тристан принял кротто у Финтана. Другой слуга принес ему стул. Усевшись, он поставил арфу на колени, пробуя струны и методично настраивая каждую. Бессознательно Бранвен представила себе, как Тристан столь же аккуратно распускает шнуровку ее лифа.

Он обвел взглядом толпу, потом лукаво улыбнулся:

– У дам есть какие-нибудь пожелания?

– Этайн, – резко сказала Эсси. – Песню Этайн, – добавила она громче.

Королева нахмурилась:

– Это очень печальная история.

– Это то, на что я настроена, – ответила ее дочь. Розоватые усы из вспененного эля украшали верхнюю губу Эсси. Бранвен пришлось воздержаться от того, чтобы по привычке вытереть их.

Король Энгус сложил руки на груди, глядя на своего единственного ребенка. Имя Этайн означало «ревность». Если бы бард был кем-то другим, а не Тристаном, он мог бы воспринять это как выпад против своего короля и его людей.

Тристан улыбнулся еще шире.

– «Сватовство Этайн», – сказал он, поглаживая струны. – Прекрасный выбор, леди принцесса. Давайте посмотрим, поем ли мы в Керныве так же, как вы. Может быть, у истории нашей Этайн будет счастливый финал.

– Никто из нас не получит счастливого финала, – возразила Эсси, поглядывая в сторону Диармайда. Бранвен видела, что он опоздал и держался как можно дальше от принцессы. Она сверкнула своей кузине улыбкой, которая была сочувствующей, но и предупреждающей.

Взяв несколько аккордов, Тристан сказал:

– Возможно, этим вечером мы сможем изменить наши судьбы, леди принцесса.

Эсси в ответ закатила глаза. Тристан поймал взгляд Бранвен, пока искусно перебирал струны. Она сглотнула.

начал принц мягким баритоном. Бранвен была сразу очарована, как и остальная аудитория. Элегию обычно пела женщина, но тембр голоса Тристана передавал тяжелое положение героини. Изысканное отчаяние. Грубые мужские интонации намекали на неистовство, вызывающее ревность.

Бранвен бросила взгляд на кузину. Та была совершенно неподвижной, ошеломленной, и ее глаза были мокрыми от слез. Королева тоже наблюдала за дочерью.

пел Тристан, изучая лицо Бранвен, пронзая ее взглядом, и ее сердце мчалось к звездам. Под его улыбкой она видела глубокую скорбь, которую он хранил. Это не мешало ему украшать мелодию.

Хотя все гости знали, как закончится история Этайн, они вслушивались в каждый стих Тристана, надеясь, что на этот раз окончание истории будет другим. Даже Кин зашевелился. Эсси глубоко вздохнула, когда жена любовника Этайн прокляла девушку, а затем призвала бурю, чтобы ее уничтожить.

Внимание Бранвен переключилось на лорда Диармайда. Она расковыряла красную и вздувшуюся кожу у ногтя. Диармайд выглядел весьма привлекательно в бледно-голубой тунике – цветах Уладцтира, – но он, конечно, не стоил мира между двумя королевствами. Девушка вздрогнула, когда кутикула прорвалась.

Пока другие гости были заняты, Бранвен смешалась с толпой. Сейчас предоставлялась лучшая возможность поговорить с северным лордом.

– Лорд Диармайд, – прошептала она, оказавшись рядом. Он испугался, замешкался. – Иди за мной. – Диармайд колебался. – Сейчас, – с нажимом добавила она.

И он пошел за ней. Желудок Бранвен свело, пока она проводила его через проход, скрытый гобеленом, изображающим древнюю королеву Медуа из Конактира.

нежный голос Тристана, оплакивающий Этьену, потерянную среди туманов времени, проникал ей в уши.

Обычно здесь сказка заканчивалась. Однако, когда Бранвен пробиралась во двор рядом с залом, с Диармайдом, следовавшим за ней по пятам, девушка слышала, что Тристан начал другой стих. Увы, она была слишком далеко, чтобы разобрать слова.

В эту безлунную ночь единственный свет, озарявший двор, проникал сквозь окно пиршественного зала. Странные бурые тени шевелились в ночи. Присутствие Другого мира было ощутимым, готовым вот-вот вмешаться в жизнь смертных. Но сначала Бранвен нужно было закончить дело с лордом Диармайдом.

– Куда ты меня ведешь? – высокомерно спросил он. Она чувствовала его дыхание, хотя и не могла его видеть. – Я оставил Эсси в покое, и у меня нет желания снова ругаться.

Она остановилась.

– В этом нет ничего забавного, и она для тебя не Эсси , лорд Диармайд, – резко напомнила ему Бранвен. – Принцесса Эсильта – твой сюзерен, и никто более.

Тень Диармайда замерла, когда он остановился.

– Если бы это было так, нас бы здесь не было.

Бранвен так хотелось сбить с него спесь! Ее глаза оглядели двор. Она не услышала и не увидела ни одной другой живой души. Лишь несколько мрачных скелетов смотрели на них с крепостных валов.

– Увы, лорд Диармайд, ты не так уж ошибаешься в этом. – Она передернула плечами. – Твоя принцесса требует, чтобы ты вернул знак, который она дала тебе перед турниром.

– Носовой платок? Эсси хочет, чтобы я его вернул?

Бранвен услышала боль в его словах. Возможно, у Диармайда были настоящие чувства к ее кузине. Впрочем, это не имело значения. Ничто не стоило войны.

– Твоя принцесса хочет его вернуть, – сказала она.

В темноте она почувствовала, как их взгляды сталкиваются. Бранвен могла запросто разглядеть белки глаз Диармайда. Затем он моргнул. Когда он достал платок из кармана, раздался шорох. Эсси возненавидела бы Бранвен, если бы узнала, что та делала. Она сама немного ненавидела себя за это.

– Ты действительно любишь мою кузину? – спросила она, стараясь не прикасаться к его пальцам, когда принимала платок. – Или только ее корону?

Диармайд достаточно громко сглотнул, чтобы она услышала. Странный хриплый звук. Бранвен спрашивала о том, что хотела знать Эсси, – но ей тоже нужно было это знать.

– Ты бы положил жизнь за свою любовь? – Бранвен сунула носовой платок в карман. Казалось, лорд растерял все слова. – Ты мог бы оставить свои земли и титулы, если она тебя попросит? – подсказала она.

Он прокашлялся.

– Я люблю леди принцессу Эсильту, как вассал любит своего господина, – сказал он после очередной продолжительной паузы. – Как полагается.

Теперь все было сделано. Диармайд отказался от своих требований сердца Эсси сейчас, когда у него больше не было ее короны. Кубок Любви принесет кузине бо́льшую любовь, чем она могла бы знать в Ивериу.

– В таком случае, – сказала Бранвен, расправляя плечи, – пусть Древние наблюдают за тобой.