Гай Орловский - ЧВК Всевышнего [litres]

Они же пошли на прямое нарушение, когда начали освобождать некоторых особо ценных грешников и брать их на службу. Некоторые из таких дослужились до очень высокого положения, обрели своих сторонников из числа грешников и демонов, начали осторожно проводить свою политику.

Это благодаря им преисподняя стала быстро преображаться и становиться силой, готовой снова схлестнуться с Небесами. Но сперва удар должен смести с лица земли людей, а оставшихся превратить в рабов.

– А люди знают? – спросил он. – Азазель, не спи! Люди знают, что Ад развивается и уже угрожает миру людей?

Азазель оглянулся, Михаил увидел хитро прищуренные глаза с остро блестящими зрачками.

– Кто-то знает, – ответил он ленивым голосом, – а кто-то и знать не желает. Населению что нужно? Правильно, шуты и клоуны. Вот их знают все, кроме горстки в самом деле умных. Но и та горстка разделена пополам. Одна половина интересуется тем, что над ними, а вторая, что в преисподней.

– Брешешь, – сказал Михаил с недоверием.

– Клянусь мамой! – заверил Азазель.

Михаил отмахнулся.

– У тебя никогда не было мамы. Насчет Небес знаю, видел церкви, храмы и мечети, но… Адом?

Азазель посмотрел снисходительно.

– Давно и старательно ломают головы, рискуя свихнуться, пытаясь понять иерархию Ада. К тому же эта иерархия как быстрорастущее дерево – новые ветви, новые листья… да и старые утолщаются, крепнут. Так сказать, демократия на марше.

Из тумана впереди показался близкий берег, пока еще весь в донной слизи, словно некое огромное животное выплеснуло ее хвостом со дна на землю, но дальше уже трава, чахлые кустарники, а потом даже крупные округлые камни, похожие на спины исполинских слизней.

Обизат поспешно устремилась вперед, выбралась, потопала сапожками, стряхивая налипшую грязь.

Азазель сказал ей вдогонку:

– Теперь видите, кто венец творения? Как уже говорил, женщину, если уж честно, следует считать самым совершенным изделием Господа.

Бианакит пробормотал:

– Но мы же так делать не станем?

Азазель вскрикнул:

– Что за вопрос?.. Если истина противоречит нашим желаниям, какая она истина? Истина должна быть гармоничной, как сказали древние и потому как бы самые умные философы! А где не совсем, там догармонизируем, подрихтуем, поправим заблуждающихся товарищей словом и пулей!

Они выбрались на сушу, некоторое время очищали обувь. Дальше протянулась, утопая во все еще болотном тумане, каменистая гряда, что медленно повышается, уходя в желтый нездоровый туман.

– Кто проголодался, – объявил Азазель, – могут перекусить. Мы не торопимся, силенки нужно восстанавливать.

Обизат, не снимая с плеч рюкзака, всем своим видом показывала, что предпочла бы двигаться дальше, но поступит, как велит командир.

Азазель о чем-то задумался, Михаил сказал, глядя на Обизат:

– А можно так: человек – царь природы и венец творения, а женщина – самое совершенное творение Господа?

Азазель сказал с одобрением:

– Видишь, Мишка, и ты научился идти на компромиссы.

Бианакит прошел чуть вперед, оглянулся.

– А кто с женщинами не идет?..

– Неандертальцы не шли, – заметил Азазель. – Потому и…

Михаил подумал, обронил с осторожностью:

– Господь, закончив свои труды, передал эстафету человеку. Дальше менять мир должен и обязан он.

Азазель взглянул как-то странно, но сказать ничего не успел, Бианакит крикнул:

– К нам гости!..

Михаил быстро развернулся в ту сторону. Из стены плотного тумана, разбрызгивая грязь, в их сторону мчится с десяток крупных животных, похожих на бехемов, но с длинными ногами.

Всадников рассмотреть пока не удавалось из-за пышных гребней на головах оседланных зверей, кроме торчащих игл там еще и длинные перья, торчащие в разные стороны.

Обизат моментально выхватила оба пистолета и выставила их перед собой.

– Мы их всех убьем!

Михаил сказал с осторожностью:

– Может, проедут мимо? Или из этого болота к ним выходят только враги?.. А если как-то затаиться?..

Азазель крикнул весело:

– Мишка, ты так шутишь? Посмотри вверх!

Михаил поднял голову и тихонько ругнулся. На фоне темно-зеленого свода, покрытого зеленой и коричневой плесенью, не сразу и рассмотрел полдюжины крылатых тварей, медленно передвигающихся по воздуху на растопыренных кожистых крыльях, настолько тонких, что видны только скрепляющие их кости и толстые сухожилия.

– Тоже они? – ответил он.

– Да, – пояснил Азазель. – Часть в седлах, часть в воздухе. Наверное, меняются… Или нет, я эту породу знаю слабо.

Обизат спросила жадно:

– Ты их мало убил, да?.. Как они дерутся? Чем?

– Как и все здесь, – ответил Азазель. – Мечи, топоры, дубины… У них даже луков нет! Луки – почти хай-тек. Потому обойдемся простыми зарядами!.. Думаю, будет вполне.

Михаил с тревогой поглядывал на всадников, а те ускорили бег своих странных животных, в руках влажно заблистали не то мечи, не то топоры. Скорее всего, топоры или дубины, мечи вещь более сложная, ими вооружают отряды Князей Ада.

Азазель сказал властно:

– Не стрелять!.. Я постараюсь переговорить с ними. То, что мы их можем побить, не значит, что надо бить.

Бианакит отозвался через плечо:

– Милосердие?

– Милосердие рационально, – пояснил Азазель. – И коммерчески выгодно.

Он положил автомат на камни, поднялся во весь рост и медленно вышел навстречу всадникам, подняв руки и размахивая над головой.

– Мы мирные люди!.. Мы мирные люди!

Всадники не ускорили бег своих животных только потому, что и так те скачут во всю их неуклюжую мощь, Азазель подпрыгнул на месте и, размахивая руками чаще, прокричал изо всех сил:

– Мы мирные путники!.. Остановитесь!.. Переговоры!

Обогнавший других всадников один могучего сложения демон замахнулся дубиной. Азазель, едва успев увернуться от удара, метнулся под высокое брюхо скачущего животного.

Дальше Михаил не смотрел, дал длинную очередь из автомата, но некоторые, даже получив пули в грудь или головы, все еще продолжали тупо ломиться вперед.

Он выронил автомат и, выхватив оба пистолета, начал стрелять вперед и в стороны.

Обизат рядом с ним стреляет короткими очередями, сосредоточенна, даже губу прикусила, взгляд ярких зеленых глаз стал пугающе темным, а милое личико, оставаясь таким же детски чистым, напомнило Михаилу милых и еще безгрешных детишек, что безмятежно отрывают жукам и бабочкам лапки, усики и крылышки.

Подстреленное животное на скаку рухнуло прямо на нее. Михаил охнул, но Обизат лишь чуть согнулась под тяжестью, тут же распрямилась и отшвырнула громоздкую тушу с такой легкостью, словно пустую картонную коробку.

Упавший всадник перекувыркнулся через голову и, вскочив, даже успел замахнуться копьем. Обизат точным выстрелом добила и так же сосредоточенно продолжала стрелять уверенно и хладнокровно, словно в тире бьет на скорость и точность.