Кристофер Холт - Тайна трёх колец [litres]

– Ох! – протявкал Крепыш, выпучив глаза на пароход.

– Давай же, Босс! – пролаяла Зефир.

– Уходи оттуда, старина! – взвыл Твен.

Речной ветер взметнул языки пламени, и они, как жадные рыжие клешни, обхватили нос корабля. Наконец деревянная дверь рулевой рубки открылась, и на пороге появилась гордая фигура Босса.

Он, прихрамывая, шёл к перилам, и тут корабль с болезненным стоном накренился сильнее. От внезапного наклона палубы Босс поскользнулся и стал искать равновесие, но не смог удержаться на лапах, потому что передняя была поранена. Макс в ужасе смотрел на корабль. Старый пёс беспомощно съезжал вниз по покатой палубе прямо к огню.

– Нет! – закричал Макс.

Но потом Босс наткнулся лапами на перила, пролез сквозь пролом в них и спрыгнул вниз.

Он перевернулся в воздухе и плюхнулся в холодную воду. Когда голова Босса появилась на поверхности, его уже отнесло далеко вниз по реке.

– Чего стоите! – крикнул Капитан. – Пёс за бортом! Найдите его!

– Есть! – гавкнул Твен.

– Собаки-пожарные, вперёд! – скомандовала Зефир.

Макс не знал, сколько времени они бежали вдоль берега, оглядывая водную гладь в поисках Босса. Небо посветлело и стало ярче, солнце встало, на голубом небе за столбами чёрного дыма лениво плыли белые облака. Мир казался таким нормальным. Счастливым. Но Макс ощущал только запах горелого дерева и дым, глаза его слезились.

Наконец один из далматинов, бежавших впереди, бешено залаял.

– Я что-то вижу! – голосил он, и его голос далеко был слышен среди деревьев. – Быстрее! Думаю, это он!

Чёрно-белая лавина далматинов рванулась вперёд, собаки столпились вокруг чего-то на берегу. Через мгновение там же оказались Капитан, Твен, Гизмо, Крепыш и Макс.

– Что там? – тихо спросил Макс.

Далматины расступились. На камнях распростёрлась недвижная собака.

Босс лежал в луже – мокрое подобие себя прежнего.

Вид у него был совсем неважный, пожалуй, хуже выглядела только Мадам, когда Макс видел её в последний раз.

Босс сделал хриплый вдох, открыл один глаз, выкашлял из горла немного воды. Челюсти его открылись и закрылись, как будто пёс не знал, что сказать.

Макс положил голову на лапы, чтобы оказаться нос к носу с вожаком, и сказал:

– Всё хорошо. Отдыхай. Мы никуда не уйдём.

Босс сглотнул и глухо просипел:

– Мы справились?

– Да, – ответил Макс. – Люди в страхе поплыли к своей лодке. И волки едва сумели спастись. Они больше не будут цепляться к нам, по крайней мере в ближайшее время.

Босс хмыкнул, потом сморщился:

– Ох. Это хорошо.

– Босс, почему ты так поступил? – спросила Гизмо. – Зачем так долго оставался на корабле?

– Но, Гизмо, – со вздохом ответил старый пёс, – я же должен был увести корабль подальше от берега, чтобы обезопасить стаю.

Капитан подошёл к Максу.

– У меня были кое-какие сомнения насчёт тебя, – сказал старый шнауцер, – но, должен признать, если бы не твоё руководство, мы не спаслись бы. – Он быстро отвернулся от раненого Босса, а когда снова повернулся, то держал в зубах свою капитанскую фуражку. Капитан положил её на голову Босса и произнёс, вильнув, хвостом: – Вот. Думаю, вы заслужили это… сэр.

– Спасибо, Капитан. – Босс молча положил голову на гладкую гальку. Фуражка упала с его головы, но никто не двинулся с места, чтобы вернуть её на место. Старый пёс издал долгий прерывистый вдох, и бока у него содрогнулись.

Босс посмотрел в чистое голубое небо. Когда он снова заговорил, его усталый голос прозвучал задумчиво и как будто издалека.

– Думаю, это конец моего пути, ребятки. Он был долгий и извилистый. И привёл меня к друзьям, каких я и надеялся встретить. – Хвост старика стукнул по камням, потом ещё раз. – Мне грех жаловаться, что мой путь заканчивается. Я не скорблю, что пришёл к финишу.

Твен засопел, его кустистые усы задрожали.

– Это очень поэтично, Босс.

– Вообще-то, есть одна вещь, которую я мечтаю исправить, – прошептал Босс. – Я хотел бы сделать так, чтобы вожаки моей стаи взяли с собой Белл. Я собирался когда-нибудь найти её. Пусть она знает… что я не хотел оставлять её одну.

– Мы найдём Белл ради тебя, – пообещал Макс. – И скажем, что ты любил её, скучал по ней и не хотел оставлять её одну.

Босс удивлённо приподнял опалённые брови:

– Вы сделаете это для меня?

– Конечно сделаем! – подтвердил Крепыш.

Гизмо вильнула хвостиком, но ничего не сказала.

– Даю слово, Босс, – торжественно заявил Макс. – Это будет честью для нас.

– Вы отыщете Белл на юге, в Батон-Руж, – проговорил старик. – Она самая красивая и добрая колли на много миль вокруг. Я говорил вам это? Наверное, говорил. – Он шумно вздохнул. – И весёлая. Мы с ней носились среди высокой травы, гонялись за бабочками и лягушками, а летом валялись на берегу старого пруда и пытались запятнать лапами рыб. Иногда… Иногда мы…

Макс ждал окончания фразы. Но Босс больше не заговорил.

Его глаза остекленели и затуманились. В них отражался яркий свет утреннего неба. Старый австралиец умер.

– Прощай, Босс, – прошептала Гизмо, – мы тебя никогда не забудем.

Они похоронили Босса под высоким крепким деревом, на месте, откуда было видно реку. Так поступили бы вожаки его стаи, если бы были здесь. Но их не было. Так что собакам пришлось самим совершить погребение.

Далматины выкопали большую яму, потом все собаки вместе, работая носами, столкнули туда тело Босса и стали засыпать землёй, пока оно не скрылось целиком, чтобы старый пёс мог покоиться с миром.

С согласия Капитана Макс положил капитанскую шапочку поверх могильного холмика. Там она и стояла, когда собаки бросили на могилу друга последний взгляд.

Макс спал.

Он плыл в маленькой лодке, которую уже давно потерял.

Лежал на боку и смотрел в небо. Лодка под ним подскакивала и покачивалась, слух ласкал звонкое бормотание спокойного потока. Над головой, перекликаясь, порхали птицы, разноцветные, как радуга.

«Птицы из зоопарка, – подумал пёс. – Как хорошо, что они такие счастливые. Приятные у них голоса».

По голубому полотну неба неспешно скользили кудрявые облака. Они меняли очертания, принимая знакомые формы: толстая свинья с задранным кверху пятачком, слон размером с гору, трубящий хоботом. Между ними плавали облачка помельче: вот горилла гонится по небу за хохочущей гиеной, а за ними с хихиканьем скачут две красные панды.

Облака расступились, и появилось солнце – одно-единственное. Макс, конечно, не мог смотреть на него. Однако наслаждался теплом, подставляя под лучи золотистую шерсть.