Мгер Оганесян - Сокровение. Книга 1. Сказания кровавой дани [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Чернорукий орк нерешительно, малыми глотками выпил жуткое зелье до дна и, недовольно уставившись, через пару секунд пропилил:

– Не думал, что буду рад тебя видеть.

Несколько карет мчались в эсперанский дворец. Ракши всю дорогу наблюдал за наставником, который застывшими холодными глазами смотрел в никуда. Дважды он попытался обратить на себя внимание, но аксакал его даже не услышал.

По приезде во дворец Луиджи с учеником встретились с первыми лицами государства в тронном зале. Ракши понимал, что что-то не так, потому что никогда еще не видел учителя таким замкнутым. После теплых приветствий они уселись за стол. Аврело восходит на трон с суровым лицом и, окинув всех острым взглядом, говорит:

– Скверные вести настигли нас на рассвете, дорогие мои, – следом король достает окровавленную мертвую орну.

Участилось дыхание принца. Опустили глаза королева и генерал перед очередным поражением.

– Сальвадор, твои войска готовы? – обратился Аврело к брату.

– Моя армия готовилась к этому дню, как никогда, государь, – поднял непреклонный волевой взгляд воевода.

– Я очень рассчитываю на эльфов, они обещали нас поддержать, аксакал?

– Да, ваше величество, – необычно кротко прозвучал голос джинна.

– Где твой народ?

– Сожалею, ваше величество, от Корселя со мной лишь волшебники. Мой народ под гнетом владыки тьмы.

– Что значит, твой народ под гнетом владыки тьмы? – вмешалась, возмутившись, Ангелина.

– На пути в Арачнакан они угодили в ловушку и стали узниками нежитей, королева.

Аврело сделал вид, что все хорошо, и непринужденно сел. Жена поняла, что лучше сейчас молчать, потому что в такие моменты ее супруг может стать крайне несдержанным, и отвела взгляд.

– Скажи на милость, какова была твоя задача, аксакал?

– Собрать воедино народ волшебников и джейи для противостояния Эхеллиосу.

– Что я дал тебе для этого?

– Власть над Закольоном и поместье под горой.

– Я выполнил свои обязательства, аксакал?

– Да, ваше величество, – впервые униженно опустил глаза мудрец.

– А ты свои выполнил?

– Нет, ваше величество.

– Я пытаюсь быть справедливым, аксакал. Понимаешь, в какое положение ты меня поставил?

– Я не отрицаю свою ответственность и принимаю в полном объеме, ваше величество.

– И как мне с тобой поступить?

– Я готов принять любое наказание, потому что заслужил. Но вместе с тем, хочу отметить одну деталь.

– Говори, джинн.

Луиджи не стал скрывать недовольство от того, что король назвал его джинном. Нахмурив брови, сдержано ответил:

– Карфазиан.

– Откуда ты знаешь про карфазиан?

– Уж не ты ли послал нам письмо, сделав вид, что оно от Манрике? – вмешалась снова Ангелина.

Генерал стыдливо молчал, потому что она могла быть права. А джинна впустил он сам, поэтому понимает свою причастность в случае вины Луиджи.

– Уверяю, я тут ни при чем. Но мне явился Анапсемо и указал путь.

– Как ты смеешь? – возразил король.

В разгар скандала вдруг прозвучал неуверенный голос:

– Это правда.

В замешательстве все уставились на молчавшего до этой поры мальчика. Ракши продолжил:

– Я сам видел его. И слышал, что он говорил.

– И что же он говорил, сынок? – с надеждой спросил Сальвадор.

– Он сказал, чтобы Луиджи передал вам, что Манрике жив и у него меч карфазиан, который сокрушит любую плоть.

– Хорошо, аксакал. Предположим, я тебе верю, но как мы заполучим его в столь сжатые сроки?

– Я отправлюсь за де Ларом лично. Мне потребуется неделя.

Суровой зимней ночью не утихал вой ветра. Сгустившиеся тучи укрыли собой звездное небо. В столь поздний час в Арачнакане принято было спать. Заточенная в одной из уютных комнат башни эсперанского дворца эльфийская гвардия ищет способ сообщить главнокомандующему Этрею о предательстве короля людей.

– Нет иного способа, надо сражаться, – импульсивен протеже начальника гвардии молодой Маури.

– Нас всех перебьют по пути. Невозможно выбраться из замка украдкой с такой толпой, – ответил солдат постарше.

– Должен быть другой способ, – поддержал Волигас.

Морен молча стоял у окна и оценивал неимоверную высоту, понимая, что путь вниз – это безумие. Эльфы переглядывались, пытаясь придумать что-то, что помогло бы исполнить долг. Вдруг командир обернулся и посмотрел на этих троих: сначала на одного, затем на другого и в конце на Маури. Его взгляд был исполнен идеями, источал уверенность и свидетельствовал о принятом решении. Эльфы замерли в ожидании, и Морен наконец-то заговорил:

– Вы двое, держите мои колени. Маури, встанешь на меня и заберешься на верхний этаж.

Эльфы переглянулись, и двое из них принялись исполнять приказ. Они крепко схватили начальника за колени. Морен перегнулся через окно и замер неподвижно. Мощные мышцы многовекового воина были способны удержать в таком положении огромную тяжесть довольно продолжительное время. Маури понял мысль лидера. Разбежавшись, он прыгает в окно. Оттолкнувшись от мощного торса командира, он исполняет сальто назад. В момент, когда ноги Маури коснулись наставника, Морен подставляет ладони под ступни Маури и, скручиваясь всем корпусом, что есть силы толкает своего подопечного, подбрасывая выше. Воин приземляется на подоконник, верхнего этажа, но, не сумев удержать равновесие, падает. В падении успевает зацепиться рукой за подоконник. У Морена, продолжавшего страховать молодого эльфа, от увиденного округлились глаза, бешено забилось сердце. «Я жив, я жив», – успокаивал себя Маури, затем схватился другой рукой и, подтянувшись, забрался в окно. Но нужно было как-то войти, потому что оно оказалось заперто. В нагрудных карманах Маури держал острые, как бритва, ножи. Достав один из них, острием упирается в стекло рядом с замком. Резким движением он выбрезает полукруг. Окно еле успело скрипнуть, как дело было сделано. Еще одно ловкое движение, и вырезанная часть выброшена в бездну. Отворив окно, шпион в бесшумном кувырке проникает в комнату.

Ступая по полю среди павших товарищей, оправившийся от ран Равхал проходит под пасмурным небом и редким дождем вдоль каменных плит, разломанных колонн к зверю, задавившему одного из орков и сокрушившему остальных. Его тело уже давно не излучало золотой свет и избыток мощи. Трудно было представить столь могучее существо в таком жалком обличий. Упругие мышцы мантикоры истощились и опали под тяжестью каменных изваяний. Но больше всего ужасали жестокость и кровожадность по отношению к беззащитному умирающему животному. От головы до спины и груди его грива была изуверски оторвана от кожи. Чернеющая дыра на лбу от сквозного удара меча уже подверглась разложению. Кончики лап слиплись от застывшей кровавой гущи. Даже знаменитый своими беспощадными убийствами Равхал поразился подобной жестокости.