Кристина Перес - Сладкие черные волны [litres с оптимизированной обложкой]

– Он просто понадобился нам немного раньше, чем я ожидала.

– Да, леди королева. – Слова царапали Бранвен горло.

Королева долго смотрела на девушку. Шум прилива конкурировал со стуком крови в ушах, оглушая Бранвен.

– Ты все еще хочешь пройти через это, моя племянница? – спросила королева. – Через заклинание?

– Конечно. – Реакция Бранвен была мгновенной. Она была поражена легкостью и страстностью, с которой слова выскакивали из ее рта. Но Бранвен уже пожертвовала слишком многим, чтобы возвращаться назад. – Да, моя королева, – повторила она. На груди шевельнулся палец изменника. – Я сделаю. Я уже заплатила цену.

Королева Эсильта потерла макушку, ослабив косы, словно у нее действительно была головная боль. Разжала губы, словно хотела что-то сказать, но потом передумала. Тетя напоминала мать Дубтаха, швею, когда она прикалывала юбки Бранвен, между зубами сжимая иголки.

Вздох такой же плотный, как туман:

– Тогда начнем. Темная Луна в зените и не ждет никакой женщины.

Из-за пределов моря ветер донес Бранвен песню предсказательницы смерти.

Она сосредоточилась на стуке каблуков сапожек королевы Эсильты по скалистому берегу, чтобы заглушить стук собственного сердца.

Бранвен несколько раз оскальзывалась на влажных камнях, но всегда ухитрялась удержать равновесие.

– Мы на месте, – объявила королева. Она взяла племянницу за руку и ощупала шероховатую скалу. Камень повернулся. Эсильта прижала к нему ладонь Бранвен, и скала повернулась, будто сдвинутая с места при помощи рычага. Открылась небольшая щель, из которой струился янтарный свет. Проход был настолько узким, что Бранвен пришлось протискиваться боком.

Она закрыла глаза, последовав за тетей в атриум, который был вырезан в скале. Камни Ригани в этой пещере были настолько яркими и чистыми, что казались практически прозрачными.

В центре комнаты кипел огромный котел, в огне потрескивали ветки дуба и рябины. Непосредственно над бурлящим котлом, возможно, на высоте в тысячу локтей, светилось пятно неба. Маленькое отверстие. Прямо там, где Темная Луна висела на пологе облаков.

– Это котел Кервиндоса? Тот самый? – благоговейно спросила Бранвен. Иверни, даже Древние, верили, что вся жизнь возникла здесь.

– Возможно, – пожала плечами королева. – Правда всегда скрыта во времени. Это место – внутри-снаружи: ни наш мир, ни Другой. Сила, которую нам нужно использовать, мощнее всего именно здесь.

Бранвен кивнула, потому что это было первое за всю ночь, что имело какой-то смысл. Чтобы управлять ходом судьбы, нужно находиться ни здесь, ни там. Она восторженно оглядывала пещеру.

Изумрудные глаза королевы Эсильты пронзили ее.

– Ты поймешь. – Еще один вздох. – Я думаю, ты поймешь.

Она завидовала спокойствию тети.

– Палец изменника с тобой? – спросила королева. Бранвен склонила голову. – Покажи мне.

Бранвен сорвала кружева, прикрывающие вырез ее платья. Она тут же представила, как пальцы Тристана танцуют по струнам арфы, и как она хотела, чтобы они играли с ней. Что-то глубоко внутри затянулось, когда ее лиф ослабился. Она заслужила такого рода радости теперь, когда взяла чужую жизнь?

Она протянула платок тете как жертвоприношение. Королева Эсильта покачала головой:

– Я не должна его трогать.

Конечно. Как могла Бранвен это забыть? Незаметно королева встала рядом с ней.

– Леди Бранвен из замка Бодва, – промолвила она непоколебимым, спокойным тоном. – Ты должна заставить замолчать свой разум. Ты должна опорожнить его, чтобы он смог быть заполнен Кубком Любви.

Бранвен, смутившись, бросила взгляд на каменный пол. Огненный свет отразился от камня цвета ивы. Палец королевы Эсильты приподнял ей голову за подбородок.

– Темная Луна поднялась, – сказала она. Бранвен тоже чувствовала это. – Нам нужно использовать силу на ее пике, чтобы наполнить зелье. – Вытащив Лунный Жнец, тетя уколола кончик своего указательного пальца. – Матерь Творения, я – Земля. Твоя дочь взывает к тебе.

Большая капля крови скатилась с пальца королевы в котел.

Беспредельная тишина. Затем из котла раздался рев.

Эсильта махнула рукой, чтобы Бранвен последовала ее примеру.

– Мать Творения, – продолжала она, – та, что создала этот мир, Другой мир и всё, что между ними. Мы предлагаем тебе кровь для любви. – Жизнь пульсировала в ее голосе.

Бранвен капнула свою кровь в бурную смесь, и вой эхом пронесся по пещере – сильнее, чем у предсказательницы смерти.

– Кровь Руки Бриги зажжет даже самые холодные сердца, – возгласила королева Эсильта, обратившись лицом к небу.

Чудесная энергия ворвалась в Бранвен через прокол на ее пальце, беспощадно исследуя ее тело – ощущение как экстатическое, так и ошеломляющее. Энергия пронеслась по ее венам, ища сердце. Такова была Рука Бриги? Знала ли ее тетя обо всем этом?

Она пыталась следовать совету королевы, держала разум пустым, чтобы смогла быть заполненной до краев тем… да какая разница, чем именно это было?

Звуки ветра и пламени сменились гармоничным пением и всплесками воды. Она узнала этот голос. Тристан пел в самой душе Бранвен:

Ветви палящей энергии обвились вокруг быстро бьющегося сердца Бранвен. В ее сознании молодое лицо Тристана исчезло и сменилось образом статного воина, бойца и победителя.

Рядом с ним сидела стройная женщина с роскошными распущенными волосами, которые превратились в снег. Бранвен узнала свое лицо, испещренное морщинами. Это было ее будущее – ее будущее с Тристаном. Будущее, полное любви. Несмотря на все, оно было возможно.

Сквозь мерцающее видение внимание Бранвен вновь сфокусировалось на королеве Эсильте. Странное твердое присутствие, неподвижное, как любая гора, около которой проецировались ее мечты.

– Чтобы обеспечить любовь и преданность, мы предлагаем палец изменника, зачатого в вероломстве, – заявила королева. – Кровь и кость, скованные огнем, мы молим вас об искренних желаниях.

Бранвен без подсказки бросила палец Морхольта в кипящее варево, и слова сами слетели с ее губ.

– Мать Творения, я – Земля, – сказала Бранвен. – Мы, женщины Ивериу, живем в наших телах, творим мир нашими телами. Теперь мы будем любить.

Ее мозг пронзила воющая, как злобная орда, буря. Статный пожилой воин и его жена пошли трещинами, раскололись и разлетелись на множество осколков. Одни устремились по течению морских волн, другие – оказались возложены на погребальный костер. Мелодия изменилась: