Кэтрин Арден - Девушка в башне [litres]

– Дедушка, – прошептала она.

Банник не ответил.

Маша опасливо шагнула вперед и протянула немного смятый кусок пирожка.

Банник медленно улыбнулся. Марья задрожала, но не сдвинулась. Банник взял пирожок прозрачными руками.

– Так ты меня видишь, – прошептал он, и голос его был похож на шипение воды на раскаленных углях. – Давно этого не было.

– Я вижу вас, – сказала Марья. Она подошла ближе, позабыв о своем страхе, как могут только дети. – Конечно, я вас вижу. Почему вы никогда не говорили раньше? Матушка говорит, что вас не существует. Я так боялась. Вы предскажете будущее? За кого я выйду замуж?

«За своевольного князя, как только у тебя пойдет кровь», – угрюмо подумала Вася.

– Довольно, Маша, – громко сказала она. – Пойдем. Тебе не нужны пророчества. Тебе еще рано замуж.

Черт хитро улыбнулся ей.

– Почему не нужны? – спросил он. – Ты уже получила свое пророчество, Василиса Петровна.

Вася молчала. Банник в Лесном Краю сказал ей, что она сорвет подснежники посреди зимы, умрет по собственному выбору и будет плакать по соловью. – Я была взрослой, когда узнала его, – наконец, сказала она. – Маша пока ребенок.

Банник улыбнулся, оскалив свои туманные зубы.

– Вот твое пророчество, Марья Владимировна, – сказал он. – Теперь я всего лишь пар, потому что люди поверили в колокола и нарисованные иконы. Но кое-что я знаю: ты вырастешь вдали и полюбишь птицу больше, чем свою мать, когда сменится время года.

Вася замерла. Марья покраснела.

– Птицу? – прошептала она. – Никогда! Вы ошибаетесь! – Она сжала кулаки. – Заберите это пророчество себе.

Банник пожал плечами, по-прежнему хитро улыбаясь.

– Заберите его себе! – верещала Марья. – Заберите…

Но банник уже перевел взгляд на Васю, и что-то жесткое сверкнуло в его горящих глазах.

– До конца Масленицы, – сказал он. – Мы все будем следить.

– Я не понимаю вас, – растерялась Вася. Она рассердилась из-за Марьи.

Но в углу уже было пусто. Банник исчез.

– Он мне не нравится, – испуганно сказала Марья. – Он сказал правду?

– Это пророчество, – медленно сказала Вася. – Оно может исполниться, но не так, как ты думаешь. – Вася заметила дрожащие губы девочки и потерянные темные глаза, поэтому тут же добавила: – Еще рано. Можем, прокатимся на коне?

– Да, – просияла Маша. – О, да, прошу. Пойдем.

Неуловимое головокружение дало Васе понять, что Марье не позволено скакать по улицам. Вася переживала, не ошиблась ли она. Но она помнила, как ребенком любила кататься с братом, подставляя лицо ветру.

– Пойдем, – решила Вася. – Не отходи от меня.

Они вышли из бани. Утро посветлело от дымчатого до светло-серого, и плотные голубые тени уже отступали.

Вася старалась идти уверенно, как мальчик, хотя это было не просто: Маша крепко держала ее за руку. Несмотря на свою пылкость, Марья покидала терем отца, лишь чтобы пойти в церковь – в окружении женщин ее матери. Даже выйти во двор без сопровождения было бунтом.

Соловей стоял в загоне с горящими глазами и принюхивался к утреннему воздуху. Васе на мгновенье показалось, что длинноногое существо с лохматой бородой расчесывало жеребцу гриву. Но колокола монастыря прозвонили утреню. Вася моргнула, и существо исчезло.

– Ого, – воскликнула Марья, резко остановившись. – Это твой конь? Он такой большой.

– Да, – сказала Вася. – Соловей, это моя племянница. Она хочет покататься на тебе.

– Я уже не очень хочу, – испуганно пролепетала Марья.

Соловей любил детей – а может, его удивляли существа, которые были гораздо меньше него. Он подошел к забору и дохнул теплом в лицо девочки. Затем он опустил голову и облизал пальцы Марьи.

– Ой, – воскликнула Марья уже другим голосом. – Он такой мягкий. – Она погладила коня по носу.

Соловей довольно повел ушами, и Вася улыбнулась.

«Попроси ее не пинаться, – сказал Соловей. Он обнюхал волосы Марьи, и девочка захихикала. – И не дергать гриву».

Вася передала просьбу и посадила Марью на забор.

– Ему нужно седло, – нервно сообщила Маша, вцепившись в ограду. – Я видела, как ездят люди моего отца. У них у всех есть седла.

– Соловей их не любит, – пояснила Вася. – Поднимайся. Я не дам тебе упасть. Или ты боишься?

Марья задрала нос. Неуклюжая из-за юбок, она перекинула ногу и шлепнулась на спину жеребца.

– Нет, – возразила она. – Я не боюсь.

Но она взвизгнула и вцепилась в Соловья, когда он вздохнул и потоптался на месте. Вася улыбнулась, перелезла через забор и взобралась на коня.

– Как же мы отсюда выйдем? – поинтересовалась Марья. – Ты ведь не открыла ворота. Затем она ахнула: – Ой!

Вася рассмеялась.

– Держись за гриву, – сказала она. – Но постарайся не дергать.

Марья не ответила, но две ладошки крепко сжали гриву. Соловей тронулся с места. Марья дышала очень часто. Вася наклонилась вперед.

Девочка взвизгнула, когда конь бросился вперед: один быстрый шаг, второй, третий, и наконец, оттолкнувшись, конь перелетел забор, легкий как перышко.

Когда они приземлились, Марья рассмеялась.

– Еще! – закричала она. – Еще!

– Когда вернемся, – пообещала Вася. – Нам еще нужно посмотреть город.

Уйти оказалось удивительно просто. Вася закрыла Марью плащом, держалась теней, и стражник тут же открыл ворота. Все же его делом было выпускать людей.

За воротами терема князя Серпуховского уже пробуждался город. Звуки и запахи жареных блинов проникали в утреннюю тишину. В фиолетовых оттенках рассвета на ледяной горке катались мальчишки, прежде чем придут ребята постарше и прогонят их.

Марья исподтишка наблюдала за ними.

– Глеб и Слава вчера катались на горке в нашем дворе, – сказала она. – Няня говорит, что я слишком взрослая для этого. Но матушка пообещала как-нибудь. – Голос ребенка был пронизан тоской. – Может, покатаемся на этой горке?

– Не думаю, что твоей матушке это понравится, – с сожалением сказала Вася.

Ободок солнца, похожий на медное кольцо, показался над стеной кремля. Оно мягко накрыло церкви лучами так, что серый свет исчез, и мир снова засиял зеленым, багряным и голубым.

Лицо Марьи тоже сияло в лучах взошедшего солнца. Теперь это было не дикое возбуждение ребенка, который носился по башне матери, а более спокойное и радостное чувство. Солнце сверкало в ее глазах, и девочка словно впитывала все, что видела.

Соловей шел, бежал мелкой рысью и скакал по сонному городу. Они спустились вниз мимо пекарен, пивоварен, трактиров и саней. Они прошли мимо печи, на которой женщина пекла блины. Вечно голодная Вася соскользнула на землю. Соловей любил блины и с надеждой пошел за ней.

Повариха, не отрывая взгляда от огня, ударила любопытного жеребца ложкой по носу. Соловей недовольно отпрянул и лишь потом вспомнил, что если встанет на дыбы, его юная наездница упадет.